Про удивительные приключения Фрэнка Заппы в России

Официальная биография Фрэнка Заппы утверждает, что он скончался от рака простаты 4 декабря 1993 года. Однако, внештатный корреспондент ИА "Панорама" Андрей Орехов провёл своё неофициальное журналистское расследование, и пришёл к выводу, что тут имеет место грандиозная мистификация. На самом деле культовый музыкант жив до сих пор, и живёт в России!

Всё началось с посещения в 1990 году Фрэнком Франческовичем Чехословакии, по просьбе её президента Вацлава Гавела, являвшегося ценителем творчества Заппы. Первоначально музыкант был приглашён туда в качестве консультанта по делам торговли, культуры и туризма, но из-за давления американской администрации Гавелу пришлось пойти на компромисс и сделать Заппу неофициальным культурным атташе.

Примерно в то же время у Фрэнка действительно диагностировали рак простаты. Но точка расхождения истины с официальной версией находится чуть позже, 24 июня 1991 года, когда Заппа принял участие в концерте "Adieu Soviet Army" в Праге, посвящённом выходу из Чехословакии остатков советского контингента. Именно там он случайно познакомился с советским военным врачём - подполковником медицинской службы Борисом Григорьевичем Карнаевым, оказавшимся большим любителем психоделического рока.

Карнаев после концерта презентовал Заппе советскую электрогитару "Аэлита", которую берёг как раз для такого случая. Артист, издав на ней несколько звуков, был до того впечатлён красотой гармоник и обертонов, порождаемых этим буко-берёзовым изделием, что решил непременно использовать этот инструмент на новых записях. И на радостях позвал хирурга со товарищи в гримёрку, дабы отметить этот подарок. Музыкант угощал врачей виски, а те его - припасённым медицинским спиртом и солёными огурцами. И то, и другое пришлось Фрэнку по вкусу.

Именно эту модель "Аэлиты" Карнаев преподнёс Заппе.

Где-то к середине ночи, когда сцена была давно разобрана, а оборудование и аппаратура - собраны и упакованы, Заппа возжелал сыграть на бис для новых друзей. Техники давно разъехались по гостиницам, поэтому уже изрядно весёлые музыкант с врачами в четыре пары рук притащили в гримёрку гитарный стэк, и Фрэнк на "Аэлите" дал второй номер того концерта, к сожалению, оставшегося только в памяти очевидцев. Он исполнил несколько своих песен, что-то из классики Pink Floyd, Jafferson Airplane, Creedence Clearwater Revival, Хендриксона, и прочих замечательных исполнителей, после чего стал играть по заявкам.

Карнаев обладал абсолютным музыкальным слухом, а в свободное время исполнял для друзей на акустической гитаре романсы и бардовские песни. Заппа же, естественно, являлся музыкальным гением. Поэтому с разучиванием незнакомых композиций трудностей не возникло. После исполнения гимна СССР, такой аранжировки которого мир не знал ни до, ни после той ночи, все побратались. Ну а после совместного хорового исполнения "Выйду ночью в поле с конём..." Фрэнк настолько растрогался, что решился рассказать русским товарищам о своей беде - раковой опухоли, которая тогда считалась неоперабельной.

Как потом вспоминал сам Заппа, Карнаев тогда сделал недоуменное лицо, хлопнул по столу рукой, и сказал что-то вроде: "Так что ж ты молчал, родной? Совсем вы там в своей империалистической Америке загнили. Всё, собирайся. Поедем тебя оперировать!".

Фрэнк выражал некоторые сомнения, и в уровне советской медицины, и в состоянии своих визави, и в своевременности предложения. Впрочем, не очень решительные. Так что, после очередного стакана и заверений Карнаева что "всё будет в лучшем виде", музыкант поддался на уговоры, и компания на служебной "буханке" отправилась в расположение местного военного госпиталя.

Госпиталь ещё не успели вывезти полностью, поэтому там оставалась часть персонала и оборудования. Карнаев поднял всех на уши, и операционную подготовили в считанные минуты. Борис Григорьевич заявил, что мешать алкоголь с опиатами - моветон, поэтому в качестве анестезии артисту был выдан ещё один стакан спирта и деревянная палочка в зубы. Хотя последняя и не понадобилась - после ударной дозы этанола нетренированный организм уже немолодого артиста ушёл в глубокую отключку. А опытный хирург, которому ассистировали его не менее опытные коллеги, почти твёрдой рукой вырезал всё лишнее из организма Заппы к чёртовой матери.

"Клиент" и не думал очухиваться, поэтому Карнаев с собутыльниками посидели ещё некоторое время, прямо у операционного стола приговорили ещё пол-банки спирта, каждый тост желая Фрэнку скорейшего выздоровления, и пошли спать в ординаторскую.

