моя книга "Вечный Мир Герцога Сюлли" (синопсис )
Автор: leoконечно же блог содержит спойлеры. книга задумана так, чтобы задевать эмоциональные блоки сразу по трем крупным заложенным в нас архетипам, возможно, что какой-нибудь из них сработает. (а если не сработает, то может означать, что книга не так хорошо написана, как хотелось бы.)
за все комментарии заранее, благодарю.
Книга закончена. В настоящее время идет вычитка и правка текста.
На уровне сегодняшней эволюции человека три архетипа: науки, религии и интеллекта – не умеют мирно сосуществовать и динамично соразвиваться. Когда побеждает один из архетипов он старается вытеснить (искоренить) два других. Так происходит в отдельно взятом человеке и в обществе. Три известные на сегодняшний день общественно-политические системы: демократия, теократия и тоталитаризм, есть общественные формы продиктованные этими архетипами. Социализм сползает к тоталитаризму, потому что является идеей архетипа интеллекта.
Демократия кажется/является самой устойчивой и динамичной, потому что интегрируется с ментального плана. Эволюция человека ( в общей массе) сегодня освоила часть ментального плана. Интеллектуальный план интегрируется с уровня -- намного выше. Религия имеет две точки устойчивого равновесия. (Причину тому можно разглядеть, если рассматривать учения, которые Симмонс в Гиперионе называет дзен-гностиками. Мои выводы опираются на книги Алисы Бейли: Трактат о семи Лучах, Трактат о Космическом Огне.)
В вводной части моей книги я более подробно рассмотрела попытки примирить эти три архетипа в "Гиперионе" Д. Симмонса и в "Братьях Карамазовых" Ф. Достоевского. Все же думаю ни один из этих авторов прямо и осознано не исходил из того что архетипы эти принципиально не стыкуются.
конкретно эта книга нацелена на то чтобы набросать сами архетипы, движущие силы и внутренние проблемы.
я задумывала книгу в общечеловеческом контексте, но архетипы -- как голографические снимки -- целостны в любом разрезе. так что при желании можно представить борьбу этих архетипов и в одном человеке, и в одной нации, и в едином человечестве. в этом контексте: чем сильнее в нас голоса заблокированных архетипов, тем с большей готовностью мы против них воюем. тихие голоса -- нам просто параллельны. а разблокированные -- уже интегрированы.
При всех драмах разыгрывающихся в жизнях героев, тут, как таковых, антагонистов -- нет. В этом смысле атмосфера может напомнить картину Бунюэля “Ангел-истребитель”, где задыхающиеся и мучающиеся жаждой гости, подвергаясь риску сумасшествия, при настежь открытых дверях все же не могут покинуть гостиную. (книга может так же отдаленно напоминать атмосферу близкую Достоевскому, ибо все существующие препоны и преграды -- в самих героях).
Движущей силой тут должна выступать эволюция. А она -- или есть, или ее нет. (И возможно прав Дарвин: человек легче эволюционирует там, где натыкается на закрытые двери.) Такое положение вещей приближает книгу к философии постмодерна. Хотя о том, что касается самой культуры постмодерна и эволюции человека, можно найти в одном из трех коротких дневниковых записей героя, в последней главе.
2. Миры и культуры
Миры и культуры задумывались как чистая научная фантазия, не намереваясь читаться аллюзией на существующие культуры Запада, Востока, России. Гротескность миров вызвана фактом их “углового равновесия”: ситуации, где один победивший архетип полностью вытесняет два других. Побежденные в свою очередь становятся источником фобий, комплексов, и потенциальных сил могущих в одночасье вызвать войны и перевороты. То, что описанные миры напоминают существующие культуры Запада, Востока, России объясняется тем, что каждая из этих культур в основе своей имеет один из трех вышеуказанных архетипов.
В культуре, основанной на науке, главной задачей становятся “меркнущие” города. (вызванный “злоупотреблением ” антидепрессантами, мрак этот, естественно становится причиной еще более интенсивного применения таблеток). Науке не сумевшей докопаться до причины, одновременно удается осуществить амбициозный проект “космического” освещения городов. В результате “окутанные мраком” города теперь освещены сильнее, чем до возникшей проблемы. Однако со временем “мрак окутывает все новые города”.
Возникшая как ответ, требующего определенности, архетипа Интеллекта, на мир науки, сплошь ведомый теорией безусловных вероятностей, культура зет быстро скатывается в ситуацию, где вокруг царят негласные игры с вполне определенным (неписаными правилами), и любому, кто хочет выжить или сдвинуть ситуацию с мертвой точки, быстро приходится понимать, что “лицевая сторона” и “изнанка”, тут две совершенно разные вещи.
Культура так же быстро сползает к тоталитаризму, и раздирается изнутри революциями и гражданскими войнами. Кроме того, будучи близка архетипу Зевса, она основана на эффекте масштаба. Что в отношениях с культурой науки вызывает определённые трудности. Объективная сторона их в том, что с течением времени неравномерная динамика науки и эффекта масштаба, неизбежно приводит к дисбалансу отношений. Субъективная -- в страхах, что питает, основанная на архетипе Афины, культура науки ко всякого рода масштабам.
