Ратник 3

Писатель Андрей Посняков

Представляет серию «Ратник»

https://author.today/work/123647

Книга третья

«Демоны крови»

 В поселке, рядом с которым живет наш герой, Михаил Ратников, начинают твориться нехорошие дела  - пропадают люди. Кроме того, на болотах у озера видели странного юношу, зачем-то ограбившего местного бомжа. И местный предприниматель – торговец металлом – все чаще отправляет свою самоходную баржу на один низ неприметных островков на границе с Эстонией, издавна пользующийся у местных самой дурной славой. Остатки расположенного на острове мрачного здания, люди до сих пор называют Проклятой мызой, а бывших ее обитателей – Демонами крови.

            Именно с ними Михаилу и придется вступить в бескомпромиссную борьбу, развернувшуюся и в наши дни, и в середине тринадцатого века, куда Ратников отправился на поиски своей пропавшей жены, и даже в довоенном тысяча девятьсот тридцать восьмом году.

  А началось все с приезда в поселковый оздоровительный лагерь детского дома, с его интеллигентным директором и милою медсестрой…     

Отрывочки:

Чернобородый, самого зловещего вида, мужик, к которому сейчас обращался Олекса, являл собою тип классического разбойника-лиходея, лесного татя, вернее сказать – вора, татями тогда лишь воров называли, а ворами – серьезных преступников-душегубов.Кудлатая бородища, кустистые и густые, как у Леонида Ильича Брежнева, брови, темные глубоко посаженные глаза, широкий нос с торчащими из ноздрей волосами, золотые серьги в обоих ушах, рваный шрам на левой щеке, через губы… красавец, что уж тут скажешь! Видно было, что сей разбойник много чего повидал, много в чем участвовал, и кровушки людской поцедил – будьте нате. Все фигура его, коренастая, ладная, была будто специально создана для войны, для боя: ухватистые узловатые руки, толстые ноги в красных сафьяновых сапогах, мускулистая, обтянутая слегка поржавевшей кольчужкою, грудь. К поясу его было привешено два меча в простых, обтянутых воловьей кожею, ножнах.

- Воин, гришь? – Хевроний усмехнулся и сплюнул. – А вот мы посейчас проверим… Держи! 

 Вытащив меч, он бросил его Михаилу, да так ловко – рукояткой… Ратников и словил – реакцией Бог не обидел – вскочил на ноги…

 Разбойничий атаман уже вытащил другой меч, как успел заметить Миша – чуть более длинный, явно трофейный, рыцарский… не чета тому, что был сейчас в руках у Ратникова – плохого железа подделка, контрафакт, уж Михаил на своем веку мечей повидал, разбирался.

 Ну, что ж… биться – так биться, придется уж и таким…

- До первой юшки! – быстро предупредил Хевроний и, азартно сверкнув глазами, ринулся в бой.

 Удар! Хороший такой, справный, от которого, вообще-то, и падают… тяжелым мечом не очень-то пофехтуешь, тут больше на строй на другое – именно на удар, разящий и страшный, такой, в который вкладываешь обычно всю свою силу… Хевроний вот – всего лишь полсилы вложил, это по всему чувствовалось – Миша все же сумел отбить, даже плохим клинком… не совсем отбить – отклонить скорее… И сам перешел в атаку, вытянув руку, нанес укол… Был бы добрый меч, не этот, с закругленным концом, старинного типа – таким только рубить, не колоть, нет…

 Противник снова размахнулся, ударил… Ратников тут же уклонился, снова подставил клинок – так, на отводку, изящненько… И опять ударил, теперь уже – в рубку, клинком, так, что разбойник едва успел подставить свой меч, отбивая направленный якобы в сердце выпад… Якобы в сердце, на самом деле – в шею, ее-то Михаил и достал, так, слегка поцарапал, да тут же и ухмыльнулся, воткнул в землю меч:

- Кажется, до первой крови собирались биться?

_____________________

Девушка лет шестнадцати была убита часа два-три назад, утром, по крайней мере, именно так, внимательно осмотрев труп, утверждал Олекса, а он в таких делах понимал не хуже любого судмедэксперта – жизнь выучила.

- Девка, видать, выскочила с ладьи, убегти восхотела, - не мудрствуя лукаво, высказал свою версию юноша. – За ней двое побегли… кто-то стрельнул из лука. И все! Не, стрела добрая, новгородцка!

