Eiszeit

Набитый сном, ползёт лебяжий пух

На белые страничные сугробы,

Где путник заплутавший точит слух,

Стоит и, напрягаясь, смотрит в оба

На перекрестье путаных следов,

Плетенье лет и пелену метели.

Он кутается в старое пальто

И зябко понимает, что потерян

В плену небес и стынущих снегов.

Седая полночь, тишь — такая глушь,

Безмолвие: ступить и заблудиться.

От инея слипаются ресницы

Прозрачным поцелуем зимних стуж.

И путник ждёт — беды или огня,

А может, редкой милости природной,

Когда рассвет звездою путеводной

Поманит вдаль.

Его.

Тебя.

Меня.