Удар клинка Ч.2

Ч.2

Ш.Паркин, конный егерь французской Императорской гвардии в начале XIX в. об англичанах (сабли французов и англичан похожи):

«...мы всегда кололи острием наших сабель, тогда как они всегда рубили своими клинками шириной в 3 дюйма. Поэтому из их каждых 20 ударов девятнадцать проходили мимо. Однако, если лезвие находило цель хотя бы один раз, то это был ужасный удар. Было непривычно видеть руку, чисто отрубленную от тела».

Сходные по геометрии клинки. Используют совершенно по-разному.

В битве при Ватерлоо сабля разрубила шлем кирасира вместе с головой его владельца «так чисто, как будто рубилась дыня». Эффект, произведённый ударом на осматривающих результат, усилился от того, что его нанёс умирающий драгун, который был заколот за секунду до этого хозяином шлема.

Кирасир - колет, драгун, уже заколотый - рубит, оба - мертвы.

Какой удар лучше? - Отвечают коллеги-попандопулы:

«... русские кирасиры молча, и потому особенно страшно, рубили наотмашь пехоту противника».

«Молчать» кирасир обязан - в строю, как в церкви, не балаболят. В бою - особенно: не услышит команды командира. Пехота может подбадривать себя криком «ура!» в момент броска в атаке. Когда строй уже потерян, а бой ещё не начался. В самой драке орут только гражданские мужички, не строевые.

Ещё: «рубить» и «наотмашь» - кирасир не может.

Палаш французского кирасира: «эффективный удар практически невозможен - два дола, дающие мощное ребро по середине клинка, давали еще и крутые спуски, угол сведения которых был слишком велик для рубки».

Петербургский ополченец Рафаил Зотов о бое под Полоцком 6 октября 1812 г. (столкнулся с французскими кирасирами):

«С первых двух ударов палашами по голове я, однако, не упал, а невинной своей шпагой оборонялся, и помню, что одного ранил по ляжке, а другого ткнул острием в бок; не знаю, кто из них наградил меня за это пистолетным выстрелом, потом другим, но один вскользь попал мне в шею, а другой – в ногу. Тут я упал, и тогда-то удары и ругательства посыпались на меня как дождь. На мне был сюртук, мундир и фуфайка, а сверх всего еще ранец. Все это было изрублено как в шинкованную капусту, и изо всех ударов только два еще по голове были сильны, один в руку самый незначащий, и один с лошади ткнул меня в спину острием палаша. Все прочие удары даже не пробили моей одежды».

Кирасиры, толпой, «страшно, наотмашь» рубят одинокого пехотинца... «удары даже не пробили моей одежды».

Кавалерийские стычки показали эффективность укола.

Польский улан Д. Хлаповский (1809 г.):

«полк [французских] кирасир после атаки завязал рукопашную схватку с венгерскими гусарами. Я был удивлен, увидев, когда венгры отступили, что их мертвых тел лежало гораздо больше, чем французских. Основной причиной было то, что венгры рубили саблями, а французы кололи».

Укол, при прочих равных условиях, всегда короче, чем удар. Чтобы нанести смертельное поражение точным уколом, достаточно углубиться в тело на 18 см, рубящий удар требует гораздо больших усилий.

Французский полковник-легкокавалерист де Брак:

«смертельные удары – это уколы, другие же только ранят. Колите, колите, как можно больше! Всякий уколотый вами будет сброшен на землю; те же, которые избегнут ваших ударов, будут все-таки устрашены ими, и кроме того, они дают вам то преимущество, что сами вы никогда не открываетесь и всегда готовы к отбиву».

Сравнение укола и удара дискутировали весь XIX век. Сторонники удара приводили массу аргументов, начиная от опасности остаться без оружия или травмировать руку при слишком глубоком уколе (случалось), кончая психологической предрасположенностью человека к удару. Дискуссия мало повлияла на практику: все кавалерии Европы к второй половине XIX века отказались от сильно изогнутых клинков в пользу слабоизогнутых.

К уколу приспосабливают рукоять: черен приобретал анатомические качества, на спинке клинка появилась площадка под вытянутый для более эффективного укола большой палец. К концу XIX в. большинство образцов длинноклинкового оружия снова превратилось в кавалерийские шпаги с сугубо факультативной возможностью рубящего удара.

Россия не оставалась в стороне.

«Общий опыт тактики» (1807 г.):

«...все опытные кавалеристы советуют более колоть, нежели рубить; ибо первый способ сражаться несравненно опаснее, и для храбрых и искусных выгоднее, потому что могут выбирать место, куда ударить».

«Правила обучения кавалерии фехтованию» (1861 г.):

«...укол имеет неоспоримое преимущество пред ударом, и верный удар причиняет часто рану незначительную, укол же, хорошо направленный, почти всегда смертелен; притом укол отбить, в особенности на коне, довольно трудно, и при нанесении укола гораздо легче закрыться нежели при нанесении удара. Поэтому уколу следует всегда отдавать преимущество пред ударом и употреблять его при первой на то возможности».

