Перечитывая И.Ефремова. "Час Быка". Часть 6

Честно сказать, я, читающий «Час Быка» после долгого перерыва, отчаянно надеялся, что почувствую хоть в ком-нибудь из землян действительно ценного, развитого и цельного человека, но увы – выше «картонности» эти земляне-коммунисты - в моём читательском восприятии - не поднялись. 

Меня нисколько не удивила непоказная медлительность Фай Родис, уже знающей о том, что Ген-Ши взял управление Тормансом в свои руки. Я в очередной раз убедился, что земляне не умеют, не приучены, не могут и не хотят действовать сколько-нибудь быстро – любая необходимость «скоростить» сразу проявляет множество недоработок, ошибок и недостатков как в подготовке, так и в выучке землян. Вот цитата:

«— Иду, не обрывайте связь, наблюдайте за комнатой. Хочется знать, сколько выдержит моя верная девятиножка. И мы простимся с ней уже с «Темного Пламени».

Родис взяла со столика катушку еще не переданных на звездолет записей и, послав Гриф Рифту воздушный поцелуй, направилась в спальню.»

Как видим, знающая о том, что «тучи сгущаются» Родис продолжает считать всех тормансиан глупцами и тупицами. Ну или большую часть тормансиан – это уж точно.

Вот самая главная, на мой взгляд, финальная цитата:

«— Поздно, Гриф! Я погибла. Гриф, мой командир, я убеждаю вас, умоляю, приказываю: не мстите за меня! Не совершайте насилия. Нельзя вместо светлой мечты о Земле посеять ненависть и ужас в народе Торманса. Не помогайте тем, кто пришел убить, изображая бога, наказующего без разбора правого и виноватого, — самое худшее изобретение человека. Не делайте напрасными наши жертвы! Улетайте! Домой! Слышите, Рифт? Кораблю — взлет!

Родис не успела утешить себя памятью о милой Земле. Она помнила о лихих хирургах Торманса, любителях оживления, и знала, что ей нельзя умереть обычным путем. Она повернула рукоятки СДФ на взрыв с оттяжкой в минуту, могучим усилием воли остановила свое сердце и рухнула на девятиножку.

Ворвавшиеся с торжествующим ревом каратели остановились перед телом владычицы землян — на минуту оставшейся им жизни…»

Потрясающе. Фай Родис не верит в способность оставшихся в живых землян отфильтровать правых от виноватых в террористическом акте. И этим Родис проявляет острое глубинное понимание реального несовершенства землян. Более того – она отказывает своим коллегам-землянам в праве на месть – то есть делает то, что делать ни в коем случае нельзя, ибо это противоречит природе и сути человека. 

Меня не впечатлил трагизм гибели Родис. Она, на мой взгляд, струсила. И вместо борьбы – а бороться, как видно, она не умела и не могла сколько-нибудь эффективно - предпочла самоликвидацию. По моему убеждению, своей самоликвидацией Родис только подтвердила мнение о том, что земляне не смогут эффективно и результативно действовать за пределами атмосферного щита своей материнской планеты. А значит – не смогут реально экспортировать свой «образ жизни» на другие планеты, на другие сообщества разумных органиков. 

Две, на мой взгляд, очень показательные цитаты из финальной части повествования. 

Первая:

«Прошли сутки. Неожиданно прекратились все передачи по общим каналам планеты. Чойо Чагас вызывал «Темное Пламя» по секретной сети, обещая разъяснить случившееся, и заверял, что приняты меры к расследованию и наказанию виновников. Ему не отвечали. Говорить с ним было не о чем. Просить позаботиться об астронавигаторе — означало передать его в руки людей, у которых не было ни чести, ни верности слову, ни добрых намерений. Договариваться о возвращении экспедиции, о доставке медицинского и технического оборудования, фильмов, произведений искусства? Это противоречило всей политике олигархического общества. Да и о каких договорах могла идти речь, если на планете не было законов, советов Чести и Права, никто не считался с общественным мнением!»

По моему мнению с этого надо было и начинать «тёмнопламенцам». Не требовать посадки на планету, не приближаться к планете, по максимуму использовать средства дальней дистанционной разведки. Земляне оказались до ужаса глупы, тупы, а главное – как малые дети – наивны. И эта наивность и погубила очень значительную часть «тёмнопламенцев», включая начальницу экспедиции. Торманс не был изначально планетой, сколько-нибудь пригодной для успеха хоть гуманитарной, хоть специальной миссии землян. 

