Как отличить классного редактора от не вашего и почему это важно

Опыт работы с редактурами текстов у меня достаточно солидный, причем с двух сторон: с одной стороны я – автор распотрошаемых текстов, с другой я – редактор текстов, которые пишут другие. Далеко не всё из этого – художка, но проблемы и механизмы везде сходные, потому мне нетрудно вывести ряд закономерностей.

Так же нетрудно мне представить, что будет с автором, который сталкивался с редактурами мало, если он встретит хре… эм, «не своего» редактора. 

«Не мой» редактор – это вежливая формулировка тезиса «его подход не годится для моих текстов». Не важно, почему не годится. Слишком правильный, осторожный, вольный, поверхностный, слишком сухой, слишком мокрый. Как бы ни закатывали глаза издатели, руководители проектов и другие вышестоящие над текстами люди, а не любой редактор одинаково полезен для разных задач.

Главная задача редактора

Сводится к предельно простой и очевидной формулировке: текст должен стать лучше. Всё.

Лучше – это стройнее, логичней, ярче, звенящей.

Для каждого текста эта лучшесть достигается разными действиями: где-то нужно выметать длинноты, где-то – убирать обилие повторяющихся слов, убивать термины и определения, не соответствующие эпохе и сеттингу, отстреливать не оправдываемую сюжетом канцелярщину и штампы. Может быть, заменять слова, ломающие ритмику предложений (тут вообще отдельная тема для разговора).

И вот здесь редактору нужно раз за разом проходить по очень тонкому льду: делать лучше чужой текст, не пытаясь превратить его в чуточку свой (а патамушта мне это слово нравится больше, а патамушта я бы сделал так). 

«Потому что, потому что вот отсюда убери нафиг руки, – регулярно говорю я себе, вычитывая чужие тексты. – Это другой человек пишет, не надо лезть со своим улучшайзингом туда, где всё работает».

То же самое подчас приходится говорить людям, редактирующим меня, но воспитанными кроличьими словами:

• «Это речь персонажа, у которого проблемы со словообразованием, потому он говорит так, а не иначе»
• «Да, значение слова именно такое. Нет, менять не нужно, это неологизм, я ими много страдаю, не обижайте их, пожалуйста»
• «В этом сеттинге нет такого понятия, давайте оставим исходный вариант»
• «Такой синонимайз ничего не изменит по сути, но поломает нам ритмику фразы» (про себя добавляя «Редактор разве не должен это слышать?»)
• «Да, слово с разными значениями нарочно туда поставлено, это не баг, это фича»

Ну я ладно, я уже всё о себе знаю как об авторе, и меня невозможно сбить с пути. Но каждый раз, когда я представляю, что вот с таким бы столкнулась на старте – покрываюсь мурашками размером с корову. Я понимаю, что приняла бы на веру мнение человека, который специально-обученно работает в области, куда я только прихожу, и ведь ему виднее, а у меня даже нет багажа умных слов для равноправного спора.

И в итоге я бы писала не так, как сейчас, потому что застремилась бы в сторону усредненности. Может быть, тогда бы я не слышала в свой адрес регулярных «лёгкий слог, узнаваемый стиль», может быть, я бы вообще не слышала в свой адрес ничего, блин.

Ибо в самом начале просто не поняла бы, что происходит не то.

А как понять, если «не то» действительно происходит

Первейший признак, который я для себя определила: редактор меняет одни слова на другие или меняет порядок слов в предложении без всякой на то необходимости.

• произошло => случилось 
• аж => прямо-таки
• принялись => начали
• то есть => значит
• гадость => пакость
• враз => сразу
• которая была => что была
• ему было интересно => он испытывал интерес

Меня очень настораживает, когда редактору настолько хочется оставить после себя что-нибудь изменённое. Ибо, во-первых, что за склонность к бессмысленной трате времени и почему теперь мы должны тратить его вместе? Во-вторых, по этому пути можно зайти бесконечно далеко. И вот автор сначала пожимает плечами: ну ладно, можно и так написать, и эдак, если редактору почему-то важно заменить «трудный» на «сложный» – ок.

Но от этого – один маленький шажок до откровенной вкусовщины, и всё вместе транформирует текст в немного другой текст.

Не лучше – это определяющий момент. Может быть, и не хуже. Но автор не так его написал.

И брюки превращаются…

Остапа неизбежно начинает нести.

Он многословно объясняет, что запахи не могут быть нагретыми, потому что нагревается воздух, а не запахи, и война за метафоры может растянуться на неделю, я не придумываю.

Что «вязницу» нужно заменить на «тюрьму», потому что одно слово в могучем языке есть, а другого слова, наоборот, нет, и нечего сущности плодить (где-то плачет один маленький Оруэлл).

