Протагонист-злодей в книгах. Ловушка катарсиса на примере романа Д. Хардинга "Флоренс и Джайлз"
Автор: Юлия Леру/София АндреевичСразу оговорюсь, что я ничего не имею против протагонистов-злодеев.
Я ничего не имею против главных персонажей мерзавцев, преступников, психопатов, как имеющих под собой реальные прототипы, так и являющихся целиком и полностью плодом воображения автора.
- Ганнибал Лектер (Томас Харрис) — убийца, психопат, каннибал
- Декстер (Джеффри Линдсей) — убийца, психопат
- Флоренс (Джон Хардинг) — о ней ниже
- Дэвид Эллис (Джеймс Хедли Чейз) — военный преступник
- Патрик Бейтман (Берт Эллис) — психопат
Примеров много, это те, что пришли в голову здесь и сейчас.
В кинематографе ярким представителем можно назвать (если не повторять литературу) Джокера.
Но книги с протагонистами-злодеями — это всегда такая скользкая дорожка во взаимоотношениях автор-читатель, потому что не исключено, что читатель по окончании книги скажет, что она ему не понравилась и что он не вернется к ней никогда.
Это ведь нормально — испытать отвращение и омерзение к поступкам и личности главного героя. Особенно если герой по-настоящему омерзителен.
И одновременно совсем нормально в какой-то момент испытать к злодею сочувствие, потому как ну не бывает стопроцентно плохих и стопроцентно хороших людей. Главное — не поддаться этому сочувствию. Потому что тогда злодей может превратиться в обаятельного антигероя — и авторский замысел летит в топку.
Ведь автор вовсе не хотел бы, чтобы мы сочувствовали Лектеру или Декстеру или радовались тому, что Дэвиду Эллису удается так долго избежать правосудия.
Или?..
В литературе и кино в качестве характеристики образа-персонажа применяется такое понятие, как отрицательное обаяние или харизма плохиша — способность антигероя или злодея вызывать у читателя сопереживание и даже романтический интерес.
Вроде рисует автор героя-ублюдка, извращенца, которому место на электрическом стуле или в психушке, заставляет его есть людей и убивать животных особо изощренными способами, но вот незадача — читатель стремительно теряет интерес к линии «добра», начинает выискивать в тексте признаки того, что плохиш победит, строчит разочарованные рецензии, если этого не случается или, не дай бог, злодей умирает... Лица с лабильной психикой, чтобы снять стресс от таких книг, и вовсе начинают писать фанфики, в которых злодей отыгрывается за себя и за Сашку под НЦой и в поджанре PWP.
Вообще, если достаточно развить в себе читательское чутье, иногда можно очень четко осознать, когда сам автор начинает сочувствовать своему плохишу и искать для него оправдательные лазейки. А уж если книга еще пишется, и фандом в комментах начинает демонстрировать поддержку очередного бэдбоя, то момент можно определить с точностью до главы.
Достаточно часто это явление обосновывается тем, что «добро» якобы стерильно и не имеет полутонов, а в «зле» автор может позволить себе разойтись и заставить героя курить, пить, женщин употреблять и сквернословить — то есть быть живым.
Если обратиться, например, к Рипомэну из фильма «Repo! The Genetic opera», как классическому примеру обаятельного зла, то при всей своей «неблагодарной работе» он — несчастный муж, потерявший любимую жену, и любящий отец (очень любящий, аж до делегированного синдрома Мюнхгаузена, но я сейчас не об этом).
Если вспомнить Лектера, то это — несчастный ребенок, переживший в детстве страшное и не сумевший справиться с этой травмой, и взрослый с острейшим умом, глубокими знаниями человеческой психики и странным (оттого и притягательным) чувством юмора.
В общем, иногда выходит так, что, создавая слишком идеальное и оттого напоминающее по вкусу картон добро, автор тем самым ненамеренно подталкивает читателя в сторону зла. А поскольку в процессе работы над книгой «подключение» к миру книги неизбежно, автор может вскоре и сам оказаться в этой ловушке.
И если причина в неопытности или в чем-то другом, что делает ошибку ненамеренной — ничего страшного. Нет, для книги это, в общем-то, катастрофа, потому что (повторюсь) авторский замысел летит в топку, но мы все учились понемногу, чему-нибудь и как-нибудь. Случается.
Гораздо хуже, когда понятия добра и зла размываются автором предумышленно, когда злодей с искаженной моралью вдруг обретает поддержку не только за пределами книги, но и в ее мире, и не просто поддержку, а поддержку самого «добра».
В литературе унисекс в этом случае можно говорить о нуаре/черном реализме как жанре и серой морали. Но добро там обычно настолько условно или отсутствует вовсе, что никакого изначального сочувствия к нему нет.
В женской любовной литературе эта авторская позиция выражается в романтизации зла.
В современной женской литературе романтизация зла является широко освещаемой проблемой.
Благодаря самиздату стремительно набрали популярность и остаются неизменно популярными романы о том, как герой насилует и унижает героиню, и она его сначала безумно ненавидит, а потом все так же безумно начинает любить.
