Скажи, что ты читаешь: основное

На волне аврального сохранения того, что могут заблочить из-за санкций или антисанкций (у меня ничего уникального ни на ФБ, ни на ютубе нет, инсту я и не заводила, но вот научные ролики Антропогенеза хотелось бы имет под рукой оффлайн) скачала и весь архив подзабытого из-за АТ ЖЖ, просто чтобы второй раз не вставать. И решила перетащить сюда кое-какие записи. Первым и самым серьёзным будет переезд небольшого цикла длиннопостов на тему «Скажи, что ты читаешь/смотришь/слушаешь», написанный а феврале 2019 года. Как раз для АТ записи. В общем, представляю вашему вниманию.

***

Перечитывая одну свою любимую книгу, вновь задумалась над вопросом, который часто задают людям: какие книги повлияли на вашу жизнь? Практически все отвечают очень умно, перечисляют кто классиков, кто современных «взрослых» авторов. Но ведь это не так! Разве у них первыми прочитанными книгами были романы Толстого или Диккенса, головоломный Уоттс или навороченно-пустой Тармашев? Совсем нет! Первыми были те книги, о которых они или не помнят, или боятся сказать – детские! Ну или «взрослые», прочитанные в дошкольном или младшем школьном возрасте. Именно они, когда-то любимые и зачитанные до дыр, а может, услышанные в пересказе от родителей, определили то, что мы будем читать взрослыми, как станем строить свою речь, писать, как смотреть на мир. Думала я об этом и раньше, но сегодня захотелось составить список книг и авторов, которым я благодарна, которые, как проявитель и фиксаж в фотоделе, помогли мне стать самой собой. Все нижеперечисленные книги были прочитаны мной в возрасте до 11 лет (до окончания начальной школы плюс каникулы перед средней школой). Сюда же включила несколько песен и фильмов.

***

1.Алексей Толстой, «Золотой ключик, или приключения Буратино». Не позже, чем в двухлетнем возрасте. С тех пор не люблю нытиков, трагических и романтических позёров, хотя бурная весёлость Буратино меня тоже утомляет, но это не нелюбовь, а именно усталость от шума.

2. Валентина Осеева, «Динка». Не позже, чем в 3 года. Сейчас взгляды на семью Арсентьевых изменились, но не на идеи книги. Многие фразы в семье стали присказками, отношения Динки, Лёньки, Марьяшки, мальчишек - пример дружбы и чести.

3. Михаил Исаковский, «Катюша». Павел Коган, «Бригантина». Михаил Светлов, «Гренада». Не позже 4 лет, все три песни пелись вместо колыбельных; романтика дороги, дружбы, верности неизменны.

4. Теодор Амадей Гофман, «Щелкунчик, или мышиный король». Также не позже, чем в 4 года. Эта сказка, причём нормальный полный перевод, а не переложения и вариации на тему, которые я не выношу, для меня то же, что для сногих женшин «Золушка». Последнюю, как и большинство её детских и взрослых версий вплоть до викторианского романа и современного ромфанта, не люблю. Мари, в отличие от всех этих принцесс и барышень, заслужила всё честно, а не красотой, да и Щелкунчик – не манерный принц, а воин, защитник; они оба достойные люди.

5. Вильгельм Гауф, «Холодное сердце». Также не позже 4 лет. Сейчас уже не перечитываю, но мрачное очарование сказки и светлый конец, понимание, что никакое богатство не даст того счастья, какое даёт истинная человечность, и что обладание хоть всем миром, но без эмоций, человеческого тепла – ничтожны, остались со мной навсегда, как и песенка про день воскресный.

6. Юрий Олеша, «Три толстяка». Не позже, чем в 5 лет, сначала в довольно подробном мамином пересказе.

7. Иван Ефремов, «Лезвие бритвы». Не позже, чем в 6 лет – отрывки в мамином пересказе. Представление о биологической обусловленности понимания красоты, хотя, конечно, тогда таких терминов я не знала, ну и легенда о Чёрной Короне. Полностью прочитала уже в 12 лет, не разочаровалась, люблю до сих пор, хотя во многом и спорю с Ефремовым.

8. Александр Волков, «Волшебник Изумрудного города» и вообще весь цикл, за исключением «Огненного бога марранов», которую я смогла найти лишь в старших классах. Не позже 6 лет. Наиболее любимая – «Таинственный замок», во многом давшая мне первое понимание сути рабства (да, знаю, что книга была дописана уже после смерти Волкова, оригинальный вариант несколько отличантся от опубликованного. Ну так что же?).

