Юность -- рвущийся товар

Есть в поэзии позднего Возрождения один мотив, повторяющийся из произведения в произведение.

Вот Луис де Гонгора, 1582 год:

Пока руно волос твоих течет,
Как золото в лучистой филиграни,
И не светлей хрусталь в изломе грани,
Чем нежной шеи лебединый взлет,

Пока соцветье губ твоих цветет
Благоуханнее гвоздики ранней
И тщетно снежной лилии старанье
Затмить чела чистейший снег и лед,

Спеши изведать наслажденье в силе,
Сокрытой в коже, в локоне, в устах,
Пока букет твоих гвоздик и лилий

Не только сам бесславно не зачах,
Но годы и тебя не обратили
В золу и в землю, в пепел, дым и прах.

А вот Вильям наш Трясикопье Шекспир, 1602 год:

Где ты, милая, блуждаешь?
Стой, послушай, ты узнаешь,
Как поет твой верный друг.
Бегать незачем далече,
Все пути приводят к встрече;
Это скажут дед и внук.

Что - любовь? Любви не ждется;
Тот, кто весел, пусть смеется;
Завтра - ненадежный дар.
Полно медлить. Счастье хрупко.
Поцелуй меня, голубка:
Юность - рвущийся товар.

Как видим, мотив этот -- зрелый муж уговаривает юную деву сами знаете на что под предлогом: "а чего там, однова живем, и никто не знает, сколько осталось".

Между прочим, было исторически оправдано. Четыре всадника на разноцветных лошадках топтались тогда по Европе туда-сюда, выписывая круги и восьмерки, и выживший в чуме погибал от оспы, а избежавший виселицы получал фут стали в грудь в какой-нибудь заварушке у никому не известной деревни. Женщин это касалось не в меньшей степени, ибо родильная горячка добавляла смертности к болезням стиля унисекс. Да и убивали их вряд ли намного реже, чем мужчин.

Потом мир медленно, но упорно пополз в сторону гуманности и всеобщего благоденствия, которые даже (в Европе) продержались почти восемь десятков лет, с небольшими исключениями. И за это время упомянутый мотив как-то перестал быть популярным. Дев, разумеется, продолжали уговаривать, но аргументы менялись и менялись.

Если кто-то из читающих это вдруг вспомнит еще примеры на ту же тему и накидает сюда -- буду признателен.