Такое разное счастье

Как менялись представления поэтов о счастье в разные времена.

Что думал об этом Марк Валерий Марциал (Эпиграммы. Книга X. 47. Перевод Ф. А. Петровского).

Вот что дела­ет жизнь вполне счаст­ли­вой,
Доро­гой Мар­ци­ал, тебе ска­жу я:
Не труды и дохо­ды, а наслед­ство;
Посто­ян­ный очаг с обиль­ным полем,
Бла­го­ду­шье без тяжб, без скуч­ной тоги,
Тело, смо­ло­ду креп­кое, здо­ро­вое,
Про­стота в обра­ще­нии с дру­зья­ми,
Безыс­кус­ст­вен­ный стол, весе­лый ужин,
Ночь без пьян­ства, зато и без заботы,
Ложе скром­ное без доса­ды нуд­ной,
Сон, в кото­ром вся ночь как миг про­хо­дит,
Коль дово­лен сво­им ты состо­я­ньем,
Коли смерть не страш­на и не желан­на.

Обращает на себя внимание третья строка: самым первым и главным условием счастья Марциал считает богатое наследство, позволяющее не зарабатывать на жизнь. Недаром Марка Валерия иногда называют поэтом-паразитом (если вспомнить значение этого слова у римлян — parasītus "сотрапезник; прихлебатель", просходящее от греческого παρασιτέω "обедать в гостях у кого-либо"). Сам Марциал всю сознательную жизнь был клиентом, пользовавшимся благосклонностью богатых патронов. Идея о том, что благосостояние человека должен обеспечивать его собственный честный труд, любимое ремесло и т. п. — совершенно чужда римскому менталитету того времени.

В 1579 году француз Христофор Плантен, более всего прославившийся, как книгоиздатель в Нидерландах, написал сонет "Счастье этого мира". В нём Плантен обратился к той же самой теме тихого счастья.

Что нужно на земле? — Удобный, чистый дом,
Хорошее вино, хороший сад фруктовый,
Не больше двух детей, гостям уют готовый,
Хорошая жена, не шумная притом;

Не знаться с тяжбами, долгами и судом,
Довольствоваться тем, что день приносит новый,
И незаметно жить, забыв мирские ковы,
Наполнив дни простым размеренным трудом;

Не жаждать почестей, в желаньях помнить меру,
Не быть рабом страстей, хранить живую веру,
Ценить покой души, как божью благодать,

Любить жену, детей, животных и растенья.
Иметь свободный ум и смелые суждения —
И можешь у себя спокойно смерти ждать.

(перевод Вильгельма Левика)

Плантен не включает в своё определение счастья богатое наследство. Ему достаточно удобного чистого дома. Всё остальное можно определить двумя словами "разумная умеренность". В русский литературный перевод вошла строка "Наполнив дни простым размеренным трудом", но во французском оригинале такого нет. Честный труд не входит в определение счастья Плантена. 

В 1889 году вышла юмористическая повесть Джерома К. Джерома "Трое в лодке, не считая собаки". Джером не поэт, но у него получилось достаточно поэтическое определение тихого счастья. Немного многословное, но, тем не менее, очень разумное. Помните? В третьей главе...

"Джордж, оказывается, может иногда быть разумным. Это даже удивительно. Я бы сказал, что в его словах заключается подлинная мудрость, приложимая не только к настоящему случаю, но и ко всей нашей прогулке по реке жизни вообще. Сколь многие, рискуя затопить свой корабль, нагружают его всякими вещами, которые кажутся им необходимыми для удовольствия и комфорта в пути, а на самом деле являются бесполезным хламом. Как они загромождают своё утлое судёнышко по самые мачты дорогими платьями и огромными  домами, бесполезными слугами и множеством светских друзей, которые ни во что их не ставят и которых сами они не ценят, дорогостоящими увеселениями, которые никого не веселят, условностями и модами, притворством и тщеславием и  — самый грузный и нелепый хлам — страхом, как бы сосед чего не подумал; роскошью, приводящей к пресыщению, удовольствиями, которые через день надоедают, бессмысленной пышностью, которая, как во дни оны железный венец преступников, заливает кровью наболевший лоб и доводит до обморока того, кто его носит!

Хлам, всё хлам! Выбросьте его за борт! Это из-за него так тяжело вести лодку, что гребцы  вот-вот свалятся замертво. Это он делает судно таким громоздким и неустойчивым. Вы не знаете ни минуты отдыха от тревог и беспокойства, не имеете ни минуты досуга, чтобы отдаться мечтательному безделью, у вас нет времени полюбоваться игрой теней, скользящих по поверхности реки, солнечными бликами на воде, высокими деревьями на берегу, глядящими на собственное своё отражение, золотом и зеленью лесов, лилиями, белыми и жёлтыми, тёмным колышущимся тростником, осокой, ятрышником и синими незабудками.

