Флешмоб с драками. Осада Киева

Обитые железными полосами ворота были наполовину раскрыты, когда Асгрим спрыгнул в людское орущее месиво, воняющее кожей, железом, потом и нетерпением.

 Между поднятой решеткой и расходящимися дубовыми створками ржали и звенели копытами кони, торопясь вырваться на залитый солнцем простор из темного каменного тоннеля. 

– Эйна-арррр!!!

Предводитель руси обернулся на крик Асгрима и махнул рукой.

– Помните вашу клятву княгине! – прокричал он, направляя пегую кобылу между воротными створками.

– Хе-е-е-ейя!!! За Святослава!

Русичи вслед за своим предводителем один за другим вылетали навстречу солнцу, выкликая имя Святослава вперемешку с именами Одина и Перуна. 

Асгрим хорошо помнил свою клятву Ольге: сражаться за княжескую семью, пока беда не минует Киев, – но так же хорошо помнил и несметные полчища печенегов за стенами города, поэтому схватил за перевязь пробегавшего мимо викинга. Этим викингом оказался Торвальд.

– Клин!!! – надсаживаясь, чтобы перекрыть стоящий вокруг несусветный гам, гаркнул Асгрим. – Стройтесь клином!!!

Он почти не надеялся, что его услышат, а тем более послушаются: вооруженные чем попало жители Кенугарда и беженцы перли напролом вслед за русью, размахивая топорами, дубинами, цепами, и могли увлечь за собой даже труса, не говоря уж про воина, рвущегося в битву. 

Но, как ни странно, Асгрима услышали, и шведы и норвежцы стали пробиваться к нему сквозь безумную сутолоку у ворот. 

Ингиред сунул сыну Рагнара щит и шлем, оставленные Асгримом у костра.

– Что видно сверху? – крикнул Рыжий. – Что, и вправду явился Претич, которого они так ждали? Сколько у него судов?

– Два судна! – прокричал в ответ Асгрим, закинув щит за спину и застегивая ремень шлема. – Два судна с полными экипажами… 

– Негусто, Йормундгад!

– …Но еще к Кенугарду идет «Рычащий волк»! И, похоже, два норвежских драккара! У одного на форштевне голова льва, у другого – голова змея…

– «Волк»! «Волк»! «Волк»! – радостно взвыли шведы, колотя оружием по щитам. 

А норвежцы так же вдохновенно принялись выкрикивать имена своих кораблей: 

– «Змей»! 

И:

– «Убийца»!

После такого знака богов только тупой усомнился бы в грядущей победе. Клин составился быстро, хотя Асгриму пришлось поорать и потолкать щитом и рукой, расставляя бойцов так, как хотелось ему, а не им. Самых мощных и рьяных – впереди, остальных – за их спинами, расширяющимися рядами. Воинов едва хватило на три коротких ряда, и все же лучше было выйти в бой малым клином, прикрываясь щитами, чем броситься в битву врассыпную, чтобы тут же полечь от дротов и стрел. Асгрим достаточно имел дела со степняками, чтобы уяснить их подлую манеру сражаться издалека.

Судя по шуму за воротами, битва уже кипела вовсю, и Асгрим, встав в голове клина рядом с Ингиредом и Бруни, ударил мечом по щиту. 

– Вперед! Убьем подлецов! 

– Убьем их! – подхватили остальные викинги. Мечи и секиры застучали по щитам. – Порубим на куски! Убьем подлецов!

Под эти крики клин двинулся вперед, навстречу льющимся из ворот солнечным лучам.

Кенугард стоял на возвышенности, и Асгрим одним-единственным взглядом окинул пространство между городскими стенами и рекой. На этом пространстве царила полная неразбериха.

Встревоженные видом идущих по Непру судов, степняки устремились на берег, не ожидая атаки из города – именно поэтому отряд Эйнара не полег под стрелами печенегов весь до последнего человека вскоре после того, как вырвался за ворота. 

