Перечитывая И.Ефремова. "Час Быка". Часть 5

Разговор Таэля и Родис, а затем – разговор Родис и Гриф Рифта, к сожалению, подтверждают мои худшие читательские предположения: не способные нормально жить и действовать вне теплично-санаторных условий коммунистического общества Земли члены экипажа «Тёмного Пламени» занимаются – теперь уже всерьёз и надолго – «экспортом революции», переходят к практическому вооружению повстанцев. 

Ингибитор короткой памяти – ИКП, распознаватель психологии – ДПА, а также видеофильмы в «патронах» - это уже не слова, это уже не видеофильмы для избранных, это активная деятельность, направленная на подрыв существующего на Тормансе строя. Любого – общественного, государственного, морального, этического.

В этой связи важно заметить, что говоря об инженере Таэле и его сообщниках, Ефремов прямо указывает на неоднородность тормансианского общества. И именно эту неоднородность намеревается сломать Фай Родис со своими соплеменниками. Сломать, чтобы вогнать в прокрустово ложе коммунистического образа жизни – проблемного, ущербного, но единственно приемлемого для кучки землян. А в перспективе – и для всех остальных землян.

Слом этой неоднородности занял, как выяснится впоследствии, многие десятилетия и был проведён далеко не всегда только по лекалам землян-коммунистов. Да и сами вроде бы перелицованные и терраформированные тормансиане не спешат – как прямо указывает Ефремов – к своим учителям на поклонение – не спешат появиться на Земле. А это означает, что экспорт революции, экспорт коммунистического образа жизни землянам удался далеко не в полной мере. 

Для нас – свидетелей развала Союза и развала мировой социалистической системы - ясно, что любое ослабление «керманича», то есть «руководителя» побуждает сообщников этого «руководителя» искать возможности для перехода к самостоятельному существованию без опоры только на навязанную извне программу развития, программу деятельности.

Продолжение общения Чойо Чагаса и Фай Родис показывает, между тем, слепоту и глупость земной женщины и практицизм и готовность к самым крайним по силе и жестокости действиям властелина Ян-Ях. 

Рассуждая, к примеру, о Стреле Аримана – тенденции плохо устроенного общества с морально тяжёлой ноосферой умножать зло и горе, Фай Родис не замечает, как начинает говорить непочтительно, а временами и откровенно плохо о коммунистическом обществе. 

Родис говорит о том, что при умножении зла и горя каждое действие, даже если оно и внешне гуманное, оборачивается бедствием для отдельных людей, целых групп и всего человечества. Между тем ранее Ефремов показал, что и земляне-коммунисты оказались несвободны от воздействия «стрелы Аримана» - многие их гуманные действия – да те же фильмы, к примеру - обернулись бедствием для многих тормансиан – хоть отдельных, хоть всех, кто эти фильмы видел. 

Фай Родис не замечает, говоря об обществе капиталистического типа, которое вроде бы не может обойтись без лжи, что и общество коммунистическое без лжи тоже обойтись ну никак не может. 

А главное – Фай Родис не может уразуметь, что под честными устремлениями и светлыми мечтами, равно как и под ложью разные люди, разные группы людей и разные цивилизации разумных органиков могут понимать далеко не одно и то же. 

Вот цитата – слова самой Родис:

«Я вижу, что у вас ничего не сделано для создания предохранительных систем против лжи и клеветы, а без этого мораль общества неуклонно будет падать, создавая почву для узурпации власти, тирании или фанатического и маниакального «руководства».»

Не, потрясающе. Родис не может уразуметь, что без лжи и клеветы ни одно разумноорганическое сообщество, ни один разумный органик нормально жить и действовать не могут. 

Правители Ян-Ях лгут своим подчинённым, своим соплеменникам. Лгут постоянно и неизменно. Коммунисты-земляне тоже лгут – себе, своим сокомандникам, своим соплеменникам, всему человечеству. Лгут, потому что без лжи не могут сохранить хоть какое-нибудь единство своего сообщества. 

А говоря о фанатическом и маниакальном «руководстве»… На мой взгляд, /Фай Родис не заметила, как обвинила сама себя и поставила сама себе очень точный и опасный диагноз. Именно она и является той самой руководительницей, которой оказались столь свойственны и фанатизм, и маниакальность.

Вот ещё одна цитата – тот же разговор Чагаса и Родис:

«Превращение закона Финнегана в Стрелу в человеческом обществе становится бедствием, потому что — бьет именно по высшим проявлениям человека, по всему стремящемуся к восхождению, по тем, кто двигает прогресс, — я подразумеваю подлинный прогресс, то есть подъем из инферно.

— Как же вы преодолеваете Стрелу?

— Тщательнейшим взвешиванием и продумыванием наперед каждого дела, охраной от слепой игры. Вы должны начать с воспитания, отбирая людей, сберегая и создавая охранительные системы.»

Родис не понимает, а точнее – не хочет понимать, что восхождение может быть воспринято и оценено по-разному в разных сообществах разумных органиков. 

Так же Родис продолжает лгать, утверждая, что земляне-коммунисты преодолевают «Стрелу Аримана» тщательнейшим взвешиванием и продумыванием наперёд каждого дела, охраной от слепой игры. 

Почему-то никто из сокомандников Родис и тем более она сама не продумали вопрос о реальной опасности репрессий, направленных на всех тормансиан, увидевших земные фильмы. 