Подобно миру ИскИнов в Гиперионе, культураZ многообразна и может быть разделена на ортодоксов, ренегатов, богостроителей. (Хотя нужно признать: у меня три эти мира не успевают как следует раскрыться).
Ищущая религии и веры, имеет одну основную проблему. В Ницшеанском балансе Аполлон-Дионис, наука – движимая архетипами Афины и Прометея – вымещает именно волевое начала Аполлона, оставляя Диониса “без присмотра”. Именно поэтому все поиски глубины тут кончаются иллюзиями, отрывом от реальности, и зацикливанием на “астральных страхах и суеверии”.
Одна из важнейших особенностей расклада в том, что ощущение долгосрочного и устойчивого мира кажется невозможным: даже если исчезли границы и языки, а наука сумела осуществить весь грандиозный список амбиций Эпохи Просвещения. Невозможен он в первую очередь потому, что неустойчивая динамика и война архетипов идет внутри самих людей. (Название книги отсылает к утопической идее “вечного мира” занимавшей лучшие умы Европы в Эпоху Просвещения).
3. Герои
ГГ, Дерек Дюрг, живет в культуреS, работает в городеW (первом -- столкнувшемся с проблемой мрака). У Дерека три великие тайны, он хранит их уже четверть века.
- В темноте он зачастую невольно попадает в один из трех “космических миров”, в каждом из которых испытывает одни и те же эмоции, а покидая миры, во рту остается всегда одно и тоже послевкусие.
- Ему нельзя загораться мечтой или идей, потому что он при этом становится крайне неуклюжим
- Он не такой как все.
Уже во вторую встречу Дерек – на “той стороне реальности” -- заговаривает с “сумасшедшим незнакомцем”. Роман в определенной степени построен на этих диалогах.
К концу книги, ему открываются некоторые тайны мироздания, и он после интенсивной внутренней борьбы решается открыть свои тайны, дабы “спасти человечество”. Но оказывается: добрая половина города имеет подобный опыт встреч с “сумасшедшим незнакомцем”, и чтобы избегать этих встреч злоупотребляет таблетками -- становясь причиной окутавшего город мрака.
олицетворяют науку и психологию. С одной стороны они столь дружны и зависимы друг от друга, что Рик добровольно меняет свое имя. С другой же: сумасбродные эксперименты Рейч заставляют Рика задуматься о том, что “она считает развитие науки только одним из возможных альтернативных путей в эволюции человека. ”
Иррациональная легкость в характере Рика, объясняется не самой наукой, а скорее особенностью ментального плана. С точки зрения стереотипов о научном характере она может показаться неуместной, но если вглядеться в поведение научно ориентированных обществ ее легко уловить. Объясняется она тем, что интегрированы противоположности эмоционального плана. И присутствует некое дезориентирующее ощущение декаданса, как следствие возникающего на ментальном плане иллюзорного чувства: тут конец эволюции, развиваться дальше некуда. Такая иллюзия легко объясняется “энергетически”.
Билли задумывался, как персонаж на две главы, но красной нитью прошел через всю книгу, до финала. Обозначив собой развитие волевого начала, необходимое в культуре с ведущим архетипом религии ( с той точки, где оно находится на данный момент), Билли очевидно взял на себя и другую роль. Причем сделал это в определенном смысле: “самовольно”.
Учитывая подверженность Дерека общественному мнению, и некую “симметричность” сложившейся ситуации, героя этого и его эволюцию можно интерпретировать, как эволюцию определенной части общественных масс. Билл, с другой стороны представляет ту часть “элиты”, которая осознано ведет за собой. (Изначально такой задумки в книге не было, образ Билли продиктовал свою версию). Противопоставление и совместное развитие Билли и Дерека в рамках культуры “веры”, возможно говорит о том, как разрыв этот чувствителен именно для архетипа веры.
Образ матери Дерека, так же диктовал свое видение отношений и событий ( и в некотором смысле, на этом этапе, остался мне не совсем понятным).
С Дани выходила обратная проблема: я задумала эволюцию героя, образ наотрез отказался эволюционировать.
Лиза Льюис (покойная к началу книги) казалось имела еще что-то сказать, однако я не вслушивалась ввиду ограничений в объеме (и временных рамках).
4 Эволюция главного героя
Наверное о эволюции героя лучше всего судить сравнив дневниковые записи в начале книги и в последней главе. (хотя, если честно, замышлялось так, чтобы читатель, если он не особо проницателен, задумался о том, что приведенные вначале записи принадлежат Дереку, только к середине книги)
Так или иначе Дерек (и Билл) несмотря на все переплетения судеб являются представителями культуры склонной к архетипу веры. В этом смысле книгу можно рассмотреть как попытку переосмысления мировой истории с точки зрения эволюции человека – глазами героя выросшего в культуре с ведущим архетипом веры