"Белокурый. Права наследства" - еще средневековой Шотландии

Некоторые тут меня спрашивали, а где пресловутый "Белокурый", о котором я все пишу?

А вот. Фрагмент, конечно, ознакомительный, однако честные тридцать страниц по главам в течении недели ежедневно вполне можно рассматривать, как отдельную новеллу о детстве в средневековой Шотландии. Начало романа пересекается событиями с приквелом, "Младший сын", хотя они даны с точки зрения иных персонажей, а потом вот так:

Шотландия, Файф, Сент-Эндрюс, 1522 - 1527

Парень был похож на птенца – взлохмаченного, шустрого, голодного – он сидел на яблоне, дожевывал яблоко и болтал в воздухе голенастыми тонкими ножками.

- Эй! – крикнул Патрик. – Эй, ты! Кто ты такой и что тебе надо в саду моего деда?

- Хорошенькое дело, - отозвался незнакомец, - у священников уже внуки завелись…

- Ну, допустим, он мне не настоящий дед, а двоюродный, но тебе-то какое дело? Живо слезай с яблони!

- А чего это ты раскомандовался?

- Я – Босуэлл! – объяснил Патрик, но это не произвело на незнакомца ожидаемого впечатления.

- Ну, и что? – спросил он, по-прежнему болтая ногами над головой графа. – А я, положим, Хей. Хаулетт Хей.

Это утверждение прозвучало не легче, чем «я – король».

- Что еще за Хей?

- Йестерский Хей из Твиддейла, - уточнил мальчишка. – Хаулетт из Хаулетт-холлоу. Ну, и что ты за Босуэлл, если не знаешь?

Что-то такое, услышанное от Йана МакГиллана среди старых сказок, мелькнуло в памяти Патрика. Хаулетт-холлоу, Совиная лощина, была чудным местом среди топей Мидлотиана, а Йестерский замок так и вообще помогали строить гоблины, это известно всем. Парень и впрямь выглядел странно, теперь, когда перестал жевать — и глаза холодные, и взгляд не тот, что должен быть у доброго католика. 

- Так ты - дикая тварь с болот?

- Сам ты дикая тварь с болот, - вежливо отвечал пришелец, - и говно свинячье. 

Патрик прищурился:

- А вот спускайся и поговорим…

- Драться станешь? – спросил тот, покачиваясь на ветке.

- Ага, - согласился удивленный граф.

И удивился еще больше, услыхав в ответ:

- Ну и дурак…

В итоге они с Рональдом Хаулеттом Хеем дрались лет до четырнадцати – на кулаках, палками и на палашах – уже потом больше в шутку и чтобы повозиться, так как к тому возрасту Патрик вымахал в свои фамильные шесть с лишним футов и состязаться с малорослым Хеем было бессмысленно даже из-за разницы в длине рук, хотя Рон обставлял и его на увертливость. А в тот раз положение дел скрасило появление самого приора. Старый Джон задрал голову вверх и привычно разглядел птенца на ветке.

- Ты бы мог спросить меня, Рональд, - укорил священник мальчишку.

- Ворованное вкусней, - возразил голенастый пришелец.

- Истинный Хей! – пробормотал почти про себя Джон Хепберн. – Плоть от плоти шотландского рейдерства… спускайся, дитя, пообедаем.

Экономка приора пустила Хея за стол после того только, как, кажется, всего оттерла горячей водой с песком. Рон сопротивлялся и громко орал, но не удрал восвояси, откуда бы он там ни явился, потому что обеды приора славились своей щедростью. Сейчас, в городском доме старого Джона, они обедали всего лишь втроем, кинсменов кормили отдельно, и за столом Патрик имел возможность рассмотреть нового знакомого.

Лорд Рональд Хаулетт Хей, внук старого лэрда Йестера, десяти лет от роду, сложение имел щуплое, но жилистое. На его круглой темной растрепанной голове и глаза были круглые тоже, карие, но какого-то странного золотистого, кошачьего оттенка. Когда он отвечал приору на какой-нибудь особенно сложный вопрос, они еще более округлялись, и Рон делался похож на встрепенувшуюся сову. И эта привычка сохранилась у него на долгие годы вперед. 

Третьему графу Босуэллу честные десять лет со всеми соответствующими возрасту допущениями.

А Сент-Эндрюс, где происходит действие, это вот. Как всегда, фото (С) Илона Якимова 2017

Вид от руин замка на руины собора, в котором настоятелем был Джон Хепберн, дед Брихина и прадед Белокурого.