"Черные пески", отрывок

Городская тюрьма содержалась в отменном порядке. Все просто и надежно: лежак, застеленный грубым, но теплым одеялом; стол, на нем таз для воды и кувшин. Не очень светло, но достаточно, чтобы охранник мог рассмотреть узника. Решетка вместо двери. Из отличного железа решетка. За ней узкий проход, освещенный лампами. Напротив еще одна решетка, там камера Мартина Селла. После того как князь прикрикнул на желчного старика Дробека, Мартин еще не произнес ни слова. Иногда посматривает на Митьку. Боится, наверное, что мальчишка опозорит Иллар истерикой. Не бойтесь, князь. Митька помнит, как выходил на казнь невиновный Марк. Он тоже сможет.

Сможет. Непременно. Правда, очень страшно. Митька и не думал, что будет так страшно. До тошноты, до озноба, от которого не спасает одеяло. Даже руки дрожат, и княжич прячет их в карманы. В левом натыкается на гладкое, шелковистое, и прядка обвивает палец. Митьке она кажется теплой, но, скорее всего, он просто помнит яркую рыжину. Прикосновение успокаивает, и уже не так трясутся руки.

Да, страшно. А еще очень горько. Не вышло ничего у Митьки. Когда-то отец преподал урок, как можно жертвовать честью. Сын ответил ему предательством. Стоит ли теперь удивляться? Но горько, впору завыть раненым зверьком.

Даже помолиться некому. Не услышит умирающий Орел.

Загремели замки, послышались голоса. Потянуло запахом горячей каши с мясом. Поваренок останавливался у каждой камеры, наполнял чашки и протягивал через решетку. Князь Селл принял ужин, поблагодарил кивком. Мальчишка повернулся к княжичу Дину, просунул аккуратно чашку. Митька не встал, мотнул отрицательно головой. Он хотел есть, даже сосало под ложечкой. Но так тошнило от страха, что княжич опасался блевануть после первого же глотка.

– Ну? Хорошая каша, – огорчился поваренок. – С мясом.

Митька отвернулся к стене.

– Эмитрий Дин! – повелительно сказал Мартин. – Извольте поесть.

– А может, он голодовку объявил? – с издевкой крикнул из соседней камеры Юдвин. Митька слышал, как опасно тонок голос молодого князя, того и гляди, сорвется в истерику.

Встал, принял у поваренка чашку. Мальчишка смотрел на него с любопытством.

Спасибо, не пожалели масла для заключенных. Комки каши легко скользили через сведенное судорогой горло. Сначала Митька давился ароматным, вкусным варевом, потом пошло легче.

Пустую чашку, как велено, поставил на пол, вплотную к решетке. Хоть было в камере зябко, но Митька все же снял камзол, сложил аккуратно. Забрался под одеяло и закрыл глаза. Уснуть бы. Но как забыть, что уже завтра владетель решит судьбу илларских заложников?

Колокол молчал. Его время – утром и вечером, сейчас был полдень, и бронзовый бок тускло отсвечивал под солнцем. Крупные хлопья снега ложились на кованые завитки, оттеняя рисунок: звери и птицы. Колокол отрезан от Митьки строем солдат. Вся площадь поделена солдатами: оттеснена молчаливая толпа, поставлены в центр заложники, окружен колокол, там, на помосте, стоит роддарская знать, среди них княжич увидел крега Тольского. И оставлено пустое место у стены. Кажется, владетель решил их судьбу. Но что-то не торопился появиться и огласить приговор.

Как тихо на площади. В Турлине бы воздух кипел от разговоров, а тут молчат даже дети. Падает снег на мостовую, забеливает город, точно задался целью стереть любое воспоминание об оттепели. А когда заложников вели в тюрьму, под сапогами чавкала грязь, искрились сосульки и вокруг первых ручьев суетились мальцы, пуская лодочки.

Гулко закашлял старик Дробек, подтянул потуже завязки плаща. А Митьке почему-то совсем не холодно. Вчера так мерз под теплым одеялом, а сегодня стоит с непокрытой головой под снегом – и хоть бы озяб.

В воротах Корслунг-хэла показался человек. Он шел неторопливо, словно не было перед ним застывшей толпы. Наверное, Хранитель прошлого мог позволить себе и не такое. На припорошенной снегом мостовой оставались черные следы, отмечая путь: между солдат к колоколу. Курам поднялся по ступеням. Митька вяло удивился, заметив, что не змея вышита на его плаще, а корслунг. Крег Альбер опустился на колени и протянул Хранителю стальной обруч. Курам неторопливо надел его, и тогда склонилась знать, зашевелилась толпа на площади, снимая шапки перед владетелем Роддара.

Вот оно как...

– По праву владетеля этой земли. По долгу братской клятвы, – громко произнес Курам. – Повелеваю: за нападение на земли сестры покровителя нашего Родмира заложники должны быть казнены.

Горячо стало в груди, точно уже словил пулю. Митька глотнул холодного, пахнущего снегом воздуха.

– В честь милосердия покровительницы Миры расстреляны будут только трое.

Крег Тольский прошел между солдатами, остановился напротив пленников. Снова глухо закашлял старик Дробек, прижал ладони к груди. Так и вышел, повинуясь приказу крега. Следом за ним – Михалей и Юдвин.

Радость – не ему идти под дула винтовок! – подкатила к горлу, заставила Митьку сипло выдохнуть. Не сейчас. Пусть хоть несколько дней – но еще будут.

Трое выстроились у стены. Дробек прислонился к камню, прикрыл глаза. Старик болен, горы подточили его – но разве он не хочет жить? Михалей оставил дома жену и троих детей, перед самым отъездом он принял в дом двух осиротевших племянников. Вытянулся в струнку Юдвин, вот уж в ком клокочет ярость: не успел, ничего не успел.

Солдаты подняли ружья. Капитан с гербом Роддара на черном плаще оглянулся на владетеля.

– Нет! Вы должны казнить княжича Дина, слышите?

Отчаянный крик Юдвина Раля всколыхнул толпу на площади.

– Он сын мятежника! Это его отец напал на Миллред!

Желчный, всегда недовольный старик Дробек отклонился от стены, ухватил Юдвина за плечо:

– Замолчи.

Тот дернулся яростно, вырываясь.

– Думаете, я вместо себя подставляю? Видит Создатель – нет! Пусть меня убьют, пусть! Но его-то должны в первую очередь. Он носил белые аксельбанты! Он там убивал! По справедливости – его казните!

Стыд, душный, раздирающий горло стыд, пахнущий дымом сгоревшей Валтахары.

Дробек – откуда только силы взялись – толкнул молодого князя к стене. Сказал:

– Не позорься. Иллар не позорь.

Юдвин замолчал. Выпрямился. Но все равно смотрел не на офицера, командующего расстрелом, а на княжича Дина.

Митька не посмел отвести глаза.

______________

Дилогия "Наследники": https://author.today/u/inna_jv/series#1445