Выбросьте этот хлам за борт! Пусть ваша жизненная ладья будет легка и несет лишь то, что необходимо: уютный дом, простые удовольствия, двух-трёх друзей, достойных называться друзьями, того, кто вас любит и кого вы любите, кошку, собаку, несколько трубок, сколько нужно еды и одежды и немножко больше, чем нужно, напитков, ибо жажда — опасная вещь. Вы увидите, что тогда лодка пойдёт свободно и не так легко опрокинется, а если и опрокинется — неважно: простой, хороший товар не боится воды. У вас будет время не только поработать, но и подумать, будет время, чтобы упиваться солнцем жизни и слушать эолову музыку, которую божественный ветерок извлекает из струн нашего сердца, будет время..."

По сути, Джером К. Джером говорит о том же самом. Одна из самых больших ценностей жизни для него — "отдаться мечтательному безделью". Но, заметьте, снова ни одного слова о честном труде!

В 1909 году Иван Бунин написал стихотворение "Вечер".

О счастье мы всегда лишь вспоминаем.
А счастье всюду. Может быть, оно —
Вот этот сад осенний за сараем
И чистый воздух, льющийся в окно.

В бездонном небе легким белым краем
Встает, сияет облако. Давно
Слежу за ним… Мы мало видим, знаем,
А счастье только знающим дано.

Окно открыто. Пискнула и села
На подоконник птичка. И от книг
Усталый взгляд я отвожу на миг.

День вечереет, небо опустело.
Гул молотилки слышен на гумне…
Я вижу, слышу, счастлив. Все во мне.

Для Бунина счастье — это весь огромный мир вокруг, всё многообразие ощущений, какое он только может дать. И в этом Иван Алексеевич отличается от тех авторов, мнение которые я приводил выше. 

Подобному взгляду на счастье очень созвучно стихотворение Бертольда Брехта "Удовольствия", написанное в 1954 году.

Это первый взгляд из окна утром
Это вновь открытая старая книга
Восхищённые лица
Снег, смена времён года
Газета
Собака
Диалектика
Душ, плавание
Старая музыка
Удобная обувь
Постижение
Новая музыка
Творчество, растения
Путешествия
Пение
Быть приветливым.

Тот же самый взгляд на мир широко раскрытыми глазами.

Сравните с тем, что писали о счастье советские поэты XX века. Вот точка зрения Николая Асеева ("Что такое счастье", 1957 год).

Что такое счастье? Соучастье
в добрых человеческих делах,
в жарком вздохе разделенной страсти,
в жарком хлебе, собранном в полях.

Да, но разве только в этом счастье?
А для нас, детей своей поры,
овладевших над природой властью,
разве не в полетах сквозь миры?!

Безо всякой платы и доплаты,
солнц толпа, взвивайся и свети,
открывайтесь, звездные палаты,
простирайтесь, млечные пути!

Отменяя летоисчисленье,
чтобы счастье с горем не смешать,
преодолевая смерть и тленье,
станем вечной свежестью дышать.

Воротясь обратно из зазвездья
и в слезах целуя землю-мать,
мы начнем последние известья
из глубин вселенной принимать.

Вот такое счастье по плечу нам —
мыслью осветить пространства те,
чтобы мир предстал живым и юным,
а не страшным мраком в пустоте.

Примерно так же считал Эдуард Асадов ("Что такое счастье?").

Что же такое счастье?
Одни говорят: — Это страсти:
Карты, вино, увлеченья —
Все острые ощущенья.

Другие верят, что счастье —
В окладе большом и власти,
В глазах секретарш плененных
И трепете подчиненных.

Третьи считают, что счастье —
Это большое участие:
Забота, тепло, внимание
И общность переживания.

По мненью четвертых, это
С милой сидеть до рассвета,
Однажды в любви признаться
И больше не расставаться.

Еще есть такое мнение,
Что счастье — это горение:
Поиск, мечта, работа
И дерзкие крылья взлета!

А счастье, по-моему, просто
Бывает разного роста:
От кочки и до Казбека,
В зависимости от человека!

Понятно, что эти два стихотворения — квинтэссенция идеологически правильной активной жизненной позиции прогрессивного советского гражданина. Но почти наверняка и Асеев, и Асадов думали так же, или почти так же сами, без каких-либо существенных оговорок. Ведь оба они проходили через горнила войн. И простого тихого счастья или простого созерцания приятностей этого мира им уже казалось мало...