Развитие по спирали: от укола к удару и обратно. Правда, спираль «двойная»: пока одни от «порубки» переходят к «поколке», другие двигаются в обратном направлении.

Французы, потерпев поражение в наполеоновских войнах, оценили саблю. Поскольку сами они в гибели империи виноваты быть не могут, то нужно менять кровати... э-э-э... виноват - клинки.

Они заменяют саблей палаш, а русские военные любят все французское. В 1817 году на вооружение российских драгун принята сабля легкокавалерийского образца с сильно изогнутым клинком.

И снова обратно.

Генерал от кавалерии Н.Ф.Плаутин. В 1856 г. стал не только командиром Отдельного гвардейского корпуса, но и председателем комиссии для улучшений по военной части: «укол есть основание всякого фехтования... сабля должна совершенно уступить место палашу». Его обоснование преимуществ прямого клинка перед изогнутым тем более ценно, что генерал бóльшую часть своей карьеры (воевал во всех российских кампаниях, начиная с 1812 г.) был в гусарах, вооружённых как раз саблей, и имел опыт боевых действий против европейской и турецкой кавалерий.

«Рубка и фехтование» (1904 г.):

«самый существенный и наиболее легкий прием для поражения противника есть укол».

Где здесь место излюбленному многими «лихому сабельному удару»? Рубке «славной дедовской казачьей шашкой»?

Рубить? - Бурьян за сортиром. В бою - колоть.

Основное оружие казака - пика. На аршин длиннее уланской. Польские уланы из армии Наполеона отмечают, что при переходе на средние дистанции длина казачьей пики становится недостатком. Ею колют издалека. Особенно в спину. По Суворову: казакам надлежит колоть врага пикой, «...более всего в крестец». С пиками (укороченными) идут казаки на штурм Измаила.

Для казачьей шашки придумывают три уставных укола.

Исходное положение: правый кулак с рукоятью у правого погона. Клинок направлен вперёд, лезвием вверх. Уколы: влево, влево в пол-оборота, вправо в пол-оборота.

Перечень совершенно умножается в кругу любителей казачьей старины:

«Уколы можно наносить: прямо, направо, в пол-оборота направо, в пол-оборота вверх и вниз направо, налево, в пол-оборота налево, в пол-оборота вверх и вниз налево».

Это - для оружия, у которого нет упора (перекрестия, гарды).

По счастью, «любители» не состоят в действительной службе и взыскание за нарушение строевых «Наставлений» им не грозит.

Забавно: «романский» меч, позволяющий колоть, появляется в первой половине 11 в. Но его продолжают применять преимущественно для рубки. Только в 15 в. итальянцы формулируют: «смерть - на острие клинка». Хотя уже столетием раньше в Европе распространяются кончары и эстоки - колющее оружие, «запасная пика».

Причина перехода от удара к уколу в европейском средневековье очевидна: усиление доспеха, который невозможно прорубить, оставляет лишь небольшие участки, где ещё можно эффективно уколоть.

Вершина защитного доспеха - максимилиановский, первая треть 16 в. Потом народ на поле боя начинает раздеваться. В 18-19 в. большинство воинов не имеют существенного бронирования. Но их продолжают учить колоть.

Как выглядит правильный удар (не укол) шашкой? - Поручик Мамонтов, Гражданская войны:

«Рядом со мной разговаривала группа казачьих офицеров. Молодой удивлялся: "Почему среди убитых нет обезглавленных? Можно ли одним ударом отсечь голову? Видишь иногда прекрасные удары: череп рассечен наискось, а вот отрубленных голов я не видел". Старший офицер объяснил: "Чтобы отрубить голову, вовсе не надо слишком сильного удара. Это вопрос положения, а не силы. Нужно находиться на том же уровне и рубить горизонтальным ударом. Если конный противник нагнется, а он всегда нагибается, то горизонтальный удар невозможен. Пехоту же мы рубим сверху вниз... Эх, жаль, если бы подвернулся случай, я бы показал, как рубят голову". В одном из предыдущих боев мы захватили комиссара. Комиссара любезно попросили слезть и подойти к разговаривавшим офицерам. "Вот случай, который сам собой напрашивается", сказал пожилой. С комиссаром были вежливы, предложили папиросу, стали разговаривать. Я все еще не верил в исполнение замысла. Но пожилой зашел за спину комиссара и сухим горизонтальным ударом отсек ему голову, которая покатилась на траву. Тело стояло долю секунды, потом рухнуло».

Сила достигается за счёт скорости, которая получена размахом.

К концу XIX в. в русской армии техника выполнения удара меняется. От рекомендаций наносить удар запястьем и локтем при неподвижной руке с небольшим размахом (чтобы не открываться для противника) отказываются в пользу удара с замахом, при котором кулак с саблей относился к левому плечу. В польской кавалерии в 20-е годы ХХ века удар назывался «от уха».

Л. Саянский (1914 г.): венгерский гусар «разбил у казака дульную накладку на винтовке и на ноготь вогнал свой длинный и тяжелый палаш в сталь дула винтовки».

