Новый арт!

Сижу я значит, никого не трогаю, примус починяю да хихикаю над диалогом в новой главе, а тут! Новый арт от Elian к первому тому "Сказок"!

Оэлунн  опустил прокушенную лапу в холодные воды реки Истока, зачарованно  наблюдая за тем, как вспыхивают чернильные разводы его крови. Звёзды  рассказывали ему о Цияне – о том, как с каждой новой каплей вздымалась  земля и поднимался океан. О лаве, что потоками обрушивалась на горные  городки. О ветре, что потерял свой путь и сворачивался в смертоносные  вихри. Но это было не самое важное. Самое важное происходило перед его  глазами. Он впустил Тень, неживое, в самое сердце жизни, и её мёртвые  корни с жадностью цеплялись за всё, до чего могли дотянуться. Заан  упустил тот момент, когда собственная кровь перестала подчиняться ему;  не подчинялась она и тому, кто принёс её в родной дом. Прикоснувшись к  Истоку, Тень действовала по собственным правилам. Сизый туман над кругом  перерождений сгущался, двигался, съёживался и болезненно расступался,  уступая место дымной черноте. Что будет дальше? Оэлунн жаждал узнать это  больше всего на свете.

Но, конечно, он видел, что его бедный старший брат оказался догадливее, чем он предполагал.

Белый  змей влетел в зал, разбив все барьеры, которыми Оэлунн надеялся его  задержать. Воздух запах грозой, острые клыки срезали чешую и чуть не  впились в шею Оэ, но тот вовремя отлетел в сторону.

– Как ты посмел?!

Юнсан  тяжело дышал и явно был ошарашен, видя своего брата… таким. Оэлунн  хорошо скрывался, а теперь он скалился и явно не собирался  останавливаться. Тень, растёкшаяся по его венам, играла на струнах души,  будто холодные пальцы, и не давала Оэлунну забыть, к чему он стремился.

«Бедный Юнсан. Это всё твои цепи.»

Оэлунн взвился и попытался вернуться к реке Круга перерождений, но брат его не подпускал.

«Бедный Оэ. Это всё Тень в твоей крови.»

Они  замерли, оскалив пасти, не желая ни нападать, ни отступать. Кровь Оэ  падала в туман, с шипением разъедая хрустальную водную гладь. Крупицы  света в кругу перерождений гасли; полупрозрачная дымка тяжелела,  невесомые сполохи превращались в вязкую, тёмную мглу. На какую-то  чудовищную секунду Юнсану показалось, что вздрогнуло само время;  грозовой рокот над Цияном достиг Небесного города, и он увидел, как  Тень, чернильными разводами истекающая из-под чешуи, рвёт и разрушает  всё, с чем соприкасается. Души в реке сгорали и поглощались, надрывно  трещала завеса и хрупкий, как тающий лёд, баланс.

Оэлунн распробовал вкус живых душ; пасть дракона могла выразить лишь оскал, но он знал: Оэлунн улыбался.

И Юнсан сделал рывок первым.