Почему-то никто из сокомандников Родис ни сама Родис не продумали вопрос об обеспечении безопасности группы высадки, точнее – части группы высадки, пожелавшей прогуляться по диким местам Торманса. 

Почему-то Родис не подумала, уединившись в музее Чойо-Чагаса, о том, что сокомандники её могут искать, ведь прошло всяко больше двух суток.

Так что, на мой читательский взгляд, Ефремов продолжает «опускать» Фай Родис и её сокомандников всё ниже и ниже по шкале совершенства. 

Ефремов показывает, что Родис и её сокомандники говорят много и правильно, но их слова часто расходятся – и серьёзно расходятся - с делами землян-пришельцев. И это расхождение тормансиане видят, чувствуют и понимают. Потому и не желают прогибаться под коммунистические «лекала», навязываемые в режиме «экспорта революции» землянами.

Фай Родис сама подписала себе приговор и дала себе максимально отрицательную характеристику и оценку – впрочем, не только себе, но и всем и каждому из своих сокомандников, заявив следующее, цитирую:

«— Природа не считается с жертвами в достижении цели. Человек мудрый так поступать не может.». 

Получается, что коммунисты-земляне, раз за разом не считавшиеся при попадании на Ян-Ях с жертвами в процессе достижения цели – окоммуниздивания очередного сообщества разумных органиков – не являются мудрыми людьми. Ни в коей мере не являются. А это уже – обвинительный приговор с перспективой расстрельной стенки.

Отсутствие у землян-пришельцев даже сверхмалой крупицы мудрости подтверждает и сам Ефремов. Вот цитата:

«Зазвучал сигнал вызова с» Темного Пламени ».

— Вы утомлены, Родис? — спросил Гриф Рифт.

— Нет. Просто недовольна собой. Все у меня не ладится. Плохо я понимаю эту жизнь и делаю ошибку за ошибкой… О нет, ничего серьезного, — успокоила она, заметив тревогу на лицах друзей.

— А у нас все отлично, — сказала Олла Дез. — Час назад мы впервые искупались в море Торманса. И представь, все испытываем странное чувство неудовлетворенности, не понимаю почему.

— А я наконец догадалась, — сказала Нея Холли, — здесь состав солей и их концентрация иная, чем на Земле.

— Тогда и тормансиане не получают радости от моря, — сказала Фай Родис, — ведь их кровь, как и наша, унаследовала состав воды Мирового океана Земли. Они носят в крови земное море и, наверное, тоску по нему…»

Родис, заметьте, «плачется в жилетку» только своим соплеменникам и сокомандникам. А те только молча выслушивают её и сразу переходят в режим «сплошной о-кей и вери гуд», ведь они не приучены с младенчества терпеть стойко и долго малейший – свой или чужой – дискомфорт. 

Потому «плач Ярославны» в исполнении «начальницы землян» пропал без любых последствий, хотя если бы Родис действительно не была начальницей землян, а была бы «одной из» её следовало бы пропесочить хорошенько и продраить без малейшего сожаления. Но земляне были уже парализованы верой в совершенство своего бытия и потому склонны не видеть и не замечать в упор очевидное: тормансиане уже не те земляне, к каким привыкли обитатели «Тёмного Пламени». И если землянам вода океанов и морей Торманса не приятна, то это совсем не значит, что она настолько же неприятна и тормансианам. Земляне – все скопом – из состава экипажа «Тёмного Пламени» - на полном автомате убеждены, что если землянам плохо – значит и всем остальным разумным органикам плохо.

И вот такое противопоставление прослеживается в повествовании, созданном Ефремовым и дальше, когда речь заходит о пребывании Чеди Даан среди тормансиан. 

Конечно же, можно привести показательную цитату «Встреча со змеем», можно процитировать встречу Чеди с одним из «качков»-спортсменов, можно процитировать разговор Чеди с Эвизой в присутствии хозяйки квартиры, где остановилась Чеди, но… Во всех этих и многих других фрагментах последующего повествования Ефремов, на мой взгляд, продолжает где исподволь, а где чётко, прямо и однозначно подчёркивать заметную и кричащую чуждость землян, их инородность по отношению ко всему, что происходит на Тормансе. 

Хоть Чеди Даан, хоть Эвиза Танет – они словно бы даже в режиме наблюдателей не изучали предварительно жизнь на Тормансе – и у меня благодаря Ефремову крепнет стойкое убеждение, что да, реально Чеди и Эвиза жизнь тормансиан даже дистанционно не изучали – им было это не важно и не интересно, они привыкли получать радость, удовольствие, сохранять спокойствие, а наблюдение за такой сложной и безрадостно-опасной жизнью тормансиан ни радости, ни удовольствия, ни спокойствия не принесёт. 

Постоянно Ефремов показывает, что тормансиане – это ни разу не земляне. Никоим образом. У тормансиан – своя правда, своя сила и своя воля, а земляне со своей правдой выглядят смешно и даже жалко. Земляне, как показала Эвиза, не знают меры в жалости – они готовы жалеть даже писателя-бумагомараку, который лжёт в постоянном режиме, лжёт, не понимая, что своей ложью вредит своим соплеменникам. Вредит так, что за такое вредительство полагается исключительно суровое наказание. 

Эвиза называет людей – «кжи», избивших писателя-бумагомараку, принадлежавшего к категории «джи» несчастными, но на самом ведь деле они счастливы, потому что живут полной жизнью, знают, что вскоре умрут и потому не стесняются, не ограничивают себя. Непонимание нарастает, увеличивается и это показывает огромную пропасть, наличествующую между землянами и тормансианами. Пропасть, которую землянам так и не удастся преодолеть.