9. Джеймс Барри, «Питер Пэн». В семь лет. Венди для меня до сих пор во многом пример, хотя, конечно, я отлично вижу и викторианскую двуличность отношения к женщине. Достойные и  живые мальчишки – тоже пример истинной дружбы, хотя вот сам Питер Пен – такие приносят слишком много боли, или оставаясь бессердечными детьми, или вырастая и забывая о своём умении летать, а жаль.

10. Астрид Линдгрен, «Рони, дочь разбойника». В семь лет. Сначала услышала отрывок по радио, после третьего класса нашла и прочитала книгу. Наверное, это одна из лучших книг о чести, любви и верности, никакие «взрослые» романы не сравнятся с ней.

11. Иван Ефремов, «Туманность Андромеды». Станислав Лем, «Магелланово облако». . Первые две книги прочитаны одновременно в семь лет, третья – после третьего класса. Первое и лучшее знакомство с фантастикой. Представление о бескрайности Вселенной, о достоинстве и Человека, и Разума, мечта о мире Великого Кольца, а позже – и Эры Встретившихся Рук (она для меня и сецчас одна из главных целей Разума), значение для развития цивилизации всех наук, искусств, психологии, вера в будущее, сильные, умеющие любить и ненавидеть люди – всё это именно из этих трёх книг. Мои друзья навсегда Эрг Ноор и Низа Крит, Чеди Даан, Вир Норин, Сю-Те, Таэль и Фай Родис.

12. Фильм «Приключение в каникулы» (киностудия Братиславы, Чехословакия). Семь лет; светлая радость жизни, любви и дружбы. Этот фильм мы с родителями пересматриваем и сейчас.

13. Шарль де Костер, «Легенда об Уленшпигеле». Семь лет, первый класс; полная версия книги, без купюр. При всех ужасах «охоты на ведьм», инквизиции, борьбы за независимость Нидерландов (и да, я знаю, что там много преувеличено, а то и переврано), книга невероятно радостная, светлая, яркая. Понимание, что при всех тяготах стоит любить жизнь, радоваться вкусной еде, весёлому застолью, верным друзьям и делить мир не на «благородных/целомудренных/набожных» и «недостойных/развратных/безбожных», а только на людей и нелюдей. Описания загулов Тиля в кварталах «красных фонарей» меня не коробило ни тогда, ни сейчас. И да – обожаю Ламме и Неле).

14. Фильм «Через тернии к звёздам» (киностудия им. М. Горького). Семь или восемь лет, точно первый класс. Для меня этот фильм намного важнее самой известной экранизации книг Булычёва «Гостьи из будущего», которую, так получилось, я увидела после «Терний». Ответственность человека перед миром, другими людьми, будущим, опять же дружба, верность, любовь, осознанное самопожертвование, понимание, что при объединении людей можно спасти практически погибший мир, и ненависть к «туранчоксам» любых мастей.

15. Владислав Крапивин, «Журавлёнок и молнии», «Колыбельная для брата». Восемь лет, каникулы после первого класса. Крапивин, как и Ефремов, определяет мою жизнь, нет, не сказками и фантастикой, столь известными сейчас, и не знаменитым «Мальчиком со шпагой» – его я вообще как-то не восприняла; Крапивин для меня – письмо деда Журке, отчаянная верность Горьки и Митьки Мауса, сбитые в кровь коленки при попытке успеть, спасти человека, несгибаемость Кирилла и Журки, и те две песни – о кораблике, и о вставших в грозу барабанщиках. А ещё Крапивин – невероятно терпеливый, добрый и безотказный к читателям человек, открывший дверь ошалевшей, приехавшей за тысячи километров только ради встречи с ним, девушке.

16. Александр Беляев, «Прыжок в ничто», «Ариэль». Восемь лет, второй класс. Первая книга научила меня дотошнейшим образом проверять физику в научной фантастике, а ещё подарила дружбу с Цандером, Винклером, Гансом, великолепный образ философа Шнирера, который мечтал о счастливом мире без рабочих и машин, но, вскопав собственноручно огород, понял, что ему «рабов не хватает». Вторая – гимн свободе Человека, намного больший, чем знаменитый благодаря экранизации «Человек-амфибия».

16. Карел Чапек, «R. U. R.». Семь лет, первый класс. Мне повезло, впервые о роботах я прочитала не из развлекательных книжек, а именно в первой книге, где использовано это слово, однокоренное слову «раб», и с тех пор я не признаю́ попыток создать искусственного безотказного слугу, и мечты о киборгах, андроидах и тому подобном для меня – мечты о рабстве. Не выношу законы робототехники Айзека Азимова!

