Меня тут намедни спросили "а кимоно в вашей жизни что? Хобби? Стиль жизни?"

 Получив ответ что бизнес, человек, кажется, счел ответ чересчур циничным. Ну как бы...
Во-первых, я действительно занимаюсь кимоно с утра до вечера, можно сказать каждый день, впору уже устанавливать дни типа "сегодня я не говорю о кимоно, сегодня я не говорю о керамике". Пока не выходит.
Во-вторых, я действительно имею с этого деньги (нет, я их не продаю).
Но есть нюанс. Я вообще-то еще занимаюсь керамикой и рисую (и вообще-то член МСХ как художник ДПИ), а еще я буквы пишу и люблю трепаться о кабуки. Это к вопросу о хобби. Так или иначе, да, кимоно меня из дома скоро выгонят и "не ставить во главу угла" - точно не мой путь, но и класть жизнь исключительно на кимоно - тоже не мой путь. Так что нет, не стиль жизни. И не смысл. Пожалуй, вполне себе профессия. Одна из.
Такие дела.
И немного букв. Они вообще никак к делу не относятся, но в качестве "опус магнум", дай бог, на "смысл жизни" тянут в куда большей степени. Если у жизни вообще есть смысл). "в чем я лично сомневаюсь" (с)

"Грольн, Диск.
10 апреля 272 г. Б.Р. 22:15 Disk
-…да, дорогая, все хорошо, спит… что? Ну и правильно… Намучался… Да, я завтра тебя дождусь, все законсервирую и соберу мальчику вещи… Нет, не тащи с собой, не надо… Ну только если будет настаивать…Ох, дорогая, успеете еще… А это как решишь. Теперь это твои мальчики…
-Бабуля… - Али поскрёбся в кухонную дверь. Бабушка Ануш отложила коммуникатор и строго взглянула на внука. Тот подошел и почтительно протянул ей аккуратно сложенный бишт. - Вот… Все разошлись, мы с Рэнди все убрали, он согласен меня подбросить. Я, если позволите, поеду…
Кандуру он тоже снял и заменил на привычные штаны и куртку. Бабушка строго его оглядела. Потом кивнула. Потянулась было поцеловать на прощание, но вдруг прислушалась и подняла вверх палец.
-Обожди, - велела она и быстрым шагом скрылась в глубине дома.
Али прошёлся по кухне. Он прежде бывал здесь несколько раз: обычно при Оливии тут царил бардак, причём книг и распечаток, проводов и узкоспециальных гаджетов валялось даже больше, чем кухонной утвари, пахло выпечкой, ванилью и ягодами. На подоконниках всегда что-то буйно цвело - Али не разбирался…
Сейчас на этой кухне было чисто и пусто. Книги были убраны по шкафам, цветы с окон составлены у порога: завтра Марта пришлёт за ними кибера. Были погашены гирлянды и сняты со стен фотографии хозяйки и рисунки Фредди. Все это завтра переедет к Марте.
Он вышел на прилегающую к кухне веранду. За голубеющими в полумраке белеными перилами вздыхал океан. В темноту уходил прямой, как стрела, пирс.
Из кабины севшего на пирс волера высунулась белобрысая голова Рэнди. Али развел руками Рэнди кивнул и махнул рукой, не спеши, мол. Али вернулся в кухню.
Бабушка показалась из глубины дома и вдруг заявила:
-Передай его отцу, что бросать ребенка просто подло.
-Кому передать? - не понял Али.
-Отцу Фредди, - сказала бабушка. - Он из ваших.
-Из ордена? С чего вы взяли? Я никогда не…
-Фредди проболтался. Почти. Перепугался до смерти, больше слова не скажет, но я же не дура. Это свинство так ребенка запугивать, так и передай.
-Но я не знаю, кто его отец, - сказал Али. - Кое у кого есть дети, но…
-А кое-кто делает вид, что нет, - отрезала бабушка. - Секретность - это очень удобно… - она вздохнула. - Особенно если так ребенка с детства накрутить, чтоб он до смерти боялся проболтаться… Ещё Рори наверняка знает. И тоже ни за что не скажет. Может и хотел бы, да ему-то за разглашение личной тайны рыцаря статья светит как за измену. Удобно, ничего не скажешь…
Верно, была такая статья. Кровью написанная: в подавляющем большинстве случаев быть родственником рыцаря было куда опаснее, чем не быть.
-Бабуль…
-И Рори, попомни мое слово, ни за что не простит… И впредь знать его не захочет. Так что теперь можем считать, что Фредди - это его сын. Ох, бедные мальчики… То-то будет Марте подарочек к свадьбе…
-Погодите, - Али опешил. - Рори что, наконец-то сделал Марте…
Бабушка фыркнула.
-Не хватало еще на похоронах любимой сестры… Нет, конечно, он убит горем… Но вот увидишь, к осени поженятся, держу пари. Только не вздумай на этот счет язык чесать, - Али хмыкнул, и бабушка снова бросила на него строгий взгляд. - А если ты сам когда-нибудь бросишь собственного сына, я тебя прокляну.
-Хорошо… - пробормотал Али. Теперь не времена Арье Нешера, никто в ордене давно не работает с молишем напрямую. Кроме него. Поэтому в собственной неспособности иметь здоровых детей он не сомневался: полуторамегакубитовая квантовая микроплата на четырнадцати граммах молиша под черепом это всё-таки совсем не ерунда… И вступая в орден, он, в общем-то знал, на что идет. Но не объяснять же все это... - Как вы скажете.
Бабушка Ануш пожевала губами, сморщилась и, шагнув к внуку, протянула руки, обняла его, прижала к себе. От неё пахло корицей, лавандой и чем-то ещё... Так пахло на старой застекленной веранде в её доме на западном склоне Барьерной грядки, недалеко от обсерватории. Веранда была восьмиугольная, с затейливым, но уже ветхим переплётом, увитая снаружи диким виноградом. Тут и там в переплёт были вставлены разноцветные стекла - лазурные, оранжевые, желтые, зелёные, отчего изнутри всегда казалось, что на улице солнечно. Свет, падая сквозь них на старые доски пола, преломлялся, точно отражаясь в глазах разомлевшего кота. Под порывами горного ветра стекла вздрагивали, так что вся веранда наполнялась чуть слышным звоном. Зимой здесь хранились яблоки и стояли кадки с растениями, слишком нежными, чтобы зимовать на улице. На полу, на скрипучих крашеных досках сколько Али себя помнил лежал старенький и вытертый лазурный шёлковый ковер, и надо было разуваться и ходить по нему босиком. Под конической крышей с открытых тёмных балок свисали сухие пучки трав и до белизны выгоревшие соломенные плетеные шары: можно было часами их разглядывать, стараясь проследить все изгибы соломинок, сплетавшихся в математически точные узоры. Когда-то давно их мастерил дед, Али его не застал... Али жил на этой веранде каждое школьное лето, когда приезжал из Свинарника на каникулы. И - четыре года назад. Его тогда привезли из госпиталя. Полтора месяца пролежал, глядя, как колышутся за окном виноградные листья. Воздух в горах можно ножом резать и есть под кофе на десерт…
Бабушка погладила его прохладной мягкой ладонью по лысому затылку. Прямо по шрамам…
-Прокляну… - повторила она".