Выступление Эвизы перед врачами: сначала – официальное, затем – неофициальное, да, оно содержит некоторые дельные и важные моменты, но в целом проявляет ту же самую огромную пропасть между землянами и тормансианами. 

Я понимаю, что Ефремов, формируя дальнейшие части повествования, стремится поддерживать у читателя ощущение наличия этой «пропасти», хотя и в ущерб другим необходимым качествам повествования. Именно потому, наверное, меня теперь не впечатлила ни сцена «встреча со Змеем», ни раскрепощение Эвизы перед желавшими услышать её мнение о сути секса и любви молодыми медиками.

К сожалению, Ефремову не всегда удаётся выдерживать ровный ритм повествования и следовать железно-необходимой логике развития сюжета. Доказательством этому служит следующая цитата:

«— Я… — Женщина всхлипнула. Слезы покатились по щекам.

Чеди положила руку ей на голову.

— Не могу, — женщина подняла книгу, — совсем не могу читать. Не вижу. Как же быть? Я немного зарабатывала выписками. А теперь? Что мне делать теперь? Как жить?

— Прежде всего успокойтесь. У вас муж и дети, вы им очень нужны.

— Страшно стать беспомощной. Вы не понимаете. Книги были моей единственной отрадой. Мне, никому не нужной, бесполезной, книги дают мне все! — И снова хлынули слезы. — Не вижу! А наши врачи не знают, как помочь.

Слезы беспомощности и безнадежности болью отозвались в душе Чеди. Она не умела бороться с жалостью, этим новым, все сильнее овладевавшим ею чувством. Надо попросить Эвизу помочь женщине каким-нибудь могущественным лекарством. В море страдания на Тормансе страдания женщины были лишь каплей. Помогать капле безразлично и бесполезно для моря. Так учили Чеди на Земле, требуя всегда определять причины бедствий и действовать, уничтожая их корни. Здесь же все оказалось наоборот. Причины были ослепительно ясными, но искоренить их в бездне инферно Торманса не могли ни Чеди, ни весь экипаж «Темного Пламени». Чеди уселась рядом с плачущей женщиной, успокоила ее и только тогда пошла домой.»

«Она не умела бороться с жалостью»… Значит ли это, что землянам-коммунистам жалость была незнакома и неизвестна? Как же и чему же тогда учили Чеди, Эвизу и всех других обитателей «Тёмного Пламени» на коммунистической Земле. И если искоренить причины плохого мироустройства, имевшего место на Тормансе, члены экипажа «Тёмного Пламени» не могли изначально – зачем вообще было совершать посадку на планету? Зачем было вмешиваться в жизнь тормансиан? Зачем было платить жизнями своих сокомандников за «души прекрасные порывы», те самые порывы, которые не привели ни к каким положительным результатам? 

Попытка убийства «образцом» Шотшеком Чеди Даан описана, на мой взгляд, слишком общо. Возможно, в пятидесятые и шестидесятые годы двадцатого эта сцена и могла произвести на читателей сколько-нибудь глубокое впечатление, сейчас же, в третьем десятилетии двадцать первого века эта сцена, по моему мнению, вызывает только вопросы. Почему Чеди настолько детренирована? Почему она не следит за окружающей обстановкой? Почему она вообще настолько беспечна и настолько безответственна? Почему, слабея, она занимается «театральщиной». 

Что значит – «за что»? Чеди оказалась весьма слабо развита, весьма слабо образована, иначе знала бы ответ на этот вопрос заранее – «потому что нельзя быть красивой такой». Разведчик не может настолько ясно выделяться из толпы, не имеет права быть настолько заметным. Не имеет права быть настолько беспечным. Чеди же об этих заповедях, известных большинству предельно далёких от реальных разведмероприятий и разведработы землян, начисто забыла или, что хуже – не знала совсем.

К сожалению, как показывает в дальнейшем повествовании Ефремов, беспечной может быть не только молоденькая девушка-землянка Чеди Даан, но и вроде бы зрелая и даже пожилая Фай Родис. Вот цитата:

«— Зет Уг — один из членов Совета Четырех? — спросила Родис. — Я не знала, что он ученый-химик.

— Вовсе нет! — рассмеялся архитектор. — У нас любой институт, театр, завод может быть назван именем великих, которые не имеют никакого отношения ни к науке, ни к искусству, вообще ни к чему, кроме власти.

— Таков обычай, — как бы извиняясь, подтвердил Таэль.»

Получается, что Фай Родис, формальная руководительница экспедиции не утрудила себя – никоим образом – даже обязанностью реально ознакомиться с обзорной характеристикой системы власти Торманса. И в результате и Фай Родис, и любой из обитателей «Тёмного Пламени» раз за разом будут обречены попадать когда в глупые, а когда и в смертельно опасные ситуации. Что, конечно, со всей определённостью показывают клиническую неготовность землян действовать быстро, эффективно и предельно результативно где-нибудь ещё, кроме пределов атмосферного щита родной планеты.

О неэффективности подготовки, а следовательно и работы землян где-либо ещё, кроме своей родной планеты, на мой взгляд, со всей определённостью свидетельствует следующая цитата:

«— Какое имеет значение: со светом или без света, если вы можете заставить людей не замечать вас?

— И привести за собой тех, кто будет скрываться в боковых переходах вне моего внимания?»

Это – из разговора Таэля и Родис в Святилище Трёх Шагов. 

