Не Амбером единым, или ещё одна любимая книга

Есть книга, которую я нежно люблю с 12-летнего возраста, то есть почти всю сознательную жизнь. Книга - не широко известная, не популярная, да и вообще не имеющая к столь горячо любимым мной фантастике и фэнтези ни малейшего отношения. 

"Большой пожар" Владимира Санина, слыхали? Кстати, я вот тут заглянула в Википедию, увидела год первого издания - 1986й, и поняла, что у меня, оказывается, та самая книжечка, из первого тиража) Да, но она в селе, так что предъявить народу мне нечего. 

Книга о пожарных. Написанная легко, увлекательно, местами с юмором, и без малейшего пафоса, чем часто грешили писатели того времени. 

Просто такая профессия, просто обычная жизнь, сплошь состоящая из больших и маленьких подвигов, просто люди, которые делают свою работу... 

Знаете, я абсолютно уверена, что очень многое в человеке зависит от того, что он читал в детстве (и читал ли вообще). И мне кажется, что в моём случае "Большой пожар" очень сильно повлиял на мировоззрение и на отношение к людям, к жизни. 

Если кто не читал - искренне рекомендую. Пусть и написан роман ещё в СССР,  он не устарел, и никогда не устареет. Он - о вечном, о том, что никогда, ни при каком строе не потеряет актуальности. 

И несколько любимых цитат. Хотелось бы больше, но некоторые уж слишком привязаны к контексту.

Воспоминания — зеркало прошлого, и, нужно сказать, зеркало весьма своеобразное: каждый видит в нем не только то, что было на самом деле, но и то, что ему хотелось бы увидеть

Мы любим призывать к объективности, но способны ли мы к этому? Разве может человек, наделённый живой и трепетной душой, хладнокровно взвешивать правду и неправду, героизм и трусость, самопожертвование и подлость?

Я вспомнил «Трех мушкетёров», когда Атос спросил у друзей, что они едят, выслушал ответы и хладнокровно заметил: «Вы все ошибаетесь, господа: вы едите конину». Великая книга, я её часто перечитываю на заседаниях, с которых нельзя улизнуть.

Маргарита, королева Наваррская, говорила, что после тридцати лет женщине пора менять эпитет «прекрасная» на эпитет «добрая». Я бы к этому добавила — мудрая, имея и виду, что выстраданное понимание жизни не променяла бы на девичью прелесть 

Какая страшная расплата — за один поступок! «Гений и злодейство — две вещи несовместные?» Думаю, что были гении, не отличавшиеся чистотой нравов, но не могу припомнить ни одного воистину великого творца, который совершил бы подлость и остался после этого столь же великим в памяти человечества; сколько я помню, бесчестию и подлости гений всегда предпочитал смерть: иногда он мог пойти на компромисс, как Галилей, но никогда на злодейство.

Я бы дал такое определение: чудо есть сказочно необыкновенное событие, которое произошло с тобой только потому, что ты родился под счастливой звездой. Или так: чудо есть такая штука, в которую никто не верит, но о которой каждый мечтает.

Когда человеку бывает хорошо, он и без чудес обойдётся. Нам же хорошо бывает редко — разве что в отпуске, когда плещешься в море за тысячу километров от родной управы (так мы называем УПО), а вот плохо бывает часто, иной раз так, что только о чуде и мечтаешь. Подполковник Чепурин любит говорить: «Потерял надежду — верь в чудо». А раз начальник приказывает, мы и верим. 

Настоящий человек от труса отличается обострённым чувством чести — в этом моё убеждение. Будь человек семи пядей во лбу, занимай он любой пост, не помянут его добрым словом, если честь для него — пустой звук.

Честь — это никому не позволить плевать тебе в душу.

Честь — это не бросить товарища в беде, если даже ты сам при этом можешь погибнуть.

Честь — это делать добро не только и благоприятных обстоятельствах, но тогда, когда это опасно.

Честь — это чистая совесть, это не покривить душой, когда судьба твоя висит на волоске.

Знаете, что ответили в блокаду ленинградские пожарные, полумёртвые от голода, холода и усталости, когда их опросили, чего бы они хотели за свой беспримерный героизм? В один голос: «Рукава!» Не хлеба, не топлива, не хотя бы нескольких часов сна — рукава, которых так не хватало в блокаду, чтобы тушить пожары. Для меня этот ответ звучит с такой же эпической торжественностью, как «гвардия умирает, но не сдаётся!».

Это и есть настоящая честь мундира

 А потому, что есть, Леля, закон: когда в пожар попадает группа людей, то есть не обязательно в пожар, а вообще — в опасность, то из этих людей вдруг сам собой появляется, как теперь говорят, лидер. Закон! Тут бывает такое, что умом никогда не предугадаешь.

закон один: как в стае вожак, так и у людей — лидер. Заранее, Леля, можно назначить кого угодно — начальника, заместителя, ответственного, но сколько я помню, лидером обычно становился не назначенный, а вытолкнутый наверх обстоятельствами — самый волевой, храбрый и гордый. Может, это и есть то самое чувство чести, о котором ты написала, по большому счёту оно встречается у одного человека из целой сотни…»

Так Дед сформулировал то, о чем я только догадывалась: в экстремальной ситуации обязательно — закон! — появляется лидер, «вытолкнутый наверх обстоятельствами», самый волевой, храбрый и с наиболее обострённым чувством чести. 

 Никаких выводов. Просто слова, над которыми стоит задуматься