Эрл и блинчики

(огромное спасибо Игорю Никонову за идеальное имя для антагониста)

***

О Борее я вспомнила, уже когда застегивала рубашку и сворачивала растрепанные Эмилем волосы в узел, то есть за пять минут до начала комендантского часа.

Обругав себя дрянью и предательницей, бросившей друга одного в такой день, позабывшей обо всем, кроме любви, я тотчас провалилась в яму презрения к себе, быстро попрощалась с Эмилем и бросилась бежать по коридору к лестнице. Общежитие уже закрывали. Господин Пал Палов скрежещущим басом призывал засидевшихся гостей немедленно "покинуть объект".

Мне было плевать на эти призывы. Тут хоть режь, хоть бей, а к Борею зайти было необходимо. Так что я слетела вниз на один этаж и побежала в сторону противоположную от выхода.

Стучать в дверь было некогда, да и думать о том, что неприлично врываться в комнату даже к хорошим друзьям, тоже было некогда. Пару минут, и дружина закроет входы и выходы. К счастью, есть пожарка. Так что главное - выйти и не попасться на глаза охране. 

Одним словом, я влетела в комнату к Борею без стука и замерла на пороге, споткнувшись о полную тишину. 

Борей спал на боку, укрытый одеялом только по пояс. Багровые полосы от розог расположились на его мощной спине, как закрученные ленты. 

А на кровати Чеса лежал раскрытый саквояж, в котором рылся какой-то светленький взрослый старшекурсник. Юноша обернулся, но, увидев меня, скривился, раздраженно приложил палец к тонким губам и довольно грубым, очень пренебрежительным жестом велел мне убираться.

 - Уходи! - одними губами проговорил он. - Живо.

Мои чувства кольнуло его скрытое, но сильное раздражение, и напряженное чувство опасности, которую он видел во мне. Я внимательно посмотрела на парня и узнала его. 

- Выйдем? - попросила я жестом. - Поговорить?

- Проваливай, говорю! - он снова скривился и замахал уже обеими руками.

Делать было нечего, я ушла. Злая и раздосадованная. Ну, хорошо, допустим, он меня избегал весь первый курс. Допустим, ему не нравится, что какая-то пигалица узнает про него лишнее, что кто-то, такой же, как он, будет слышать его чувства, или, чего доброго, сболтнет про него другим. Ведьма с ним, не очень то и хотелось. Вопрос в другом. Где Чес, и что этот иттиит делает в комнате Борея?

На выходе уже дежурила дружина, так что пришлось ломиться к Паулу, который единственный из нашей компании жил на первом этаже, извиняться, вылезать через окно, а потом, ободрав в кустах кулиягоды ноги, мышью красться к женскому общежитию. 

Странный это был день, страшный и длинный. И все происходящее в нем никак не укладывалось в голову. Было ужасно жалко всех ребят, и главное чувство, с которым я в ту ночь засыпала, была ненависть к капитану Чанову и страстное желание ему отомстить. Мне снилась толпа у памятника, а чётче всех прочих лиц - постаревшее, серое лицо Картофельного Глаза, и его мешковатая, сутулая фигура, к которой никла заплаканная мадам Мил. Снились темные аллеи парка, и как я убегаю от кого-то, снова голая, но не иттиитка, а белокожая девочка. И только под утро мне наконец-то приснились поцелуи Эмиля, и все стало хорошо. Тут то Ванда меня и разбудила.

- Итта! Завтрак проспишь. - Она слегка тормошила меня за плечо. - А нам ещё ребятам еду относить… вставай, ну же!

В столовой пахло блинчиками и чистой посудой. 

Казалось, что все вчерашнее - только сон, ничего не случилось. Вот тут все, едят, разговаривают, даже смеются. Немного тише обычного, ну а так, все, как раньше. Только вот никого из наказанных в столовой не было. Я позавтракала, забрала три порции блинчиков у мадам Мил, первую отнесла Эрику в лазарет. Он спал. Я вошла и увидела, что завтрак ему уже принесли без меня. Он стоит и дымится на тумбочке возле кровати. 

Я поставила рядом второй. Два завтрака всегда лучше, чем один, особенно для Эрика. 

Кровь запеклась на ранах от гвардейской плети. Останутся ведь шрамы. Сволочи! Вот же сволочи! Ну за что? Зачем? Я не понимала. В королевстве война. Мало им смерти и боли. Мало страданий. Я тяжело вздохнула. Надо было уходить, а я все рассматривала Эрика. Никак и никому, кроме меня, нельзя было бы сейчас отличить его от Эмиля. Даже мне на мгновение показалось, что эти плечи и эти спутанные отросшие за лето кудри склонялись вчера надо мной, и эти, накрест сложенные на подушке руки ласкали меня, робко забираясь под рубашку. Хотелось подойти и погладить его по голове. Бедный… Милый мой друг…

Я пошла к Эмилю с тяжелым сердцем, и, уже поднимаясь по лестнице мужского корпуса, услышала грустную и пронзительную флейтовую мелодию. 

Эмиль играл. Он был аккуратно причесан, но рубашку так и не надел, потому что спина болела от любого прикосновения.

Увидев меня, он отнял ото рта флейту и улыбнулся:

- Привет! 

- Ты почему встал? - Я поставила завтрак на стол. 