Получается, что зная о недостатке в своей подготовке, Родис ни разу не пожелала деятельно и реально устранить этот недостаток? Ещё один пункт в списке, уничтожающем миф о совершенстве людей «коммунистического далёка» - добавлен. К сожалению.

Ефремов мастерски показывает лживость натуры коммунистов-землян – хоть каждого по отдельности, хоть всех скопом. Вот цитата:

«Законность, вера, правда и справедливость, достоинство человека, даже познание им природы — все уничтожено владычеством аморальных, бессовестных и невежественных людей.»

Потрясающе. «Вы то хоть умны» - это же Фай Родис сказала Чойо Чагасу. И та же Фай Родис заявляет о владычестве невежественных людей на Тормансе. А спич – пусть даже мысленный – о законности, правде и справедливости – это вообще за гранью норматива, ибо ясное же дело, что для коммуниста-землянина приемлемо лишь то, что полностью соответствует коммунистическому земному стандарту. Всё же остальное вполне достойно анафемы и забвения.

Разговор Фай Родис с сановником-«змееносцем», который оказался элементарным провокатором, на мой взгляд проявляет непрофессионализм Фай с особой силой – в нормативе она должна была отказать этому чиновнику в продолжении разговора уже тогда, когда он попросил проверить комнату на наличие подслушивающих устройств. А распинаться перед сановником, озвучивая коммунистические мантры – ну это прям венец непрофессионализма Родис. 

Впрочем, как показывает далее Ефремов, непрофессионализм оказался свойственен и всем остальным «тёмнопламенцам». Я допускаю и разумею обязанность врача звёздного флота Эвизы Танет доложить начальнику экспедиции о ранении одного из членов экспедиции, но в нормативе Эвиза обязана была сама лично решить вопрос о получении необходимых лекарств, инструментов и оборудования с борта корабля, не грузя этими подробностями начальника экспедиции. Также автоматически врач звёздного флота обязана была решить проблему доставки всего необходимого с корабля в госпиталь без ведома тормансиан. Вовлечение же в процесс и тормансиан, и Фай Родис, на мой взгляд только способствовало ненужной трате времени и в конечном счёте усугублению ситуации. Вот короткая цитата: «Последующие дела, включая бесплодный разговор со «змееносцем», отняли больше двух часов.»

Два часа на реагирование землян в стандартной, предельно стандартной ситуации! Два часа! Теперь уже не так противоестественно выглядят три часа, требующиеся «Тёмному Пламени» на старт из стационарного положения. Похоже, земляне отвыкли в неге, благости и спокойствии, от быстрого профессионального реагирования на внезапно возникающие опасные ситуации.

Ефремов мастерски показал, насколько техника оперативных вмешательств землян отличается от привычной для тормансиан, показал не менее мастерски, насколько отличается послеоперационное обеспечение по земным стандартам от стандартов тормансианских, но, к сожалению, на мой читательский взгляд, писатель так и не сумел выйти за рамки двадцатого столетия и потому аппаратура и большая часть оперативного вмешательства слишком уж похожи на привычные для советских людей середины двадцатого столетия. 

Для показа применительно к уровню «коммунистического далёка» Ефремов мог бы придумать что-то более передовое и эффективно-результативное, но, к сожалению, не смог. Или, что хуже – не захотел. Потому эпизод с оперативным вмешательством и послеоперационным периодом для людей двадцать-первого века выглядит очень уж знакомо, стандартно и привычно, что для научно-фантастического романа не есть, по моему мнению, хорошо.

Ефремов, между тем, продолжает ярко, чётко и конкретно демонстрировать читателю идеализм восприятия окружающего мира, столь свойственный обитателям «Тёмного Пламени». Вот цитата:

«Антрополог Чеди и врач Звездного Флота Эвиза еще побывают в разных местах вселенной, дадут Земле своих детей, проживут долгую, интересную жизнь. Безмерное унижение человека на Тормансе и перенесенные здесь страдания, тоска и жалость, родившаяся к собратьям, сотрутся, смягчатся и в конце концов перестанут тревожить их на Земле…»

Угум. Сразу вспоминаются слова из вступления к повествованию: «Вернувшиеся жили недолго…» Родис преступно идеалистична, она не желает понимать, что жизнь человека в нормативе – это напряжение и борьба, а не отсутствие тревог. Тем самым, на мой взгляд, Ефремов подтверждает – в очередной раз – тезис о чужеродности землян для космического пространства любых масштабов – от Солнечной системы до Вселенной. Чужеродности по причине неготовности землян нормативно выдерживать длительные адские нагрузки и перегрузки.

«— Не воображала, что консервированная земная еда в действительности так вкусна, — сказала Чеди.

— После тормансианской, — сказала Родис, погружая пальцы в густые волосы девушки, вновь принявшие свой естественный пепельно-золотистый цвет. Освобожденные от контактных линз глаза сияли прежней синевой.

— Удивляюсь, — Чеди привстала на локте, но Эвиза мгновенно водворила ее на место, — как могут они травить себя, своих детей, губить свое будущее, фальсифицируя и удешевляя пищу так, что она становится отравой? Представьте, что на Земле кто-нибудь стал принимать такую отраву. Бессмысленно!

— У них, — сказала Родис, — этим ужасающим путем увеличивают количество пищи, удешевляя производство ее. А продают по прежней дорогой цене — это называется косвенным налогом в обществе Торманса, и доход идет олигархам.

