Nocto

За окном тёмно и звёздно. На неплотно закрытом балконе свистит заплутавший ветер. На градуснике чуть ли не минус тыща, хотя на дворе уже май.

В квартирке хорошо. Тепло. Свет лампы мягко-рыже танцует тенями в углах. Целый чайник горячего янтаря и немного молока. Хорошая ночь, грустная, даже в чем-то романтичная.

Ладонь мнёт тёмно-зелёную колбаску пластилина. Как в детстве, упорно, зная чертов характер, мни-мни, а он уже мягче и мягче. Что угодно могу слепить из него, всё, что захочется. Ночь, а ты - крошечный Демиург на своих квадратных метрах. Ты можешь всё. Если захочешь.

Дракон расправит крылья и сделает несколько кругов над столом. Маленький пузатый старичок с окладистой бородкой сядет на пенёк, съест пирожок, закурит трубочку.

Гладкая кошка выгнет спинку, потянется и свернётся клубком на пластилиновой табуретке. Живые…

Дракона с утра запереть в шкафу, чтоб не вырвался в форточку, не пугал полётами пенсионерок во дворе. Завтра вечером слепить бы ему рыцарю на коняшке. Пусть гоняются друг за другом. Так им хотя бы не будет скучно. Будет понимающая душа.

Старичка отдать бы детям. Он оживёт только от детского интереса в глазах. Ночью. Когда тёплые детские пальцы погладят его, прося пройтись перед ними.

Кошку… А кошки всегда живут сами по себе и точка.

Взять правильную, чёрную тушь. Сухую. Набрать немного воды, чтобы разводить и кисточку. Тонкую единичку, стройную двойку или, в край, тройку. Соболь или колонок, мягкую, с аккуратными кончиком.

Когда ты так себе рисователь, ленивый и не выросший, то создаешь только выдуманные миры и людей. При желании каждый Хотя, каждый и каждая из появляющихся на бумаге, сможет рассказать историю.

Ветер чуть колышет пушистые головки тростника, мимо идёт мужчина в соломенной круглой шляпе. Высятся тонкие серые башни, плещут ленивые волны, разбиваясь о камни. Сидит на крыльце ещё нестарая женщина в шали, держит в руках спицы.

Дзюбэй будет всё также идти вперёд, неся на плече меч в красных ножнах. Как ни назови его: Геркулес, Роланд, Сид, Илья-Муромец, Ланселот. Всегда и везде. Один против сотен. Единственный и неповторимый, непонятый и ненужный, когда всё спокойно. Так и идёт вперёд, меняя фон уже сам по себе. Изредка блестит полоска меча, доказывая правоту в её высшей инстанции.

В гавань входит крутобокий, с уже спускаемыми парусами, корабль. Высятся башни Серых Гаваней. Кэрдан, неугомонный и живой, в отличие от своих заносчивых родственников типа Элронда, возвращается домой. Всегда и везде. Бросающие вызов и идущие вперёд, несмотря ни на что, Язон, Брендан, Ларс, Колон, Митька Овцын. Их корабли всегда уходят за горизонт, полоща парусами. И всегда их ждут домой те, кто не может без них.

А женщина всегда мельтешит спицами, и серый котёнок гоняет клубок пряжи мягкими лапками. Всегда, из века в век.

Дзюбэя оставлю у себя. Пусть спит в столе. Когда станет совсем плохо и одиноко, поговорим. Молча, без слов.

Море отдать бы в школу, что во дворе. Может выкинут, а может, и нет. Да кто знает? Вдруг хотя бы несколько из тех, кому сейчас так настойчиво забивают головы правильными институтами, пятью репетиторами, стажировкой за океаном, карьерой в будущем… все же задумаются. А только ли?

Женщину со спицами нужно отвезти домой. Пусть будет там. Она ведь есть почти у всех, такая добрая, родная, близкая. А у меня уже «была». Так пусть хотя бы так окажется рядом.

Взять простой карандаш. Заточить его как следует, до почти булавочной остроты его кончика. Шлифануть на «нулёвке» и достать лист из открытой пачки.

Если ты так себе создатель, запертый в клетке собственного мироощущения - что скажут живущие на листах бумаги, покрытых штрихами, неуловимыми их чёрточками и чёткими линиями?

Мужчина в капюшоне, лицо замотано клеткой шерстяного шарфа, длинный меч с причудливым переплетением гарды, граящий ворон на плече. Клоун-арлекин-джокер сидит на плахе с топором. Девушка смотрит из причудливого орнамента виноградных плетей и листьев, тихая и спокойная.

Дилон, мрачный и тёмный. Вечный противник того, что называют Светом и Добром, не задумываясь- а правда ли это?

Шалтай-Болтай, что устал сидеть на стене и пошёл помогать Алисе, наводя порядок огнем и мечом... топором, гильотиной, бензопилой, косами, кольями и виселицей. Почему добро всегда более жестоко?

Елена, мудрая и нежная, оболганная и преданная. Гвиневера, Изольда, Анна, да и сколько их? Хотевших просто любить?

Этих не смогу отдать. Наверное, не смогу. Так и будут лежать в старой папке-скоросшивателе, глубоко-глубоко в столе. Станет грустно – достанешь, проведешь пальцами по чётким линиям, аккуратно, стараясь не смазать штриховку.

Чай кончился и за окном светает. Пора просыпаться.