О Вальгалле

Когда идёт обсуждение скандинавской мифологии и произведений на викингскую тематику, то очень часто появляется идея того, что воин попадает в Вальгаллу после доблестной смерти в бою. Это крайне растиражированное мнение, в обилии встречающееся в книгах и фильмах, и его источник найти в принципе несложно — это Старшая и Младшая Эдда, а так многочисленные саги и хроники. Многочисленные, но не все. Эти источники имеют одну общую характеристику — они записаны в позднее время. Даже Старшая Эдда это XII век, я уж не говорю о работах великого Снорри Стурлусона. Сколь бы велик не был Снорри, сколь бы честен он не был с читателем, всё же он был христианином и на мир смотрел через призму христианского мировоззрения.

А что же аутентичные источники? А в аутентичных источниках почему-то совершенно иное мнение про Вальгаллу. Обратимся к саге о Рагнаре и его сыновьях. Там приводится Бъяркамаль — предсмертная песнь Рагнара о своих подвигах. Для тех, кто мало знаком с жизнью сего доблестного конунга и даже не смотрел весьма сказочный сериал «Викинги» просто вкратце скажу, что немногочисленный отряд Рагнара был разбит, а сам Рагнар — брошен в умирать в яму со змеями.

Так вот, что же поётся в Бъяркамаль? А вот что:

«Мы рубились мечами. Не долго я мешкал, когда пошел в Готландию и умертвил змея. Тогда получил я Тору. После стали меня звать Лодброком за то, что я низложил змея в бою».
«Мы рубились мечами. Я молод был, когда мы на востоке в Эрезунде кровь черпали для диких волков и готовили пищу для птиц желтоногих. Звонко мечи ударялись о шлемы. Ворон гулял в крови, и море далеко окрашено было кровью».
«Мы рубились мечами. Рано утром бежал поклонник (слуга) леповласой девы и собеседник вдовы. Видел я, как разбивались щиты и проливалась жизнь бойцов. Мне было, как если б я на первом месте (за пиром) целовал молодую вдову».
«Мы рубились мечами. Для героя — всего прекраснее, в буре копий, пасть израненным впереди всех. Часто всех более горюет тот, кто не бывал в грозных битвах. Тяжело храброму ободрять робкого».
«Мы рубились мечами. Считаю справедливым, чтобы в беседе мечей один шел на одного. Одному не бежать от другого — в том древле бойцы полагали знатность. Друг дев пусть будет всегда бодр в шуме оружий».
«Мы рубились мечами. Я всегда слышал, что мы повинуемся закону Норн (богинь судьбы) и что нами правит Рок. Не думал я, что Элла прекратит мою жизнь, когда я приплыл к его берегам, и разгонял его людей, и вокруг берегов Шотландии резал жарко́е для волков».
«Мы рубились мечами. Безмерно радуюсь, что скамьи Одина ждут меня налощенные. Скоро будем пить мед из резных рогов. Не боится смерти, не плачет добрый воин у дверей Валгаллы. Не с жалобным воплем конунг приходит в палаты Одина».
«Мы рубились мечами. Здесь ярую битву возжгли бы сыновья Аслеги, если б узнали свирепый поступок со мною, как жестоко меня раздирают змеи. Я дал матери сыновей, чтоб дух их был храбр».
«Мы рубились мечами. Скоро быть здесь погребальному пиру; великую боль терплю от змея, что сидит у меня в сердечной палате. Предрекаю, что копье будет стоять в крови Эллы: удалые молодцы не останутся праздны».
«Мы рубились мечами. Я пятьдесят раз был в великих побоищах с острыми мечами. Рано начал я воевать, и думаю, нет между народами конунга, более меня славного. Теперь боги меня зовут; не жалуюсь на смерть».
«Поспешим прочь отсюда! Домой зовут Валькирии (девы воинские), посылаемые нам Одином на поле брани из палаты, убранной светлыми щитами. Весело буду я с богами пить мед на первом месте. Миновались часы жизни. Улыбаясь умру».

Что же мы видим? Рагнар (через слова безымянного скальда) ни одного мгновения не сомневается в том, что попадёт в чертоги Одина. Тот самый Рагнар, что умирает от укусов змей где-то в яме, голый и безоружный. Да и сам автор саги добавляет, что «Рагнар умер мужественно и славно». 

Можно сравнить с сагой об Эгиле, что умирает совсем уж позорной смертью — в глубокой старости, слепым и глухим. Смерть Эгиля вдвойне депрессивна тем, что родня лишает его последней шутки, которая была вполне в эгилевском стиле. О Вальгалле же в этой саге, записанной в XIII веке, не сказано ни одного слова.

Собственно, что я хочу сказать. Безусловно, с литературной точки зрения идея доблестной смерти в бою звучит прекрасно. Вдвойне прекраснее для автора является внутренний конфликт старого воина, что медленно угасает безо всякой возможно достойно погибнуть с оружием в руках, как то завещано ему предками. Рушить подобный нарратив предсмертной похвальбой Одину... Читатель может и не понять.

Но всё же прошу обратить внимание на сагу о Рагнаре (ссылка, ежели кому интересно), если вы хотите слегка иного нарратива в вашем произведении.