— Уверена, что ни одна лаборатория здесь не возьмется анализировать состав продуктов, чтобы не выплывала наружу его вредность, — сказала Эвиза,»

А вот эта цитата почему-то не сработала в девяностые годы двадцатого столетия как предупреждение о тяжелейших и неприятнейших, а также вредоносных последствиях воплощения в жизнь желания и стремления вкусить капитализма не в туристическом, а в эмигрантском масштабе. 

«— А теперь пойдем по госпиталю, — предложила Эвиза. — Время позднее, врачи разошлись. Я принесла свежий халат.

Фай Родис надела желтую одежду с такой же шапочкой, и обе земные женщины вышли на резкий свет в заставленный кроватями коридор.

Никогда не смогли бы забыть они четырех ночей, проведенных на добровольных обходах хирургического отделения Центрального госпиталя столицы. Родис делала открытие за открытием. Страдальцам почти не давали болеутоляющих лекарств. Медицина Торманса не создала анальгетиков, не входивших в обмен веществ организма и не дававших привыкания — наркомании. Могущественные средства, как гипнотический массаж и аутогенное внушение, вовсе не применялись. Врачи не обращали внимания на сердечную тоску и страх смерти, а нудная боль при переломах считалась неизбежной. Уничтожить ненужные страдания было, в сущности, пустяком, ускорив исцеление одних, облегчив последние дни других…

С одиночеством больных, их бесконечными ночами страданий в непроветриваемых палатах не велось никакой борьбы. В госпитале преобладали женщины, более живучие, чем мужчины. Они лежали месяцами. Землянам объяснили, что жен и матерей «джи» спасают потому, что у мужчин без них бывают нервные надломы и они, подкупая чиновников, пробираются во Дворцы Нежной Смерти, губя в себе нужных государству специалистов. Утрата достоинства смерти в таких госпиталях представляла естественный диалектический парадокс планеты, где смерть вменялась в государственную обязанность для большинства. Тем отчаяннее цеплялись за жизнь «джи» в переполненных больницах. Родис вспоминала с усмешкой свои инфернальные испытания. Здесь она спустилась на куда более низкие круги инферно.

А Эвиза в сотый раз мысленно соглашалась с предводителем шести «кжи». Те в самом деле умирали здоровыми, не зная жалкой борьбы за жизнь в грязи и боли.

Фай Родис переходила от одной кровати к другой, присаживаясь на краешек, утоляла боль гипнозом, успокаивала песней, учила внушать самим себе сон или развлекаться воображениями. Эвиза, не обладавшая такой психической силой, делала целебный массаж нервов. Придя к утру в палату к Чеди, обе, изнеможенные, свалились и заснули, исчерпав свою нервную силу.

Молва о необыкновенной женщине мгновенно разошлась по всему госпиталю. Теперь Фай Родис, как богиню, со всех сторон встречали мольбы и протянутые руки. Окружающее горе навалилось на нее, давя, лишая прежней внутренней свободы. Родис впервые поняла, как далека она еще от подлинного духовного совершенства. Следствием ничтожества ее сил в океане горя неизбежно возникала жалость, отклоняя от главной цели. Ее помощь здесь не соответствовала задаче, отныне лежавшей на людях Земли: помощи народу Ян-Ях в уничтожении инфернальной общественной системы целиком и навсегда.»

Вот так Ефремов показывает вредоносные последствия шапкозакидательских настроений, царивших и продолжающих царить в среде «тёмнопламенцев». Оказывается, земляне неспособны распознавать опасность иначе, как прямо столкнувшись с ней, непосредственно столкнувшись. О дистанционных методах разведки, анализа, прогноза земляне-коммунисты, как оказалось, не имеют ни малейшего понятия. 

Наверное, цефеяне, учтя такую негативную особенность землян, не стали им передавать всю собранную при облёте Торманса информацию, ограничившись поистине жалким минимумом. А земляне, в свою очередь, собрали в «консервную банку» номер два первых попавшихся соплеменников и посчитали на этом свою функцию по организации экспедиции на Торманс выполненной. 

Я обращу внимание на один показательный момент – земляне не имеют связи с Землёй, то есть понятие ДКС у них отсутствует в принципе на любом уровне реализации. Фактически это означает провал между силой и мощью Земли и возможностями группы землян, прибывших на населённую инорасовыми разумными органиками планету. Здесь уже нет полного представления о единстве всех землян без малейшего исключения – ведь даже затратив огромную энергию и пробив пространство прямым лучом много информации передать и получить не удастся. 

Ефремов, я полагаю, намеренно лишил «тёмнопламенцев» любой связи с родной планетой и тем самым придал их глупости, тупости, непрофессионализму дополнительную яркость, выпуклость, ясность и ощутимость.

«— Да! Браслет Эвизы возьму я, но выключу его прямую связь на «Темное Пламя», когда вы будете в безопасности, за стенками корабля.

— За стенками корабля… — повторила Эвиза. — Может быть, это стыдно для настоящего исследователя, но я буду счастлива. Насколько лучше жить в корабле, совершая оттуда вылазки в чужой мир, чем оказаться, как мы, оторванными от «Темного Пламени», несомыми потоками странной жизни, в которой все будто сговорились вредить себе и другим, создавать горе и беды везде, даже там, где нет причины для несчастий.»