В борьбе за академичность убиваются речевые характеристики персонажей, и вот уже простецкий дядька не имеет права говорить «очень одинаковые», он должен сказать «похожи друг на друга». 

В рамках игры с буковками «аж вскочивший» персонаж вдруг начинает быть «вмиг вскочившим», как будто можно вскакивать в течение получаса. В той же логике «враз посмурневший» герой начинает быть «сразу посмурневшим», и автор уже не понимает, улыбаться или рука-лицо-ай.

Потом открывается увлекательная охота на определенные слова по всему тексту. Например, на производные слова «быть», даже если такое слово встречается одно на три страницы. И не важно, что в угаре этой борьбы фраза «с западных улиц была видна верхушка башни» меняется на «с западных улиц просматривалась верхушка башни». Или начинается охота на слово «нормальный», который легким движением руки перевоплощается не только в «обычного» или «привычного», но и почему-то в «местного», «простого» («сложного, ёпта», – говорит автор), а то и в «воспитанного», или в какое-нибудь другое чудо.

Понимаем, во что превращается текст, да?

Понимаем, что сделает подобный подход к редактуре с головой автора, который еще не умеет правильно аргументировать, почему именно исходные слова и выражения считает важными? 

А если автор даже не знает, почему именно эти слова важны для текста, то вполне может решить, что он просто ничего не понял и «писать лучше» = «писать усреднённее», чтобы не могло возникнуть вообще никаких вопросов. Вот же специально обученный человек ему говорит, что написать надо было не так, а иначе.

Это еще не выглядит как манифест против редакторов? :)

Ибо я не имею в виду, что автор обязательно не идиот и написал всё как надо, и что редактор априори неправ. 

Наоборот – я считаю, что редактор по умолчанию прав, пока не доказывает обратного.

И любому тексту нужна редактура, включая тексты «пишущих редакторов», поскольку у каждого автора свои больные точки, задвиги и склонности к заносам.

Потому прежде, чем бросаться на амбразуру, нужно выключить ЧСВ с прилагающимися к нему эмоциями и включить анализатор. Нужно абстрагироваться от того, сколько я страдал над этим текстом, и задать себе вопрос: а может быть, вот здесь ­– действительно плохо или недостаточно хорошо? Неуместно? Пережато? Недовыпуклено?

По-хорошему ведь все подходы к редактуре должны базироваться на понимании, для кого написан этот текст, кто и в каких обстоятельствах будет его читать. Вообще не факт, что автор, особенно автор нехудожки, понимает это лучше редактора.

Это была очень важная ремарка, едем дальше.

Что делать, когда редактор действительно играется с буковками

Бороться. Объяснять. Аргументировать. Приходить к консенсусам. Находить и перепрятывать.

Для этого нужно понимать, какие вообще есть инструменты у писателя, как они называются, как работают. Почему любые принципы можно нарушать. Зачем это было сделано именно тут. Слушать, что говорит в ответ редактор, мб при всей стройной картине ситуации в голове автора всё равно прав не он.

А мб и нет. У меня был случай, когда пришлось начать вообще не с редактуры конкретного текста. Начать пришлось от печки и буквально сказать: придите в себя, пожалуйста, скрутите академичность немного. Этот текст – про мир со своей Нарнией, и эта Нарния отражается в т.ч. в словообразовании, зачем вы хотите заменить неологизмы фэнтезийного мира на земные канцеляризмы?

Не факт, что поможет и будет воспринято, конечно же. 

Бывает, что с редактором автор вообще не общается, только прописывает свои примечания к тем местам редактуры, с которыми не согласен, а потом листает выпущенную книгу и видит, что на все его примечания возложили болт.

Ну опять же, не факт, что автор был прав, и объективного мерила в целом ряде случаев просто нет. Но именно отсюда начинаются мечты вырасти большим и в случае чего иметиь возможность напечататься в авторской редакции :)

Оптимистичная нота

За 8+ лет в копирайтинге и 3+ года в публикабельном писательстве я дважды встретила волшебных редакторов, который действительно делают мои тексты лучше, ничего там не ломая.

Кажется, два «моих» редактора – это так мало, но нет, это очень много, потому что они приносят счастье, особенно когда знаешь, что с ними доведется работать ещё.

Это бальзамически изумительное ощущение: когда открываешь редактуру, готовясь к очередному витку войн, а там и правок-то почти нет, а на те, что есть, ты смотришь, как на подарок. На каждую хлопаешь себя по лбу и говоришь: «Ну ведь да! А ведь точно! Вяк, да тут мой текст поняли лучше, чем я сама его понимала!»

Еще, я слышала, бывают редакторы, которые берут начинающих авторов в охапку и разжевывают им ошибки, системные проблемы, возможности развития всего хорошего, пока авторы не вырастут большими… но это, я думаю, совсем другая история. Та, в которой по небу плавают единороги и какают мармеладными мишками.