Вторая:

«Инженер Таэль в низком поклоне приветствовал земных друзей и поднес к приемнику СДФ два стереоснимка. Без пояснений Вир Норина звездолетчики не узнали бы, кто эти сановники, сидевшие мертвыми в роскошных черных креслах, с искаженными от ужаса лицами. Страшные неизвлекаемые ножи Ян-Ях торчали из скрюченных тел. Ген Ши и Ка Луф понесли заслуженную кару, не дождавшись суда и следствия Чойо Чагаса, на котором они сумели бы вывернуться. Сотни рабски послушных людей запутали бы владыку нагромождением лжи. Но вмешались другие судьи — «Серые Ангелы», возобновившие свою деятельность с неслыханным могуществом.

— Наказаны смертельно еще двадцать главных виновников нападения, — с гневным торжеством сообщил инженер.

— Чего вы этим добьетесь? — спросил Гриф Рифт.

— Это было необходимо. Надо быть систематичными и абсолютно беспощадными в защите от беззакония, лжи и бесчестия. Вы сами на Земле тщательно соблюдаете в общественных отношениях третий закон Ньютона: действие равно противодействию, — противопоставляя немедленное противодействие, а не пытаясь дожидаться, как в древности, вмешательства Бога, судьбы, владыки… Подолгу ждали люди воздаяния своим палачам, а века шли, накопляя зло и усиливая власть скверных людей. Тогда ваше общество взяло на себя функцию божественного воздаяния Немезиды: «Мне отмщение, и аз воздам!»— быстро искоренив подлости и мучения. Вы не представляете, сколько накопилось у нас человеческой дряни за много веков истребления лучших людей, когда преимущественно выживали мелкодушные приспособленцы, доносчики, палачи, угнетатели! Мы должны руководствоваться этим, а не слепо подражать вам. Когда тайно и бесславно начнут погибать тысячи «змееносцев» и их подручных — палачей «лиловых», — тогда высокое положение в государстве перестанет привлекать негодяев. Мы многому научились от Родис и от всех вас, но способы борьбы придется разрабатывать нам самим. Прекрасные картины Земли и могучий ум Вир Норина будут нашей опорой на долгом пути. Нет слов благодарности вам, братья! Вот этот памятник навсегда останется с нами, — Таэль показал снимок «Темного Пламени», сделанный телеобъективом с ближних к звездолету высот.»

Именно так. Я уверен и убеждён, что рано или поздно и без всякого постороннего вмешательства сначала Серые Ангелы, а за ними и все остальные, не погрязшие в олигархизме группы тормансиан сделали бы очень многое для улучшения жизни своих соплеменников на планете Ян Ях. 

Миссия «Тёмного Пламени» фактически оказалась не нужна. Потому что насильное втягивание на более высокий уровень развития всегда контрпродуктивно и даже противоестественно. 

Да и землянам волей-неволей придётся решить – правильно и точно – многие вопросы и проблемы – прежде чем они смогут хотя бы безопасно и чётко водить ЗПЛ по маршрутам.

«Обратный путь «Темного Пламени» оказался гораздо труднее полета к Тормансу, еще раз доказав — опасное несовершенство ЗПЛ. По каким-то причинам звездолет уклонился от рассчитанной траектории. Вместо того чтобы упасть, подобно ястребу на добычу, прямо с высоких широт Галактики к восьмому обороту ее спирали, он пронизал три спиральных рукава и вышел к внешнему краю нашего острова Шакти в пояс «рентгеновских», или нейтронных, звезд столь необычной плотности, что кубический сантиметр их вещества на Земле весил бы сто миллионов тонн.»

Получается, что даже причины столь значительного отклонения корабля  от рассчитанной траектории остались невыясненными. Что, впрочем, вполне пояснимо – никому из землян «коммунистического далёка» не хочется убеждаться ещё раз в своей глупости и дремучести.

«В ТВФ они (школьники и учитель) увидели короткие путевые записи памятной машины звездолета: исхудалую, черную от бессменной работы Менту Кор, неделями не спавшего командира Гриф Рифта, измученных инженеров пилотных и вычислительных установок Див Симбела и Соль Саина. Каждый имел своего «телохранителя». Соль Саина опекала Эвиза, Симбела — Чеди, Рифта — Олла Дез, а Нея Холли успевала и следить за биозащитой и охранять Менту Кор, поить ее и кормить, массировать, усыплять, когда наступали передышки.»