- Два месяца не играл. Соскучился. - Он осторожно положил инструмент на пустую кровать Эрика. - Надо же как-то отвлечься от мыслей. Вот, решил подождать тебя, чтобы сходить в лазарет вместе.  

- Не спеши. Он все равно пока спит. 

- Была уже у него? 

- Завтрак отнесла. Но там и без меня справились. 

- А это кому? - Эмиль кинул взгляд на вторую тарелку с блинчиками.

- Бору. Кстати, ты не знаешь, куда подевался Чес?

- Я немногое успел узнать за время, пока сидел в тренировочном. - Взгляд Эмиля скользил по моему лицу, и я поняла, что он не уверен, можно ли ему снова обнять меня и поцеловать, как вчера. 

- Эм… - нежность тронула мою душу, и в горле встал ком. - Как ты себя чувствуешь? 

- Да нормально. Терпеть можно. Вот, заметил, что зарос за лето, как овца. Надо подстричься. 

- Тебе помочь?

- Не обязательно. - Он нетерпеливо сглотнул. - Лучше поставь тарелку. 

Я поставила завтрак Бора на стол, и Эмиль обнял меня так неловко и жадно, точно очень стыдился того, что мы делали вчера на его кровати, но при этом желал немедленно все повторить. Я обвила руками его спину и случайно задела рану. Он дернулся, я отпрянула:

- Прости, прости…

- Все в порядке. Я от неожиданности.

Он снова обнял меня, потянулся губами, и Борею пришлось дожидаться завтрака еще двадцать минут. 

На этот раз я постучала. Борей сказал: “Войдите”. И я вошла. С этой тарелкой. Как дура… 

Борей сидел у стола и ел блины. Банка с мазью стояла рядом с полупустой тарелкой, а взрослый, светловолосый юноша с тонкими губами зашнуровывал ботинки. 

- Привет, Итта, - сказал Борей и положил вилку.  - Это Эрл. Познакомься. Его поселили со мной. Вместо Чеса. 

Повисло молчание. 

Эрл неспешно завязал ботинок, потом принялся за второй. 

За эти полминуты я успела прочитать все его эмоции, а он успел прочитать мои.

“Какого черта ты здесь? Ты аспирант, тебе вообще положено жить в третьем корпусе. И где Чес?” - услышать мои мысли он, конечно, не мог, но раздражение и недоверие ощутил отчетливо.  

- Эрл, - он закончил с ботинками, выпрямился и протянул мне руку.

“ А ты какого черта здесь? Не ври мне, что ты его девушка. Другим ври, а мне не нужно. У него не может быть девушки…”

- Итта, - я пожала сухую ладонь. - Спасибо, что принес ему завтрак. 

"Значит, ты решил обустроить свои дела с моим другом. И мы оба знаем, каким способом. Считаешь, имеешь право играть с людьми, просто потому что у тебя  природное преимущество?" 

- Не за что! - Эрл высокомерно улыбнулся. Черт, эти острые иттиитские зубки. Да он чистокровный, не иначе. Тогда почему такой светлый. Иттиит альбинос? 

Он смотрел, в его серых, даже белесых глазах играли презрительные смешинки.

"Какие мы правильные! Ну-ка, крошка, приложи к сердцу руку, если сама никогда не использовала свой дар в своих маленьких сердечных делах. А? То-то! Мы другие, и глупо от этого отказываться. Погоди. Еще немного жизненного опыта, и ты все поймешь". 

Я ощутила, как заостряются мои зубы, а за ушами раскрываются жабры:

"Он мой друг. Так что я никуда не денусь, учти. Буду за тобой присматривать".

Легкий оскал тронул его улыбку:

"Присматривай сколько угодно, может, чему научишься..."

- Мне пора. - Эрл взял с кровати книгу, направился к выходу, но, обернувшись на пороге, сказал Борею очень мягко и очень покровительственно:

- Я вернусь через пару часов, снова намажу тебе спину. - И, не поклонившись, ушел.

Я села на стул напротив Борея:

- Что это было?

- В смысле? - Борей допил чай и постучал ложкой в пустой чашке. - Его ко мне поселили. Он любезно меня намазал. Я ему благодарен. Вчера какой-то кошмар тут был, девочки приходили каждые полчаса. Он всех выставлял вон. Как и не устал…

- Он не устанет выставлять твоих девчонок, Бор, - я вздохнула. - Что известно про Чеса? 

- Эрл сказал, он очень тяжело ранен и лежит в столичном госпитале. Так что в этом семестре вряд ли вернется. Вот думаю, надо бы его навестить. 

- Мы тут в тюрьме, забыл?

- Ну, это же не навечно. 

- Мне уже кажется, что навечно.

- Брось. Все будет хорошо. Расскажи лучше, как там ребята…

И я стала рассказывать Борею про ребят. Рассказывала, а сама думала, надо ли вмешаться, предупредить Борея, или он и сам во всем разберется. Вон какой большой, красивый и сильный, так себя ведёт, будто бы у него спина не исполосована розгами, и будто бы нет никаких серьезных проблем, кроме того, как попасть в столицу, чтобы навестить Чеса.

Я не стала ему ничего говорить. Никому ничего говорить не стала. Обсудить волнующую меня ситуацию было не с кем. Все, что касалось тайны Борея, должно было умереть вместе со мной... 

(Черновик для второй книги)

Перезалила с исправлениями.