Утро оказалось неожиданным для всех. Во-первых, Заппа ликовал, потому что чувствовал себя отлично. За исключением похмелья. Впрочем, после того, как ему, по настоянию Карнаева, дали похмелиться тем же спиртом, настроение артиста окончательно стало экзальтированно-восторженным.

Но, во-вторых, сам Борис Григорьевич несколько недоумевал по поводу языкового порога. Потому что сам он из иностранных языков учил только немецкий, а оба его вчерашних собутыльника - французский. Так что для внятного общения с очнувшимся Заппой пришлось звать местного замполита - единственного поблизости, кто хоть как-то знал английский. Недоразумение списали на силу интернационализма.

Для самого Заппы эта история полностью перевернула его мировоззрение. Это случайное знакомство с оголтелыми русскими военными врачами и проведённая ими внезапная операция, которая подарила Фрэнку ещё несколько лет жизни, стали для него той самой точкой бифуркации. Он стал изучать русский язык и культуру, и потихоньку начал подумывать о переезде в Россию. 

Дело в том, что к тому моменту Фрэнк уже давно пресытился и своими музыкальными свершениями, и славой, и бомондом, и семейной рутиной. Он устал от всего этого, и искал нечто новое, какой-то радикально другой жизненный опыт. Однако, Заппа прекрасно понимал, что американский истеблишмент, по политическим соображениям, вряд ли так просто позволит ему эмигрировать в Россию. И в его голове начал оформляться хитрый план...

Фрэнк сохранил в тайне своё излечение, продолжив симулировать симптомы болезни, и даже подкупая врачей ради нужных отчётов. Правду он рассказал только своей семье. Разговор был тяжёлым, но близкие всё-таки поняли его решение. На протяжении следующих пары лет Заппа смог решить вопросы со своими текущими проектами и финансовыми делами.

Поэтому, когда в России начался правительственный кризис 1993 года, он тут же срочно вылетел в Москву, уже по новым документам. Инсценировкой его смерти должна была заниматься жена. Она резонно заключила, что исчезновение Фрэнка должно быть обставлено официально, так, чтобы ни у кого не возникло вопросов.

Для этого пришлось подождать ещё пару месяцев, пока в ближайший морг не привезли труп какого-то пуэрториканского бомжа, почти идеально похожего на артиста. Тело выкупили за солидную взятку, немного подстригли волосы и усы, сбрили бороду, и всё было готово. Для всей мировой общественности Заппа официально умер 4 декабря 1993-го. 

Сам же артист, по его воспоминаниям, провёл напряжённые полтора месяца на московских баррикадах, наполненные уличной политической борьбой, неподдельными эмоциями, и чувством настоящего боевого братства с анпиловцами и баркашовцами, с которыми он стоял плечом к плечу. 

Однако, Ельцин всё же победил, поэтому дальнейшая борьба представлялась бесперспективной. Фрэнк не оставил своих идеалов, и даже вступил в НБП, но посчитал, что в данный момент для него лучше будет уехать в Питер.

Тогда он ещё плохо представлял чем хочет заняться, так как решил сделать перерыв в музыкальном творчестве, но ничего другого не делал очень давно. Как всегда, всё решил случай. Однажды, на концерте молодой хоррор-панк группы "Король и шут" в клубе "Там-там", легендарном андеграундном местечке Северной столицы, Заппа познакомился с одним из редакторов "Пятого канала". Тот, оценив харизму нового знакомого, предложил ему вакантную должность в новой детской телепередаче. Немного поразмыслив на трезвую голову, Фрэнк решил, что это может быть занятным, и согласился.

Как выяснилось, его позвали в передачу "Там, где живёт Паутиныч", ставшую культовой у целого поколения маленьких петербуржцев. Точнее, в то, что должно было ей стать. Потому что тогда ещё концепция была разработана только в самых общих чертах - это должно было быть для детей, основная тема - природа и животные родного края, а главным героем был обозначен дядя Витя, на роль которого уже утвердили Владимира Дюкова-Самарского. 

Но Фрэнк, на удивление, проникся задачей. Ему, как истинному носителю культурных ценностей 60-х, всегда были близки темы природы и экологии. Так что персонаж Паутиныча являлся именно его идеей. Заппа сам придумал весь образ, и даже набросал эскизы костюма. Единственным его условиям была полная анонимность. Деньги его абсолютно не интересовали, так как авторские отчисления позволяли жить вполне безбедно. Поэтому в зарплатных сметах фигурировал совсем другой человек - некий Владимир Мартьянов, актёр Большого театра кукол, получавший с этого негласного соглашения свою долю. Для правдоподобности была даже сделана кукла, копировавшая ростовой костюм Заппы.

Нонконформистские идеи Фрэнка часто входили в противоречие с понятиями о допустимом у большинства редакторов питерской ВГТРК. Но это было благодатное время 90-х, когда в эфир могли пропустить практически всё, что угодно, за исключением, разве что, содомии и расчленёнки. Когда через некоторое время оказалось, что Паутиныч стал довольно популярным у детской аудитории, то Заппе, буквально, выдали карт-бланш на креатив. И он не подвёл.

