Подарки бывают разные

Этот текст - подарок на день рождения. 

Автор подарка не против его обнародования, поэтому делюсь с удовольствием) Название и всё остальное - авторские) 

Театр Времена года 

Весна.

Голенастая девочка-подросток. С восторгом глядит на безлюдные подмостки, робко – на зрителей. Занавес поднят, на декорациях – пыль и покрывала. Открытие сезона. 

Смущённо тянет короткую юбчонку на белые коленки, с замиранием ступает на сцену.  В солнечных веснушках - мечта.  Ещё не прима. Робкие шаги среди белых покрывал. Начинает кружиться, закрыв глаза, напевает капелью. Мелодия разливается, звенит талой водой - и покрывала сброшены, сцена оживает. Девчонка поёт и кружится в своём задоре. Помарки – мелочь! 

Юная, свежая, чистая и нецелованная. Будоражит кровь, улыбки сверкают талой водой под солнцем, зрители рукоплещут, подхватывают веселье. Смех и озорство рассыпается вокруг. 

Сбрасываю куртку, подставляя лицо щедрым лучам. Сезон открыт. Весна пришла.

Лето.

Девушка. Набравшаяся мастерства, выходит на сцену играть свою роль уверенно и сильно. Будущая прима. Непостоянная, пестрит нарядами, обдаёт жаркими ароматами, меняет грим и украшения, открыто смеётся на откровенные взгляды довольных зрителей, почти снисходительно принимая заслуженные комплименты. Статная, крепкая, как наливное яблоко, тронь – брызнет сладким соком. Дерзкая, горячая, дразнит румяными округлостями, щедро одаривает намеками на поцелуи, сверкает в танце загорелыми икрами, горячим дыханием щекочет кожу, манит на зелёное ложе трав, чтобы свернуться на груди ласковым котёнком.

Смеюсь её лукавству. Лето. Гастроли в разгаре.

 Осень.

Женщина. Гастроли подходят к концу. Ожидание зрителей устало колышет тронутые пылью зеленые кулисы. Закрытие сезона, последний танец. 

Притворно робко, как бы стесняясь, выходит на сцену. Прима. Шаг. Другой. Поворот. Жест. Танец. Тихая мелодия нарастает. Взмахи юбки сверкают золотыми искрами бесстыднее и ярче. Разошлась, раскрылась, сыплет многоцветьем цыганских красок, швыряет в зрителей золотым дождем улыбок; срываются с ресниц капли счастья. Мудрая и лукавая, дерзкая и игривая, знающая себе цену. Завораживает, кружит, манит в неведомые горизонты, дразнит синевой веселья: попробуй, поймай! Поймал, обнял, утонул. Счастье?

Нет. Тонкий пальчик к губам. Терпкий морозный вкус рябины. Представление окончено. Сезон закрыт. Вокруг тёмные ребра подмостков. Обнаженная реальность ждёт белого савана - стыдливо укрыться от чужих взглядов. Холодный ветер треплет края мокрой потемневшей афиши.

Ёжусь в куртке, перешагивая бурые листья. Осень ушла. До следующего сезона.

Зима.

Она пришла.

Хозяйка сцены. 

Недостижима и чиста. И холодна, и так надменна с улыбкой гордой  на устах. Рябиной - губы, брови – иней, ресницы - стрелы серебра. И взгляд её – открыто-синий - тревожит душу до утра. 

Пряма, горда и терпелива, ступает мягко, не спеша. От поступи её пугливо сбегают люди чуть дыша.

Хозяйка смотрит строгим взором, глаза – прозрачнее небес. Собольи брови без укора сведёт – и рухнет с сердца крест. 

Её любовь щедрее лета: одарит чистым серебром. Морозом щёки разогреты, желанней станет милый дом.

Но нет, не спрячусь от  неё я, такую даму – поискать!  Смеясь, я выйду ей навстречу – дерзну, так просто ведь не взять! 

Красотка весело смеётся,  одежду треплет на ветру: ах, дерзкий ты, давай бороться, я быстро нос тебе утру!

В лицо мне бросит горсти льдинок, но я в ответ лишь усмехнусь. Пурга, буран тебе покорны, станцуем вместе, я не трус. 

Твой тонкий стан в атласной шубке, пушистым мехом рукава… Какие плечи, руки, губки… Чёрт, как кружится голова!

На лике белом королевы улыбка алая мелькнёт, коснётся льдистым поцелуем, но как душа моя поёт! 

Мы с ней гуляем до рассвета, встречаем ночь, проводим дни. И все печальнее с рассветом мерцают снежные огни. 

Спрошу её: о чем грустишь ты? Она ответит: о тебе. 

– Я твой навеки, ты же знаешь. Есть только ты в моей судьбе.

А королева усмехнётся, старухой  дряхлой обернётся, и сменит тысячу личин. И опадают лица-маски, настал конец прекрасной сказке…

Остался снова я один.

Долой  одежду, рукавицы, лицо подставлю солнцу я…

Ах, женщины, вы - словно птицы, но лишь Она – любовь моя.