Корни популярности таких сюжетов растут прямиком из первобытного «слоя» психики, которая точно знает: самое здоровое потомство появляется от самого сильного самца. Не от самого умного. Не от самого доброго. А от самого сильного, и потому при достаточно выраженной отрицательной харизме все проступки (и даже преступления) героя психика читательницы будет пытаться оправдать тем, что это проявление силы.
В том числе таким проявлением силы будет являться для читательницы и сексуальное насилие в отношении героини, о чем я сказала выше. Романтизации — или в данном случае уже сексуализации — будет подвергаться любое агрессивное поведение героя. Если персонаж имеет социальный статус и большие деньги, оправдать агрессию будет еще проще.
«Сильные мира сего» всегда имеют зубы и идут по головам, говорит автор, не уточняя, что в том числе и по головам самих главных героинь, но вообще это тема для других постов, ее я развивать более не буду.
Прежде чем затронуть катарсис, обращусь к классической структуре композиции:
- экспозиция
- завязка
- развитие действия
- кульминация
- развязка
Движущей силой сюжета литературного произведения является конфликт.
Как правило, автор при реализации идеи литературного произведения придерживается двухуровневой структуры конфликта и предлагает протагонисту одновременно внутреннее и внешнее противоречие, разрешение которых — в эмоциональном смысле здесь применимо слово «катарсис» — предполагается в двух последних элементах композиции (кульминации и развязке).
Персонаж побеждает злодея и обретает любовь. Персонаж спасает мир и искупает свою вину. Персонаж свергает тирана с престола и воссоединяется с семьей и т.п.
В романах с протагонистами-злодеями катарсис достигается за счет победы добра над особенно сильным и умным противником, который может казаться в течение романа даже непобедимым.
Как бы ни был силен враг, какие бы средства ни использовал преступник для достижения своей цели, как бы ни защищали его темные силы — справедливость, добро всегда восторжествуют, говорит автор. Если есть преступление — то будет и наказание.
И читатель ждет этого наказания и этого катарсиса — ведь, как уже подчеркнула, всегда интереснее одерживать победу над противником, который исключительно умен и изворотлив.
Но что, если этого катарсиса не будет?
Роман «Флоренс и Джайлз» Джона Хардинга можно отнести к категории романов с классическими протагонистами-злодеями. Рассказчик в романе только один — Флоренс — и если поначалу читатель выдает ей некий кредит доверия, то с течением сюжетного времени становится понятно, что Флоренс нельзя доверять.
Ненадежный рассказчик — еще одна тема, на которую поговорю позже.
Мотивация персонажа выражена четко — Флоренс как старшая сестра считает своей обязанностью защищать брата, Джайлза. Окружение только подпитывает эту мотивацию — отца и матери у детей нет, дядя живет где-то далеко, слуги глупы и не видят ничего дальше собственного носа.
Когда в семью после трагической гибели прежней приезжает новая гувернантка — странная, живущая в отражениях и, кажется, совсем не нуждающаяся в еде, Флоренс сразу же чувствует угрозу. И когда выясняется, что гувернантка намерена похитить Джайлза, начинает разрабатывать план.
О том, что Флоренс — психопат, читатель начинает догадываться ближе к середине книги, и дело здесь не только в галлюцинациях, которые видит девочка и которые подпитывают ее бред — и мотивацию на защиту брата тоже. Флоренс крайне безразлична к окружающим ее людям. Она использует привязанности без зазрения совести, в ней нет сочувствия, ей чужды моральные дилеммы. Внутренний конфликт как таковой отсутствует: персонаж воспринимает свою точку зрения как единственно правильную, и картина мира просто подстраивается под нее в его голове.
Кульминация романа — только внешнее противостояние: Флоренс и ее злейшего врага и Флоренс и ее лучшего друга, который уничтожается подобно тому, как уничтожаются преступником возможные улики — без малейшего зазрения совести. В некотором роде она является для читателя шокирующей.
В некотором роде является шокирующей и эмоциональная составляющая развязки; логичная, если следить за Флоренс внимательно на всем протяжении романа, но тем не менее шокирующая для любого нормального человека. Принимая решение убить своего друга, Флоренс не чувствует ничего.
Несправедливость произошедшего в кульминации заставляет читателя искать катарсиса в развязке. Зло должно быть наказано, ребенок-психопат должен где-то проколоться, взрослые должны наконец обрести разум и понять, что что-то не так. Ведь в доме за короткий период времени погибла одна гувернантка и исчезла другая.
Но этого не происходит.
Протагонист-злодей счастливо живет дальше, мир благополучно и практически моментально оправляется от гибели хорошего человека, а читатель?.. Читатель в моем лице, разочарованный донельзя и оставшийся в состоянии фрустрации и нереализованных эмоций, идет самовыражаться в рецензии и с чистой совестью ставит книге плохую отметку.
Его ожидания не оправдались. Он чувствует себя обманутым, ведь зло не наказано и продолжает жить среди нас.
Как я уже сказала в самом начале, я не против протагонистов-злодеев. Но сочла бы я как автор справедливой отрицательную оценку книги, в которой добро и не задумывалось, как побеждающее зло? Или посчитала бы, что добилась своей цели и сочла бы эксперимент удачным?
Спасибо за внимание.