Истина и подлость

 Истина и подлость несовместимы. И пока человек остаётся подлецом, он не может  правильно мыслить. Нет, подлец вполне может обронить верное суждение, основанное на четырёх принципах логического мышления: на опыте, чистом разуме, авторитете или традиции. Он может сказать, что на улице дождь, и это суждение вполне может быть истинным. Он может правильно цитировать классиков и верно сопоставлять их мнения, он может даже развить цепь безошибочных логических суждений, а уж математически и вовсе может мыслить безупречно. 

Но он неизменно исказит суждение там, где речь пойдёт о высшей Истине. Дурак не может рассуждать умно, подлец — истинно. Его ум  всегда будет искажаться, когда речь идёт о морали, ровно настолько, насколько искажён рассуждающий. Только святость делает ум подлинным. 

А ведь духовную доктрину нашего времени определяют мысли людей кривой морали и тех, чьё душевное здоровье спорно, хотя их умишки прекрасно ориентируются в правилах логики. Мышление нашего времени — результат умопостроений негодяев или болезненных психопатов. 

Если брать властителей дум, направлявших в последние столетия умы, то перелом времён мне видится в Лютере. Затем Декарт и Бэкон, среди последующих  Вольтер, Руссо  и, конечно, Шопенгауэр.

 Начнём с Лютера. В его полемике сотни случаев лжи и наговоров, шутовства и непристойности: его писания против целомудрия развратны и грязны до омерзения. Но он сломал католические догматы, заставил миллионы думать по-иному. Меняя мысли людей — меняешь мир.  Декарт сделал мышление простым, но умный простоты-то не ищет. Френсис Бэкон? Даже его биографы надорвались в попытке примирить умственное величие этого человека с его нравственным ничтожеством. Он всегда, точно жидкость, принимал форму того сосуда, в который был заключён. С лёгким сердцем женился по расчёту, равнодушно смотрел, как казнили его покровителя и друга, пресмыкался перед Бекингэмом. 

Вольтер и Руссо. Экзальтированная впечатлительность, импульсивность, постельные аномалии и раздвоение личности. Не было ни одной фразы Вольтера, которую он не опроверг бы своим поведением. Руссо же так часто давал повод усомниться в его чести и совести, что нынешние исследователи предпочитают определять его как параноика, страдающего раздвоением личности. А это был кумир Робеспьера. Шопенгауэр был мизантропом, отличался резкостью суждений, недоверием к людям, крайней подозрительностью и мнительностью. Чёрных пакостей  всё же не творил и даже любил…  Правда, только собак. 

Ну и что? Все эти подлецы давно в могиле, а их мысли служат человечеству. Что за дело нам сегодня, какими они были при жизни? Но это очень важно, уверяю вас.  Если вы усваиваете мысли отравителя — вскоре вы почувствуете склонность к ядам. Если вами правят мысли убийцы — рано или поздно в вашей руке окажется топор. Если же вы разделяете воззрения подлеца — вы неизбежно им станете. Именно поэтому меня и страшит наша  мировая доктрина — она состоит из мыслей подлецов и психопатов.

Но, может быть, в мыслях они были лучше самих себя? Но я не люблю людей, которые расходятся с собственными мыслями. Мне видится в этом зачаток безумия.