Вот и прелюдия к бегству землян с Торманса. Не нормативному убытию, а именно к бегству. Слишком многое земляне-коммунисты воспринимают, оказывается, не на логико-разумном, а на чувственно-эмоциональном уровне, что, на мой взгляд, недопустимо и реально «ведёт к опасности». Оказывается, земляне-коммунисты внутренне готовы и даже настроены при малейшем усложнении ситуации «дать дёру» из опасного района. 

И это стремление и желание «дать дёру» поддержит умирающая Фай Родис, истерически возопив «Кораблю – взлёт»! Женщина – землянка напрочь забыла о том, что этим воплем она превышает свои полномочия: командует экспедицией да, она, но кораблём командует только Гриф Рифт и никто другой. А значит, отдача такой команды начальником экспедиции неправомерна. Но для женщины, как оказалось, в очередной раз, эмоции и чувства оказываются в очередной раз приоритетнее, чем любая формально-логическая правомерность. В результате – «вернувшиеся жили недолго».

Мужчины – земляне, оказывается, в своих внутренних настройках ничем не лучше женщин. Вот цитата:

«— Если хотите, так. В обычной жизни Земли СДФ нам не нужен. Роботы-спутники сопровождают нас только в трудных экспедициях в неизвестные дальние миры. Тут они незаменимы.»

Это сказал Вир Норин Таэлю. И тем самым землянин-мужчина расписался в подтверждении утраты своей мужской сущности воина, исследователя, первопроходца, способного терпеть многие лишения, трудности и при этом добиваться – без опоры на всяких механических помощников – поставленной достойной цели. 

Слабые мужчины могут поспособствовать порождению только слабых духом и телом детей. Любого пола. А женщины, всегда готовые «дать дёру»… Они только усугубляют это способствование со своей стороны. И отравляют трансляцией желания, стремления «дать дёру» не только себя, но и мужчин.

Ефремов ясно и чётко демонстрирует неспособность землян думать о других не декларативно, а реально. Вот цитата:

«Что ждет Вира и его возлюбленную, кроме жертв с обеих сторон? И почему это обрушивается на Вир Норина, который на своих кораблях пронизал Галактику во многих направлениях, на человека такого ясного ума и энциклопедических знаний?»

Одно дело – и это Фай Родис должна осознавать на полном автомате – мотаться по галактике на кораблях. И совсем другое дело – работать на поверхности планет, населённых разумноорганическими существами. Не соплеменниками землян, нет – другими разумноорганическими существами. 

Именно потому между «летунами» и «десантом» всегда есть чётко ощутимая разница-граница. Существование которой не подвергается никакому сомнению. Ясный ум и энциклопедические знания «летуна» не тождественны уму и знаниям «десантника». 

Именно потому на мой взгляд, Вир Норин обречён на смерть так же, как обречена и его возлюбленная тормансианка. 

Поддавшись в очередной раз эмоциям и чувствам, отодвинув в дальний угол и заставив замолчать разум и логику Фай Родис на мой взгляд совершила преступление, недопустимое для начальника экспедиции. 

У меня есть стойкое подозрение, переходящее в уверенность, что Фай Родис готова поспособствовать смерти и даже лично умертвить любое количество своих коллег для того, чтобы хоть как-то, но реально была достигнута основная цель – терраформирование очередной группы разумных органиков по коммунистическим лекалам. Я также уверен, что Фай Родис понимала – резко сокращённый экипаж «Тёмного Пламени» вынужден будет работать в аврально-экстренном режиме весь обратный путь к Земле, а подобный уровень нагрузок не будет на самом деле способствовать долголетию и тем более – сколько-нибудь счастливой жизни сумевших вернуться.

«По окончании сеанса скульптор стал увязывать объемистую пачку набросков.

— Продолжим завтра!.. Впрочем, разрешите мне посидеть, подождать. Вы будете беседовать с «Ангелами», а я еще порисую вас сидящую. Никогда не думал, что люди высшей цивилизации будут такими крепкими!

— Так ошибались не только вы. Многие наши предки думали, что человек будущего станет тонким, хрупким и нежным. Прозрачным цветком на гибком стебельке.

— Вот-вот, вы угадали, даже говорите теми же словами! — вскричал скульптор.

— А чем жить, преодолевая, борясь с жизнью и одновременно радуясь ей? За счет машины? Какая же это жизнь? Чтоб стать матерью, я должна по сложению быть амфорой мыслящей жизни, иначе я искалечу ребенка. Чтобы вынести нагрузку трудных дел, ибо только в них живешь полно, мы должны быть сильными, особенно наши мужчины.»

Фай Родис продолжает лгать. Продолжает выдавать желаемое за действительное. Если бы её слова о необходимости телесной крепости были правдой, то Чеди с лёгкостью раскидала бы этих качков, а не попала бы в госпиталь в состоянии, близком к клинической смерти. Да и Эвиза могла бы спокойно заморозить «змею» или хотя бы оградить от её воздействия свою спутницу гораздо более надёжно. К сожалению, ни того, ни другого в реальности не случилось, потому слова Родис и являются лживыми.

Не менее лживыми выглядят и слова Родис о мужчинах. Гриф Рифт, повинующийся психовоздействию Родис, запрещающей ему срыть Ян-Ях в экстремальной ситуации на глубину километра, по моему глубокому убеждению не выглядит и не является сильным. Так же не сильны и мужчины-земляне, погибшие в окружении дикарей и не сумевшие ничего противопоставить толпе, кроме мощи защитных полей СДФ. Так что и здесь Фай Родис лжёт напропалую. 