- Новгородская, говоришь? Ну-ну… - Ратников сжал губы и тут же спросил. – Слушай, а чего им стрелять-то? Коли уж в погоню бросились?

- Не знаю, боярин, - Олекса пожал плечами. – Я ведь не кудесник, не чаровник, предсказывать да гадать не умею. Что вижу – про то и говорю.

Нагнувшись, парень вытащил стрелу и, перевернув мертвое тело на спину, внимательно всмотрелся в лицо убитой:

- Нет, не знаю такой. А девка ничего, красивая… была.

Олекса произнес это с таким равнодушием, что Мише на миг вдруг стало страшно: это что же за парень такой! Сидит рядом со свеженьким трупом, рассуждает цинично… Ни вздоха, ни оха, ни сожаления… даже брезгливости – и той нет. Хотя, если спокойненько рассудить – а чего ему охать–взыхать-то? Сам-то Ратников, вон, тоже не особо-то покоробился. Кто она им, эта мертвая девушка? Уж, слава Богу, не сестрица, и не женушка любимая… так, не пойми кто. Ну, жалко, конечно, но… Это Михаилу жалко, а Олексе… он человек своего времени, где смерть – вполне привычное дело. Убили и убили… слава Богу – не его самого. Сейчас – не его, а дальше – один Бог знает.

- Похоронить бы надо юницу, - шмыгнув носом, неожиданно промолвил Олекса. – Негоже так оставлять, не по-людски это, не по-Божески!

- Ага, похоронить, - на этот раз цинично усмехнулся уже Миша. – Руками будем могилу копать?

- Так в песке-то – быстро!

__________________________

Они появились из-за кустов, окружили – четверо молодых людей в полувоенной форме: сапогах, смешных галифе и фуражках. Ратников заметил из еще издали, однако вида не показал, лишь прикрыл глаза рукою, от солнца якобы.

 Подошли… кто-то что-то сказал по-эстонски. Михаил лениво открыл глаза и, усевшись на песке, улыбнулся:

- Терве!

- Терве, - без тени улыбки отозвался один из парней, постарше других, лет, наверное, двадцати трех - двадцати пяти.

И что-то добавил по своему…

Ратников добродушно развел руками:

- Не понимаю! Русский я… Вене! Вене! Понял? 

– Вы есть откута? 

Ага, сообразил, наконец, по-русски спросить…

- Оттуда я, - неопределенно махнул рукой Михаил. – С той стороны… бежал…

- Бежаль? Так это по фам стреляли?

Ого! Здесь уже по кому-то стреляли? Славно.

- Ну, ясно – по мне. Стреляли, да не попали… сперва… Я вот и патефон из лодки вытащил, как вдруг… снова! Пришлось нырять, чтобы не продырявили… Ну, не попали чтобы… Пиджак утопил, сапоги… деньги с документами тоже в пиджаке были…

- Что ж. Пойтемте с нами.

- Охотно! Только – куда? Вы, вообще, кто? 

- Там увитите.

Пожав плечами, Миша поднялся и подхватив под мушку патефон, направился вместе с парнями… к мызе – куда же еще-то?

 Новая… нет, все же не такая уж и новая, постройки, скорей, примерно середины, а то и начала девятнадцатого века… мыза производила такое же отталкивающее и неприятное впечатление, как сгоревшая. То ли окна были слишком уж маленькие, да и со ставнями, то ли стены – чересчур мощными, как у средневекового замка, то ли… Была в этом строении какая-то несуразность, некрасивость, что ли…

 А вот сад… Сад совершенно сглаживал первое довольно угрюмое впечатление! Аккуратные аллейки, старый дуб, разбитые повсюду разноцветные клумбы, дорожки, посыпанные желтым песком. И флигель! Веселенький такой, выкрашенный ярко-зеленой краской. 

 Во флигель они не пошли, обогнув фасад мызы, свернули к пристройке. Там, в полутемном вестибюле, Ратникову и велели ждать, кивнув на большой, обитый темно-коричневой кожей, диван, не очень-то и мягкий. Конечно, ждал – неизвестно, чего – Михаил, не один, а в компании все тех же парней, старший из которых, прихватив патефон, куда-то ушел, свернув по коридору налево – по всей видимости, доложить, кому надо.

 В вестибюле, в простенке меж узкими окнами, тоже висел портрет угрюмого мужчины с квадратной челюстью – президента Эстонии Константина Пяста. Ратников ухмыльнулся – значит, туда и попал. Конец тридцатых!