Вот – перед нами – реальный уровень готовности землян к преодолению многих трудностей, напрямую связанных с необходимостью преодоления огромных космических пространств. И пока свидетельства такого пещерного уровня готовности к результативной, правильной и скоростной работе как в космическом пространстве, так и на небесных телах любого рода не отойдут в область едва-едва сохранившихся преданий, говорить о высоком совершенстве людей «коммунистического далёка»  нельзя без угрозы впадения в идеалистическое восприятие окружающей действительности.

В заключение я хотел бы привести длинную цитату из совсем-совсем финала повествования, созданного Ефремовым:

«— Что произошло на Земле после прибытия корабля, известно каждому землянину и не ново для вас, — сказал учитель, погасив ТВФ, и остановился, как бы выжидая.

— Срок, данный Таэлем, кончился! — вдруг сообразил Кими, и его поддержали все остальные. — Пора отправлять ЗПЛ. Туда, на Торманс!

— Неужели ничего не сделано?! — вскричала Айода. — И никто не обращался в Совет Звездоплавания?

Учитель лукаво следил за разгорающейся тревогой молодых людей. Наконец он поднял руку, споры утихли, и все повернулись к нему.

— Вы были в прошлом году в пустыне Намиб и пропустили одно событие, взволновавшее всю планету. Снова, как три века назад, ЗПЛ цефеян шел в обычном пространстве около Торманса и был привлечен сигналами автоматической станции на спутнике планеты. Кодом Великого Кольца станция просила все ЗПЛ, направляющиеся в двадцать шестую область восьмого рукава Галактики, совершить посадку на планете и взять сообщение…

— Для нас, для Земли? — вскочила Пуна. — И звездолет взял?

— Взял. Какой ЗПЛ может отказаться принять почту на гигантские расстояния, только ему доступные?

— Что было в сообщении? — хором спросили ученики.

— Не знаю. Написанное языком Торманса, оно переводится и проверяется в лаборатории изучения этой планеты. Очень объемистая информация обо всем, что случилось за столетие, больше — за сто тридцать лет. Но вот эти три стереоснимка я приготовил вам…

— И вы молчали? — Айода укоризненно бросила на учителя темный, огненный взгляд.

— Молчал до времени, теперь вы подготовлены к их восприятию, — невозмутимо ответил учитель.

Щелкнул выключатель ТВФ.

Они узнали площадь и памятник Всемогущему Времени. Старого храма — места гибели Родис — не было. Вместо него широко раскрывалось небу полулунное сооружение. Лестница вела на громадную и крутую арку, окруженную на верхней площадке открытой галереей. Оба конца галереи, прикрытые прозрачными зонтами неизвестно как державшихся куполов, резко, высоко и смело выдвинулись, нависая над площадью и окружающими постройками.

— Это памятник Земле, — тихо сказал учитель, — от планеты, не называющейся более Ян-Ях, а созвучно земному прозвищу Торманс получившей имя Тор-Ми-Осс. На их языке оно означает то же самое, что Земля для нас. Это и планета, и почва ее, на которой человек трудился, выращивая пищу, сажая сады и строя дома для будущего, для своих детей, для уверенного пути человечества в безграничный мир.

На втором снимке на фоне сооружения была скульптурная группа из трех фигур.

— Фай Родис! — воскликнул Кими, и учитель молча кивнул, волнуясь не меньше детей.

Родис, изваянную из черного камня, в открытой обнаженности ее черного скафандра, несли на руках два человека с лицами Таэля и Гзер Бу-Яма, высеченные из темно-желтой, почти коричневой горной породы. Оба мужчины, «кжи» и «джи», положили сильные руки на плечи друг другу. На них свободно, скрестив ноги, сидела Фай Родис, обернув лицо к Гзер Бу-Яму и обнимая за шею Таэля.

Скульптор почему-то изобразил Родис в широком, небрежно намотанном тюрбане, так, как некогда увидел ее Таэль. Камень статуи, похожий на знаменитые черные опалы Австралийского материка, весь искрился внутренними цветными огнями. Так миллионы звезд пронизывают мрак тропических ночей Земли, о которых часто рассказывала тормансианам Родис, вдохновляя их красотой мира.

Долго смотрели земляне на изображение, доставленное с расстояния в тысячу световых лет, пока учитель не заставил себя включить третий, и последний, снимок — левого павильона.

Здесь тоже были скульптуры: Вир Норин и Сю-Те. Астронавигатор «Темного Пламени», увековеченный в темно-красном металле, лежал, уронив обессилевшие руки, опираясь плечами и головой на СДФ и закрыв глаза в вечном сне. Тормансианка Сю-Те, из чистейшего белого камня, поднимала на детских ладонях оброненные земным человеком драгоценные дары — матовый кубик ИКП и блестящий овал ДПА.