Удар «от уха» чётко открывает бойца перед противником. Но это не существенно. Судя по решениям генералов Российской империи и Rzeczpospolita Polska, II Rzeczpospolita.

Причина: мобилизационные, «народные» армии. Дешёвые, плохо обученные бойцы. «Воин на один удар» - пусть хоть этот единственный удар будет сильным.

Ещё вариации ударов:

«Режущий». Запястье и локоть жёстко фиксированы, выполняется всем телом. Характерен для восточной сабли. Усиливается тем, что клинок проникает в рану под острым углом, двигаясь по окружности, и изгибом клинка.

«Рубящий». Выполняется от плеча и предплечья. Характерен для европейцев, эффективен против против твёрдых веществ: металла, дерева и т.п.

«Хлещущий». Выполняется саблей при неподвижной руке и локте только запястьем. Рассекает мягкие ткани. Рекомендовался в конце XVIII в. как наиболее оптимально сочетающий атаку и защиту.

Удар «с потягом», «оттягом» или «проносом» клинка. Изобретён в Европе, дополнение «рубящего» удара, компенсирует недостаток проникающей способности, связанной с прямолинейным движением прямого или слабоизогнутого клинка в ране.

А.К.Греков:

«чем кривее клинок, тем естественнее получается удар режущий, ибо часть его лезвия приходится под более острым углом к цели; наоборот, чем он прямее, тем лезвие его будет приходиться к цели под углом, более близким к прямому и тем необходимее искусство со стороны рубящего для сообщения удару таким клинком режущего свойства».

«Рубка и прикладное фехтование в коннице. Техника и методика» (1927 г.). Уже для Красной Армии:

«Для того, чтобы удар был „действительным", т.е. смертельным, необходимо, чтобы он был: 1) правильным, 2) метким, 3) сильным и 4) режущим...

Для правильности удара клинок следует направлять..., чтобы он все время двигался в одной и той же плоскости, проходящей через точку цели, локоть и кисть вооруженной руки („плоскость удара"). Так направленный удар даст совершенно прямую, ровную поверхность отреза без выемов, выпуклостей, задирин или загибов.

Малейшее нарушение этого совмещения даст... поворот клинку, а то и опрокидывание его с потерею скорости. Опрокидывание будет тем больше, чем сильнее занесен удар, и может дойти до удара плашмя, оставляя после себя лишь синяк.

Чем больше размах и быстрее движение оружия, тем сильнее удар.

Меткий удар тот, который точно попадает в желаемые точки цели...

Режущим удар будет тогда, когда лезвие клинка направлено к точке цели под острым углом. Наибольшее проникновение оружия в тело достигается при взаимном сочетании силы и режущего действия».

Основная ошибка при сабельном ударе - заваливание. Как только удаётся научить новобранца «держать плоскость удара», так «режущий удар» получается быстро.

«Но город

        проснулся,

                  в плакаты кадрованный,-

это

   партия звала:

                "Пролетарий, на коня!"

И красные

         скачут

               на юг

                    эскадроны-

Мамонтова

         нагонять».

Кавалеристов из горожан-пролетариев делали за пару месяцев.

Будёный отмечал, что пополнение лихо рубило лозу и махало шашками в атаке. Но, подъехав к врагу, совало клинок под мышку, как папку канцелярскую. А убивало из винтовки.

К качеству удара сиё отношения не имеет: общая психология новобранцев массовых армий 20 в., неготовность убивать. Американцы, разбирая своё поражение в Арденах, обнаружили, что только 10-15% бойцов пытались вести огонь по противнику «на поражение». Остальные либо вообще не стреляли, либо стреляли просто «в ту строну».

Американцы обосновывали такое инстинктивным миролюбием, христианством. В РККА - трусостью.

В "Правилах обучения фехтованию кавалерии"(1861 г.):

«...слово «удар» дурно выражает действие, которое должно производить палашом. Ударяют топором, палашом режут; он при ударе проносится».

Удар лезвием клинка мог быть выполнен прямо или по касательной. В первом случае удар выполнялся от плеча и предплечья и получался скорее рубящим, во втором случае удар выполнялся с жестко зафиксированным запястьем и локтем с помощью всего тела и получался скорее режущим.

Крутите задницами, господа кавалеристы! Тогда в бою, вынужденно зафиксировав седалище в седле, вы сможете эффективно повернуть корпус. И нанести «всем телом» правильный режущий удар.

Очередной парадокс: все дружно кричат «Колоть! Колоть!». Прямой клинок! Палаш! Только укол! 18 см. - смерть противника!

И тут же: «палашом - режут».

Распространённая в 21 в. уверенность, что режут только сильно искривлёнными клинками - ошибочна. Горцы на Кавказе в начале 19 в. наносили казакам тяжёлые резаные раны прямыми кинжалами. Исполнение реза - вопрос выучки бойца, а не геометрии клинка.

«Ура - и смолкло.- Вон кинжалы,

В приклады!- и пошла резня.

И два часа в струях потока

Бой длился. Резались жестоко

Как звери, молча, с грудью грудь...»

«Пошла резня», «резались жестоко»... Ничего изогнутого.