Когда ты немножечко умер

Мы не спеша возвращаемся в наше убежище. Позади остается  шорох слизней сползающихся на дармовое угощение. Всегда было интересно, откуда они знают, что где-то навалило вкуснятины? Ведь ни глаз, ни носа, ни ушей у них нет. Вообще ничего. Только рот с роговыми пластинами, жадный растягивающийся в большую воронку рот.

Обходя последнее тело, валяющееся чуть поодаль от основной группы, я не выдерживаю и бросаю на него взгляд. Не люблю мертвецов. В их виде есть что-то отвратительное, друг он тебе или враг - все равно. Такая отталкивающая некрасота в искаженном лице, потеках застывающей темнеющей крови. В картине большого «НИЧЕГО», в которое ты превращаешься, когда отдал богу душу.  В той самой тихой бессмысленной картине, после которой для тебя ничего нет.  Как говорит многомудрая матушка Ва, когда ты немножечко умер, то на все твои проблемы становится совершенно плевать. 

  У того мертвеца все как всегда – залитые почти черной кровью доспехи, осунувшееся лицо с провалившимися в череп глазами. Раскинутые руки в грязи. Размолотый дубинкой шит. И небольшой свиток, наполовину вывалившийся из-за панциря. Этого мне только не хватало. Свиток! Свиток! Явный признак воли владетеля. Вещь, ценимая подчас больше жизни. 

Мой дракон беспечно перешагивает через тело, задевая хвостом. Для него в нем нет ничего интересного. А вот я останавливаюсь и, наклонившись, достаю бумагу. Становится совсем интересно. Поисковый отряд, один из воинов которого умеет читать. Уметь читать в нашем медвежьем углу совсем бесполезно, глухая неграмотность – отличительный признак аборигена Старой Земли, так же как запах изо рта и от ног, цыпки и угрожающая рожа в дикой поросли нечесаной бороды. Книги здесь мусор, бумаги на тысяче неизвестных наречиях – прекрасное средство для разведения огня. Умение читать одного из гвардейцев это плохой знак. Потому что любой непонятный знак в Долине – плохой. 

– Трикси! Чего ты там застряла? – Ва не терпится охотиться на кроликов, брюхо он так и не набил, а Фогель, оставшийся у его запасов гнилушки, будит черные мысли. Выводы чешуйчатого по поводу нашего новоиспеченного товарища совпали с моими. Невообразимая алкогольная вместимость. Видно, что дракон боится за свои драгоценные баночки.

Я разворачиваю бумагу, и сердце пропускает пару ударов. Вверху синяя печать Протопадишаха. Символы на ней мне не знакомы, но я точно знаю что там написано «Уплачено». Фирменный знак Белых земель. Злобными угловатыми символами чужого языка, на котором тут никто не разговаривает. Я даже не понимаю, откуда у меня это знание, я просто помню. Некоторые вещи достаточно попросту помнить, а не знать. Чуть ниже лаконично нацарапано «Девчонку живой, полюбому» и стоит удостоверяющая каракуля. 

– Кролики сами себя не поймают, – тонко намекает Ва, но я молчу, перечитывая приказание.

«Девчонку живой» – прекрасный расклад. Отдавший приказ даже не подозревает, сколько ему станет увидеть принцессу Мусорной Долины Беатрикс в добром здравии. Припасов у меня более чем достаточно, хватит на каждого еще и останется. Свернув бумагу, я сую ее под броню и двигаю к нетерпеливому дракону. Еще один кусочек мозаики. 

– Они охотятся за мной, Ва, прикинь? Я нашла приказ подписанный Протопадишахом.

– Зачем? – он удивленно моргает третьим веком, пропуская мимо ушей то обстоятельство, что я нашла этот самый приказ на бумаге, Ва всегда зрит в корень. – У них есть наша Башня, припасы…

Взяв секундную паузу, он тихим голосом жалобно прибавляет к потерям.

–Еще тридцать четыре банки с’мгончика, Трикс. Давно говорил тебе, что у нас маленькая тележка.

Я сочувственно глажу его по лапе, на когтях которой темнеют пятна крови. Не переживай, дружок, у нас тут образовалась небольшая война и к потерям стоит привыкнуть. Теперь уже никаких сожалений, придется терпеть до того момента, когда можно будет предъявить счет. В ответ на мое сострадание он благодарно вздыхает и дружески сопит. Мы поворачиваем за осевшую кучу мусора и петляем по тропинке, ведущей к Фогелю и временному лагерю. К нашим потерям стоит привыкнуть. Только так