«Фай Родис посмотрела на твердые лица вошедших — они дышали волей и умом. Они не носили никаких украшений или знаков, одежда их, за исключением плащей, надетых, очевидно, для ночного странствия, ничем не отличалась от обычной одежды средних «джи». Только у каждого на большом пальце правой руки было широкое кольцо из платины.

— Яд? — спросила Родис у предводителя, жестом приглашая садиться и показывая на кольцо.

Тот приподнял бровь, совсем как Чойо Чагас, и жесткая усмешка едва тронула его губы.

— Последнее рукопожатие смерти — для тех, на кого падет наш выбор.»

Супер. И это – представители тайного общества «Серые Ангелы»? Ну сразу видно, что Ефремов не спец в маскировке. Где это видано, чтобы такие «быки» свободно по улицам разгуливали? Да ещё без украшений, да ещё с такими заметными кольцами именно на больших пальцах. Таких «глазастые» вычислят в момент и скрыться не удастся. 

Мне вот, как читателю, всегда было интересно – а при этом рукопожатии умирают двое или только один? Если последнее рукопожатие, то логичнее всего, если бы это рукопожатие стало последним для обоих «рукопожатных».

Даже путешествие по Тормансу астронавигатора Вира Норина не заставляет меня, как читателя, поверить в способность землян понять жизнь и быт тормансиан без прицела на последующую трансформацию этой жизни и быта по коммунистическим лекалам. 

«Вир Норин подошел к машине для определения способностей, стараясь проникнуться чувствами тормансианина, приехавшего в столицу издалека (чем дальше от центра, тем хуже обстояло дело с образованием и уровнем быта), чтобы найти здесь обновление своей жизни. Он проделал перечисленные в таблице манипуляции. В окошечке наверху вспыхнул оранжевый свет, и бесстрастный голос рявкнул на весь зал: «Умственные способности низкие, психическое развитие ниже среднестоличного, туп и глуп, но мышечная реакция превосходная. Советую искать работу водителя местного транспорта».

Вир Норин с недоумением посмотрел на автомат: индикаторы высокого пульта погасли, исчез и свет в верхнем окошечке. Позади засмеялись, астронавигатор оглянулся. Несколько человек подходили к автомату. Увидев замешательство Вир Норина, они поняли его по-своему.

— Чего стал, будто потерянный? Водительская работа для тебя, что ли, не хороша, вон какая здоровенная дубина! Проходи, не задерживай! — закричали они, слегка подталкивая астронавигатора. Вир Норин хотел было сказать им, что подобная характеристика не соответствует его представлению о себе, но понял, что объясняться бесполезно, и отошел в почти безлюдную часть зала, где продавались книги и газеты.

Впрочем, он быстро понял кажущуюся нелепость выводов автомата. Машина запрограммирована соответственно нормам Торманса, она не в состоянии понять показатели, ушедшие за пределы высшего уровня, и неизбежно посчитала их за пределами низшего уровня. То же самое случилось бы и с тормансианином выдающихся способностей — закономерность капиталистического общества, ведущая к Стреле Аримана.»

Столкновение Вира Норина с логикой машины по определению профпригодности всего лишь показывает – в который уже раз – насколько разнятся «установки» тормансиан и землян. 

Вир Норин как и другие обитатели «Тёмного Пламени» запрограммирован с детства пренебрежительно относиться ко всему, что не отвечает и не соответствует идеалам и стандартам коммунистического мироустройства. И эта запрограммированность за пределами земли трансформируется из преимущества в недостаток.

Показанное очень детально общение Вира Норина и Сю-те вызывает у меня, как у читателя, двойственное ощущение. С одной стороны хорошо, что Вир помог Сю-Те, защитил её, а с другой… Ну ясно же, что общество Ян-Ях, как и общество Земли не однородно, оно не состоит из клонов, сделанных на конвейере и потому крайне похожих друг на друга. Проблема, на мой взгляд, как раз в том, что подобные Сю-Те и тем более Виру Норину люди на Тормансе составляют меньшинство и превратить это меньшинство в большинство – даже не качественное, а элементарно численное – не удастся в короткие сроки – к примеру, за несколько лет. Значит, любое проявление активности среди людей, подобных Сю-Те вызовет однозначно резкую реакцию охранительных механизмов общества Ян-Ях – насильно загнать к счастью множество людей не получится никакими средствами. И если олигархи Ян-Ях и не стремятся гнать всех тормансиан к какому-либо счастью, то обитатели «Тёмного Пламени» вообще не представляют себе какого-либо иного пути для тормансиан, кроме как исключительно коммунистическое будущее.

Ефремов показывает читателю, что в мышлении обитателей «Тёмного Пламени» царит натуральная каша. Вот цитата:

«— Понимаю. Люди Ян-Ях не подобны туго натянутым струнам, как мы, земляне, и легче переносят инфернальные условия. У них нет другого выхода. Мы бы очень скоро расплатились здесь за нашу быстроту реакций, напряженность чувств и нагрузку памяти.»

О какой быстроте реакции говорит Вир Норин, если Чеди Даан не сумела уложить в бессознательное состояние даже одного «образца», не говоря уже о всех участниках нападения? О какой быстроте реакции говорит Вир Норин, если члены группы высадки до последнего верили в ложь и надеялись только на генерируемое СДФ защитное поле, а не на свои быстрые ноги и развитые долгими тренировками тела? О какой нагрузке памяти говорит Вир Норин, если земляне, выйдя на орбиту планеты, не озаботились изучением климата, погоды и поверхности планеты с должной полнотой и детальностью.

