В размышлении, чего бы выложить...

...покопался в стишках и обнаружил кое-что времён срочной службы (1973). По уму бы эти три стишка надо было предъявить ещё вчера, в честь 23-го, ну да ладно, можно и сегодня. Один  - серьёзный, два других - не очень.

***

Мы играем в снежки…
Борис Пастернак

Над Ташкентом ночным отшептали снега, отшумели,
отметались под лампами тучами белой мошки.
Мы играем в снежки, парни в серых солдатских шинелях,
в снежном сердце тревожного мира играем в снежки.
…Это было давно: стыло белое солнце в ледышках,
так же плыли сугробы недвижной волной на волну.
Мы играли в войну, первоклашки в коротких пальтишках,
среди шумного снежного детства играли в войну.

1973

РЯДОВОЕ

Сознанье временно ушло.
Здесь бытиё определяет.
Шепни, тоскуя, на ушко
кому-нибудь про идеалы —
прочистит ухо, потрясёт
ошеломленной головою
и наконец решит, что воин
усвоил граммов до трёхсот.
Будь мрачно-светел, как кинжал,
в мозгу оттачивая перлы, —
решат, что кто-нибудь сожрал
твои компот и четверть первого.
Витай в прекрасном далеке,
сияй, как майская излучина, —
решат: ну что ж, благополучно
имел свиданье в кишлаке.
И вот стою, армейский хлюст.
Гремит вовсю словесный хлыст.
Вульгарный материалист,
вульгарно материалюсь.

1973

КАЗАРМА

Выходил майор, говорил майор:
«Это что же, из казармы не слыхать мой ор?
Где дневальный? Где дежурный? Морды пьяные!
Эт-то кто там ухмыльнулся фортепьяною?
Я те клавиши начищу перед ротою!
Из груди скворешню-скважину сработаю!
Я ж глухой мужик: озлюсь — топитесь в реченьке.
Вдарю раз — и заселяй тебя скворечики!»
Потянулся «дед», ухмыльнулся «дед»,
стрижен, гад, не по уставу и в бушлат одет:
не смеюсь, мол, просто с детства губы заячьи,
а бутылки, что под койкой, — сам не знаю, чьи
Забредал старлей, наблюдал старлей,
двигал бровью иронично, был орлов орлей.
Отношенье выражал оскалом сабельным,
Золотым, литым, на той неделе вставленным…

1973

Во! А начну-ка я выкладывать Тело, которому ты служишь.