Сага о летчике-герое

Зиме конец но снег еще есть, потому в честь первого апреля зимняя байка.

Упоминавшийся в Саге о снегоходчике Виталий Дмитрич был не только популярным приключателем, но и весьма склонным к разного рода экстремальным мероприятиям гражданином. Одно время он прыгал с парашютом, но вскоре нашел себе новую игрушку — аэроклуб им.Чкалова, где и приступил к освоению неба посредством деревянного фанероплана с полотняными крыльями.

Фанероплан помнил многое, например, вылеты на бомбежки немецких позиций, хотя знатоки спорили, в какую именно мировую войну — первую или вторую. Тем не менее, Виталий Дмитрич в сопровождении летчика-инструктора потихоньку поднимался в воздух, двигал рычагом и педалями, осваивал премудрости рысканья, крена и тангажа.

Как человек технически одаренный, вскоре он вполне уверенно пилотировал сей чудо-пепелац и даже очень полюбил катать на нем пассажиров, избранных для жертвоприношения богам воздушного океана. Пассажиры приземлялись зелененькие, и среди них считалось везением не покушать перед бесплатным полетом. Но справедливость в мире все-таки есть, и катания эти закончились после того, как на должность пассажира был назначен заместитель Виталия Дмитрича, главный инженер автоотдела Фирмы Борис. 

Прибыв в сопровождении Виталия Дмитрича на аэродром в Тушине, Борис о чем-то перемолвился с инструкторами и с обреченным видом полез на пассажирское место - таковым в аэроплане считалось заднее, в учебных полетах там летал инструктор. Виталий Дмитрич успешно поднял свою этажерку в воздух и убыл в назначенный квадрат для производства фигур высшего пилотажа. Однако внезапно он понял, что самолет не слушается управления, а потеребив ручки-педальки, с ужасом осознал, что пассажир успешно перехватил инструкторское управление и теперь все находится в его руках... Фанероплан же начал совершать в небе невиданные эволюции, и, продемонстрировав исключительную пилотажную технику и определенную воздушно-гусарскую лихость, приземлился на летном поле, выгрузив зелененького Виталия Дмитрича, который, к счастью, не покушал перед вылетом. Чуть позже выяснилось, что в своей прошлой жизни Борис был летчиком-истребителем первого класса и перед вылетом просто показал инструкторам свои документы.

Но собственно героизм был проявлен Виталием Дмитричем вот в каких обстоятельствах.

Помимо "всякой херни" (словосочетание, не вполне точно передающее диапазон деятельности Фирмы), автоотдел занимался распространением "Милитека" — чудо-присадки для двигателей внутреннего сгорания (это реклама, пришлите денег). Присадка действительно хорошо работала в автомобильных движках и Виталий Дмитрич здраво рассудил, что авиационные отличаются ненамного и есть смысл залить присадку и в пламенный мотор своего самолета. Этим планом Виталий Дмитрич поделился со своим инструктором и с его одобрения привел в исполнение. Пара вылетов прошла как обычно, присадка особого впечатления не произвела, и все про нее забыли. 

Наступил день учебного задания "Отработка действий летчика при остановке двигателя в воздухе": пилот должен был выключить в воздухе двигатель, сообщить об этом диспетчерам ("башне"), снова включить двигатель и перекреститься. Виталий Дмитрич прибыл на аэродром ясным зимним днем, бодро поднял свой суперлайнер ввысь и отправился для выполнения полетного задания в назначенный квадрат. Однако над жилым кварталом Строгино он был неприятно поражен внезапной и несанкционированной остановкой двигателя.

Далее последовал разговор:

— Башня, я борт такой-то, остановка двигателя.

— Борт такой-то, я Башня, ты, @#$%, должен докладывать не "остановка", а "имитация остановки"!

— Башня, я борт такой-то, что есть — то и докладываю.

— Мля... Садись нахрен!!!

— Куда?

— На пруд!!!

Поглядев вниз, Виталий Дмитрич обнаружил на льду рыбачков над лунками, детишек с санками и коньками, лыжников, собачников и прочий гражданский люд, не подозревающий о трудностях полярной авиации. Будучи неплохим механиком и знатоком двигателей внутреннего сгорания, а также подгоняемый внезапно проснувшимся жизнелюбием инструктора, Виталий Дмитрич сумел запустить двигатель и бодро сообщил в радиоэфир:

— Башня, я борт такой-то, двигатель запущен.

— Разворачивайся и пулей садиться!!!

Самолет заложил вираж над Строгино и уже нацелился носом на Тушинское авиаполе, когда двигатель встал во второй раз.

— Башня, я борт такой-то, остановка двигателя, — уже привычно доложил Виталий Дмитрич.

— Твою мать!!! Планируй на поле, садись как сможешь!

Продолжая свою нелегкую борьбу за живучесть, исправность машины и безаварийную эксплуатацию, Виталий Дмитрич сумел запустить двигатель и во второй раз.

— Башня, я борт такой-то..., — на башне уже приготовились к худшему, — двигатель запущен!

— Садись! Поперек полосы!!! Только садись!!!

Поскольку двигатель работал уже нормально, Виталий Дмитрич чинно зашел по кругу на посадку и, сев как положено — вдоль полосы, — явился на Башню с личным докладом, где и получил немеряных люлей за невыполнение приказа садится поперек полосы.

После чего Башня немедленно загуляла, так как посадка "поперек" означала закрытие аэродрома минимум на месяц и долгие неприятные разборки с комиссией из органа, надзирающего за безопасностью полетов. Двигатель фанероплана отправили на переборку, где и выяснили, что присадка действовала настолько успешно, что содрала вековой нагар с внутренностей — этот-то нагар и забил масляный фильтр, отчего и стопорился движок. После переборки и промывки фильтра тяга двигателя увеличилась раза в полтора и уже помянутый Борис ухитрился даже повисеть в небе вертикально наподобие вертолета, буравя воздух винтом.