Глядишься в ночь и горбишься авгуром

Глядишься в ночь и горбишься авгуром,

пытаясь уловить сигнал с изнанки,

но в небе глухо; тучи злы и хмуры

и сеют манку.

Летит на мир седое время года.

Белым-бело под светом яркой лампы.

У слов нет силы, у людей — свободы.

Довлеют штампы.

У пригвождённых к жизни нелюбовью

глаза скопцов и вянущие души.

Но, даже непричастием виновна, 

смотри и слушай.

И, может быть, откроется иное,

и свет души проявится за телом —

так детство, позабыв про остальное,

рисует мелом

мир ласковый, где всем хватает лета,

где яблоки в саду не для искуса,

где далеко до споров сигаретных

и лож Прокруста.

Молчи. 

Смотри. 

Тебе доступна малость —

но большее опасно человечку —

вон три кита, на панцирь опираясь,

плывут сквозь вечность.