Короче говоря, как и Фай Родис, Вир Норин лжёт. Он лжёт, потому что если бы земляне «быстро расплатились», то они бы надорвались – физически и психически – вполне реально, а затем погибли бы – все до единого – в первые же дни после момента высадки. Если же земляне не надорвались и тем более не погибли, то говорить о какой-то быстроте реакции, напряжённости чувств и нагрузке памяти говорить не приходится – их нет в натуре. Не-ту! И потому Вир Норин преступно выдаёт желаемое за действительное, вешает тормансианам лапшу на уши и лжёт напропалую.

Ещё одна цитата, подтверждающая лживость слов и действий землян-коммунистов:

«У древних индийцев была притча о могущественном мудреце, по воле которого все ползали перед ним. Но мудрец не обладал предвидением и был разорван тигром-людоедом, напавшим внезапно, когда мудрец не успел сосредоточить свою волю для отражения злого умысла. Поэтому ваш протест не должен уподобляться встрече с тигром, а будет действен лишь после анализа обстановки.»

Так говорил Вир Норин своим коллегам – учёным. Он, конечно же знал о значительных психовозможностях своей сокомандницы Фай Родис, знал, что она обладает могущественной психовластью над более примитивными тормансианами – прежде всего мужчинами. И он так же знал, что психовозможности Родис при всей их развитости очень ограничены. 

В финале повествования Ефремов с потрясающей безжалостностью показывает, как легенда о тигре-людоеде сожравшем мудреца способствует быстрой и бесславной гибели «начальницы» землян, не сумевшей просчитать ситуацию в деталях и не сумевшей предвидеть всю изощрённость тормансианской системы преследования и уничтожения неугодных. 

Я скажу больше – Родис поверила, что тормансиане, представлявшие на планете властную структуру, все как один – и особенно мужчины, конечно же – глупы, тупы и потому предсказуемы. И была неприятно удивлена и даже потрясена, когда тормансиане-правоохранители сумели таки быстро и эффективно преодолеть мощь защитного поля СДФ и добиться того, что сама Родис сочла за благо самоликвидироваться. 

Бесславно и поспешно самоликвидироваться. По той причине, что «дать дёру» оказалось ей лично некогда и некуда, но представить себе, что мужчины-земляне обязаны будут страшно мстить за её гибель Родис не сумела и не смогла – это было выше её понимания и стандартов восприятия. Потому-то она и возопила, поддавшись истерическому импульсу: «Кораблю – взлёт». Она забыла даже о том, что взлетевший корабль гораздо быстрее и качественнее разроет Ян-Ях на глубину километра. 

Чем ближе к финалу повествования, тем для меня, как читателя, становилось очевидным подтверждение моего резко негативного отношения к землянам-коммунистам. Они чешут языком, просторечно выражаясь, не задумываясь о том, какие выводы могут сделать слушатели из услышанного от такого вот говоруна. Вир Норин проговорился на очередной встрече с учёными, проговорился, полагая, что его слушатели тупы и глупы, но на самом деле это было совсем не так – известный учёный потребовал, услышав часть спича Вира немедленной встречи с Владыками и доложил – пусть не самому Чойо Чагасу, а всего лишь одному из главных его подручных, что:

«— И что же?

— Звездолет пришел из невообразимой дали космоса. Не меньше тысячи лет потребуется, чтобы сообщение отсюда достигло Земли, две тысячи лет на обмен сигналами.

— Это значит?! — полувопросительно воскликнул Ген Ши.

— Это значит, что никакого второго звездолета не будет… Я ведь присутствовал в качестве советника на переговорах с землянами… И еще, — заторопился Нар-Янг, — показанное нам заседание земного совета, разрешавшее уничтожить Ян-Ях, — обман, блеф, мистификация, пустое запугивание. Никого стирать с лица планеты они не будут! У них нет на это полномочий!

— Ну, такие дела возможны и без полномочий, особенно если далеко от своих владык, — подумал вслух Ген Ши и вдруг грозно ткнул пальцем в ученого: — Никто об этом не знает? Ты никому не проговорился?

— Нет, нет, клянусь Змеем, клянусь Белыми Звездами!

— И это все, что ты можешь сообщить?

— Все.

Опытное ухо Ген Ши уловило заминку в ответе. Он поиграл изломанными, как у большинства жителей Ян-Ях, бровями, пронизывая жертву безжалостньм взглядом.

— Жаль, но все же придется прокатить тебя на умааге. Эй, взять его!

— Не надо! — отчаянно завопил Нар-Янг. — Я сказал все, о чем догадался. Только… Вы помилуете и отпустите меня, великий?

— Ну? — рявкнул Ген Ши, сокрушая последние остатки воли ученого.

— Я слышал разговор двух наших физиков, случайно, клянусь Змеем! Будто они разрешили загадку защитного поля землян. Его нельзя преодолевать мгновенными ударами вроде пуль или взрыва. Чем сильнее удар, тем больше сила отражения. Но если рассечь его медленным напором поляризованного каскадного луча, то оно поддается. И один сказал, что хотел бы попробовать свой квантовый генератор, недавно изготовленный им в рабочей модели.»

Вот так. Глупый молодой астронавигатор-землянин подписал всем оставшимся в живых своим соплеменникам землянам смертный приговор. И нет никакой разницы в том, насколько быстро настигнет смерть каждого члена экипажа «Тёмного Пламени». Важно то, что глупец и тупица Вир Норин оказался таким же балаболом, каким был любой из его сокомандников.