17. Николай Носов, «Незнайка на Луне». Лет в девять. Тут во многом понятно: кто читал, знает, что никакой учебник экономики и социологии не сравнится с этой книгой. А ещё – преданность Незнайки и друзьям, и Земле).

18. Зоя Воскресенская, «Девочка в бурном море». Лет десять, наверное. Опять же дружба, верность слову, осознанная отвага, и – противостояние злу во всех его проявлениях, каким бы красивым и вежливым, обаятельным оно не выглядело; не воспитанный аккуратный мальчик с заколкой, оказавшийся членом шведского гитлерюгенда, а нескладный Улаф, противостоящий захватчикам своей родины. И ещё – первое знакомство с историей северных конвоев. Антошка – моя подруга, и Стокгольм для меня не в книгах Линдгрен, а в описании Воскресенской.

19. Кир Булычёв, «Посёлок». Первая неделя летних каникул после начальной школы. не романтика «робинзонады» («попался бы мне Даниэль Дефо, жалкий враль!»), не занимательные приключения, а понимание: человек должен быть готов выживать в любых условиях, оставаясь при этом человеком. Олег, Дик, Марьяна и Казик навечно стали моими друзьями, научив учиться выживать, быть верными слову и дорожить чувствами друзей.

20. Джон Рональд Руел Толкиен, «Хоббит», «Властелин колец». Первый месяц летних каникул после третьего класса. (Да, я привыкла именно к такому написанию фамилии – Толкиен – и позвольте мне сохранить эту причуду, так раздражающую толконтых, узнавших о ВК из фильма; я книгу прочитала тогда, когда о Профессоре почти никто не знал, ну, кроме небольших групп фанатов в крупных городах, и читала именно тот, первый, донельзя урезанный перевод первой части – «Хранители» в белой обложке и совсем без песен). Толкиен для меня – не основоположник фентези, не проводник в сказочный, инакий мир, а человек, показавший, насколько сказочен НАШ мир, насколько необъятна история человечества. Для меня, только что окончившей третий класс, народы Средиземья изначально были народами Европы, и я узнавала в них славян, венгров, франков, германцев. Толкиен научил меня многому и в писательстве, и в истории, без него я бы намного дольше думала, идти ли на истфак. Но если меня спросят «какая сцена из ВК для тебя определяет всю книгу?», я назову две, мало кому запомнившиеся: как Сэм напоминал себе взять в поход верёвку, и как Мерри и Пипин сидели на развалинах Изенгарда, куря трубки и завтракая – они скорбели по погибшим, они знали, что такое война, но радость хорошего застолья и весёлой беседы ценили от этого намного больше, в противовес современным заумным читателям, томно вздыхающим над «романтичностью» и презирающим дружескую пирушку и дружбу, скреплённую тяжёлым трудом, а не одними «чувствами».

На этом, наверное, стоит закончить список. Да, я читаю классику, я понимаю и люблю её, но именно потому, что понимать и любить её меня научили эти, зачастую совсем не «серьёзные» по мнению большинства, писатели. Не техника в фантастике, не магия в сказках и фентези, не томные вздохи романтичных барышень в викторианских и современных романах, а внутренне сильные, весёлые, верные слову, любящие жизнь во всех её проявлениях люди – вот что объединяет эти книги. Их объединяет не умствование, а Человек!

Заканчиваю я последним, упомянутым мной, сюжетом: все герои книг не учат меня, не «дают эмоции», а просто сидят за огромным, накрытым для дружеского пира столом, наскоро сооружённым из досок и брёвен в походных условиях, и болтают ни о чём. Мы разойдёмся по своим  дорогам, но память о встрече останется со мной.

P. S. Вспомнила ещё о двух книгах, правда, не художественных, но тоже важных. Первая – детская энциклопедия по искусству «Юному художнику», 1950-х годов, ещё маминого детства. Из-за объёмности всегда лежала в нижнем отделении  шкафа, и я её изучила в период «пешком под стол». Вторая - книга про Помпеи, которую я запомнила очень плохо – её зачитали у нас, когда ме было шесть лет, – но которая, как оказалось, повлияла на меня очень даже сильно, и это влияние показало себя буквально несколько лет назад, неожиданно для меня самой. Так что любовь к живописи, скульптуре и античности у меня на самом деле с пелёнок вырабатывалась.