Уже вполне прилично изучив к тому времени русский язык, и постоянно читая русских классиков в оригинале, Фрэнк, чувствовал свою связь с русской природой как никто другой. Неслучайно, что его коллеги сравнивали его с Есениным, Пришвиным, и Бианки. В общем, без зазрения совести можно сказать, что целое поколение пост-советских детей было взращено американским психоделическим рокером.

Но, как говорится, горбатого могила исправит. Всё-таки таланту масштаба Заппы было скучновато в полупровинциальном Питере. Поэтому на выходных он стал частенько ездить на "собаках" в Москву - этому искусству его обучили местные неформалы.

В Москве, через тусовку нацболов, Заппа познакомился с Егором Летовым. Тот, конечно же, сразу узнал любимого исполнителя. Фрэнк, в свою очередь, попросил оставить его личность в тайне. Летов же вручил ему несколько альбомов "ГО", и попросил его поучаствовать в их записях. Заппа согласился, и в течении нескольких следующих лет был неофициальным саунд-продюссером "Гражданской обороны", и даже их студийным гитаристом, сыграв несколько знаковых сольных партий в их хитах того периода. 

Новая музыкальная стезя до того увлекла Фрэнка, что даже закрытие его детища, передачи "Там, где живёт Паутиныч", продиктованное сменившийся конъюнктурой, не стало для него большим ударом. К тому времени он уже успел затосковать по родине, поэтому тогда же, в 99-м, сделал себе новые документы на имя некого Евгения Гудзя, уроженца Украины, и вылетел в Нью-Йорк.

Надо сказать, что до этого, во время своих многочисленных тусовок в Москве, Заппа обзавёлся хорошими связями. В частности, он вышел на пластических хирургов Леонтьева и Пугачёвой. Фрэнк, в отличии от множества своих коллег, не сильно баловался алкоголем и стимуляторами, и в свои 59 выглядел очень неплохо. А хирурги такого класса творили настоящие чудеса. Так что несколько операций и линзы другого цвета, по сути, были небольшой платой за новую внешность и легенду.

В Нью-Йорке Заппа, играя роль украинского мигранта, организовал ансамбль "Gogol Bordello", в рамках турне которого даже смог тайно посетить свою семью. Как признался Фрэнк, на репертуар новой группы сильно повлияло творчество таких групп, как "Аукцыон", "Крематорий", и "Ленинград", с которым он познакомился в России. 

Следующий десяток лет он провёл в родных Штатах, между записями и концертами своей группы. Периодически он прилетал в Москву для сотрудничества с "ГО", и иногда инкогнито выезжал с концертами в Чечню, играя на акустике незамысловатые песни для простых срочников и контрактников.

Но его душа всё же просила странного.

И Заппа вернулся в Россию. Перед этим, конечно, найдя подобающую замену из среды мигрантов с Брайтон-бич. Тут помогло знакомство с Кустурицей, он подсказал нужных людей.

Шёл 2014-й, поэтому он не мог оставаться в стороне. Фрэнк никогда не отделял себя от эпохи, в которой живёт, так что отправился прямиком на Донбасс, чтобы помогать простым людям, застигнутым войной.

Его следы привели меня в Ростов, и после нескольких тщетных недель поисков, я совершенно случайно наткнулся на него в безымянном кафе в какой-то промзоне. Там он пил кофе в ожидании погрузки по машинам очередной партии гуманитарки. Мы разговорились, и он почему-то не сильно удивился тому, что я его узнал.

Я заказал нам обоим кофе с коньяком. Погрузка затягивалась, поэтому, подталивая нашу беседу в нужном направлении, мне постепенно удалось узнать всю эту историю. Когда я признался, что являюсь внештатным журналистом "Панорамы", Фрэнк только усмехнулся, и даже разрешил мне опубликовать это импровизированное интервью, заявив, что мне всё равно никто не поверит.

Ну что ж, может быть и так. В общем, хотите верьте, хотите нет, но легендарный музыкант все эти годы действительно возил на Донбасс гуманитарную помощь, закупаемую на собственные деньги. И, скорее всего, делает это до сих пор. К сожалению, новые попытки разыскать его не увенчались успехом. Но я твёрдо верю, что этот выдающийся человек по-прежнему помогает простым людям, неся в себе лучшие идеалы 60-х. И если где-то между Курском, Ростовом, Белгородом, Луганском, и Херсоном вы встретите забавного кучерявого дедка с позывным "Цыган", то смело можете просить у него автограф на вашей копии "Hot Rats" или "Apostrophe".

... Мы расстались почти что приятелями. Напоследок я спросил осталась ли у него та советская гитара. Он улыбнулся, и ответил, что хранит её до сих пор, и, возможно, скоро сыграет на ней свою новую программу.

Ждём и надеемся!