В обеих фигурах была та волшебная недоговоренность реализма, которая заставляет каждого видеть в живой форме чудо своей индивидуальной мечты.

— Светлое небо! — сказал Ларк, подражая звездолетчикам. — Значит, на Тормансе кончился Час Быка? Неужели это сделали мы, земляне: Родис, Норин, Чеди, Эвиза и все они, стоящие сейчас на плоскогорье Реват вокруг своего корабля?

— Нет! — ответил учитель. — Обитатели Торманса сделали это сами, и только они сами могли подняться из инферно. Жертвы олигархического режима Торманса даже не подозревали, что они жертвы, находящиеся в незримой тюрьме замкнутой планеты. Они воображали себя свободными, пока с прибытием нашей экспедиции не увидели истинную свободу, обновили веру в здравую человеческую натуру и ее огромные возможности, — они, которые до сих пор лишь слепо влачились за лживыми обещаниями материального успеха. И тут же сразу встал вопрос: кто ответит за израненную, истощенную планету, за миллиарды напрасных жизней? До сих пор всякая неудача прямо или косвенно оплачивалась народными массами. Теперь стали спрашивать с непосредственных виновников этих неудач. И тогда стало ясно, что под новыми масками затаилась та же прежняя капиталистическая сущность угнетения, подавления, эксплуатации, умело прикрытая научно разработанными методами пропаганды, внушения, создания пустых иллюзий. Тормансиане поняли, что нельзя быть свободными и невежественными, что необходимо серьезное психологическое воспитание, что надо уметь различать людей по их душевным качествам и пресекать в корне все причиняющие зло действия. Тогда, и не раньше, совершился поворот в судьбе планеты. Нельзя думать, что они уже всего достигли, но они открыли себя, и свой мир, и нас — своих братьев, как любящих друзей. Виденный вами памятник — неоспоримое свидетельство их вдохновенной благодарности. Прибытие нашего звездолета и действия землян послужили толчком. Родис и ее спутники восстановили в тормансианах две гигантские общественные силы: веру в себя и доверие к другим. Ничего нет более могучего, чем люди, соединенные доверием. Даже слабые люди, закаляясь в совместной борьбе, чувствуя, что на них полагаются полностью, становятся способными на величайшее самоотвержение, веря в себя, как в других, и в других, как в себя…»

Вот так. Гибель большей части экипажа «тёмнопламенцев» - и толчок, позволивший тормансианам найти и избрать свой путь из глубин инферно. 

Учитель, по моему глубокому убеждению, прав, утверждая, что тормансиане достигли далеко не всего необходимого и достаточного, прав, утверждая, что тормансиане открыли себя с новых, ранее неведомых им самим сторон. И хорошо, что тормансиане благодарны землянам. 

Возможно, эта благодарность сможет подвигнуть землян понять, что прежде чем вмешиваться в жизнь других разумноорганических сообществ, надо непременно проводить глубокую, полную и точную разведку, заниматься сложным и многосторонним анализом, составлять и изучать самые разнообразные – от самых положительных до самых отрицательных – прогнозы, а главное – черпать и осваивать информацию не вмешиваясь прямо в жизнь других разумноорганических сообществ ни косвенно, ни непосредственно. Да, это - знаменитая Первая Директива. Она будет нарушаться, но будет, думаю, нарушаться редко и по очень большой необходимости. 

Трилогия «Туманность Андромеды», «Сердце Змеи», «Час Быка». Эти книги были написаны в годы существования послевоенного Советского Союза. И сегодня они, конечно же, по целому ряду причин воспринимаются нами, свидетелями развала СССР, совершенно по-иному, чем воспринимались эти тексты в пятидесятые, шестидесятые, семидесятые годы двадцатого столетия. 

Теперь для нас крайне ценно то, что писал, говорил, думал Иван Ефремов о капитализме, капиталистах, олигархах, денежных мешках и прочих представителях мира, спаянного принципом «человек человеку – волк». Сегодня очень многим из нас – в том числе и благодаря трудам Ефремова – ещё более остро и глубоко понятно, что до того момента, когда вперёд будет поставлен принцип «человек человеку – друг» пройдёт очень много времени – как минимум, столетия, а может быть – тысячелетия. И сократить столь огромный срок можно только напряжённой, ответственной, многогранной работой, связанной с полным реальным напряжением всех физических и духовных сил, с освоением, обработкой, изучением всей доступной информации об окружающей нас действительности, и прежде всего – о нашем прошлом и настоящем – как индивидуальном, так и коллективном.