Снова о Льюисе

Льюис всегда иронизирует с таким серьезным выражением лица, и в то же время так иронично рассуждает о вещах, к которым сам относится очень серьезно, что порой я уже сам не понимаю - это стеб или он просто следует за своей мыслью, совершенно не считая ее шуткой?..

"и поскольку солнце (как известно каждому ребенку из Спенсера и Овидия, если не из Плиния и Бернарда) ..."

- встретилось сегодня, пока я читал "Избранные работы по истории культуры". Сперва я послал жене этот отрывок с ржущим смайликом и комментарием, что Льюис - тролль. Но потом, отсмеявшись, я задумался. То, что любой образованный ребенок в детстве Льюиса читал "Королеву фей", кажется более чем вероятным. В конце концов, мы же не шутим, полагая, что любой ребенок нашего поколения в детстве любил мифы Древней Греции. Неважно, правда это или нет; мы думаем так просто потому, что сами их любили, и потому, что их любили все наши друзья. И, может быть, Льюис по этой же причине полагал, что любой школьник должен знать не только "Королеву фей", но и Овидия.

Одно не вызывает никаких сомнений - Льюис, безусловно, мастер издеваться - когда он этого хочет. Вот отрывок, который я кидал друзьям с пометкой "Идеальный образчик литературной критики" :

"никакая цитата не даст представления об эффекте книги в целом. Лишь те немногие, кто прочел ее до конца, смогут понять, как быстро изумленное презрение превращается у читателя в презрение, лишенное всякого изумления, и как даже презрение в конце концов превращается в нечто вроде жгучей ненависти к автору" (с) Льюис про одну средневековую поэму.    

В Льюисе прекрасно то, что его можно открывать для себя всю жизнь. Я с одинаковой силой наслаждался "Хрониками Нарнии" в 9 лет, "Письмами Баламута" - в 19, "Космической Трилогией" и "Просто христианством" - в 20, автобиографией "Настигнут радостью" - около 25. И вот, сейчас я наслаждаюсь "Аллегорией любви" и прочими трудами по литературе.

За эти годы мне случалось много раз увлечься самыми разными авторами, напитаться их идеями настолько, что они казались мне неотделимой частью меня самого - но проходило время, и прежние впечатления бледнели, а наш опыт, стиль мышления и вкусы начинали слишком сильно и значительно разниться. Скажем, лет в 19-20 я запоем читал Фромма, а сейчас он кажется мне скучным и поверхностным. Да и Франкл теперь привлекает меня не намного больше. Но Льюис - особый случай. В разном возрасте мне были ближе те или иные грани его творчества, но каждая из этих книг была глотком свежего воздуха, счастливым потрясением, и в то же время - расширением и углублением давней любви.

Я думаю, что гениальность Льюиса способны осознать только те, кто способен воспринять содержание его дарования во всей его полноте. Истинное величие "Хроник Нарнии" и "Писем Баламута" увидит только тот, кто сможет видеть Льюиса одновременно как художника, большого знатока древней литературы, религиозного мыслителя и человека, обладающего выдающимися навыками рефлексии.

Без этого, к примеру, невозможно осознать, что проза Льюиса полна блестящего психологизма - просто она отражает не вполне привычную для современного человека психологию. В настоящее время под "психологизмом" понимают, преимущественно, два явления - 1) описания чем-то травмированной психики, зацикленной на своей травме 2) натуралистичное изображение переживаний человека, который ни эмоционально, ни интеллектуально не представляет собой ничего хоть сколько-нибудь интересного.

У этого, безусловно, есть свои причины.

О нравственном превосходстве говорить с некоторых пор сделалось неприлично - большей частью, по вине кликуш, подонков и любителей двойных стандартов, которые так активно и так долго злоупотребляли этим словом, что оно утратило свой изначальный смысл и стало восприниматься как нечто неотделимое от них.

Единственная форма интеллектуального превосходства, которую может осмыслить современная культура - это убогий савантизм в духе "Шерлока" BBC - гипертрофированные способности в какой-то узкой области, совершенно не мешающие человеку быть одновременно бескультурным и тупым. И это логично, потому что есть только две добродетели, которые нельзя подделать в тексте. Можно приписывать своим героям храбрость (сидящему в кресле автору такая храбрость ничего не стоит), можно накачать их дутой харизмой (поклонение других людей, тоже созданных автором - вполне в авторской власти), но ни один персонаж не может быть _добрее_ и _умнее_ своего создателя. Чтобы описать человека выдающейся культуры и нетривиального мышления, автору нужно, для начала, самому быть таковым. А вот чтобы создать очередного псевдогениального саванта, ничего подобного не требуется.

Льюис в своих книгах куда более реалистичен, чем "реалистические" персонажи современных книг и фильмов - просто отражает он людей принципиально другого воспитания, с иными чувствами, мышлением и мотивацией.