Вопя, улюлюкая, рубя направо и налево, русичи мчались через печенежский стан, а за конниками Эйнара валили пешие гарды, орудуя топорами, дубинами, вилами, рогатинами – всем, чем можно было снести или размозжить голову или проткнуть живот и грудь, человечью или лошадиную. На куполы шатров и пологи кибиток летели выхваченные из костров головни; промасленные шкуры и толстые ткани вспыхивали факелами, лошади без седоков с визгом метались среди огня, конные и пешие печенеги рубились с тем противником, который оказывался рядом, или стреляли куда попало – вместо того, чтобы бросить все силы на берег и помешать высадке новых врагов.

А враги эти были уже рядом.

Асгрим видел, как гребцы двух первых судов складывают весла, как хватают оружие, как воины начинают прыгать в воду с криками:

– Святослав!.. Святосла-ав!.. За Святослава!.. 

Сын Рагнара не стал дожидаться, когда к берегу подойдет «Рычащий волк». Высоко вскинув чужой меч, Асгрим проорал:

– Вперед! Держать щиты!!!

Почти полторы сотни шагов клин сумел пройти среди водоворота мечущихся людей и коней, полосуя по лошадиным мордам и ногам, рубя упавших и еще держащихся в седлах печенегов, встречая копьями из-за сомкнутых щитов всадников-одиночек. Асгрим никогда бы не поверил, что такое вообще возможно, но, топча раненых и убитых, перебираясь через лошадиные трупы, викинги ухитрялись снова и снова смыкать строй. 

– Щиты! Щиты! – орал Асгрим – и слева, справа, позади от него вновь и вновь раздавался сухой стук ложащихся внахлест липовых досок.

Именно это и спасло отряд от участи, постигшей многих русичей и пеших гардов. Шагающему через вражеский стан клину то и дело попадались трупы, утыканные печенежскими стрелами, над головами викингов мелькали черные «птицы лат». В щите Асгрима торчало три стрелы, выдернуть которые не было времени; часто повторяющийся резкий стук говорил о том, что еще чей-то щит остановил стрелу; по щеке Ингиреда текла кровь – напоминание о дроте, пущенном неверной рукой от горящего шатра. Шатер был окутан огнем и дымом, наверное, поэтому печенег промахнулся, к большому везению Рыжего.

Кроме дыма вокруг шатра клубились пешие степняки, и викинги прошли сквозь них, заплатив за учиненную бойню одним погибшим норвежцем. Печенеги отчаянно кидались в драку, но не смогли взломать деревянную стену, из-за которой безжалостно разили окровавленные секиры, копья и мечи. Добив последнего врага, Асгрим ускорил шаг, торопясь вырваться из удушающего дыма. 

– Щиты! Щиты! – прохрипел он, вытирая тыльной стороной руки слезящиеся глаза.

В тридцати шагах впереди над сумятицей битвы он увидел знакомое треугольное знамя с вороном, окруженное наполовину поредевшим отрядом Эйнара. Спешившись, русичи построились «стеной щитов», в задних рядах и на флангах толпились кенугардские ополченцы. Крутящиеся неподалеку конные печенеги засыпали противников стрелами, готовясь атаковать, – наверняка не в первый раз, потому что перед «стеной» валялся труп на трупе.

Сквозь стоны раненых раздавалось все ближе: «За Святослава!.. За Святослава!..» бежавших от реки воинов Претича и боевые кличи явившихся с Претичем северян, но было ясно – прежде чем подоспеет подмога, вокруг знамени с вороном останется больше мертвых, чем живых.

Не успев подумать, что смерть Эйнара, возможно, вернет ему Гамаюн, Асгрим с криком:

– Один и Тор!!! – бросился вперед.

Клин распался, следуя за своим предводителем. Викинги с волчьим воем врезались в отряд печенегов, рубя, полосуя, тыча копьями паникующих коней – и лошадиная река на мгновение раздалась, отхлынув вправо и влево.

В бою исступленное безумие порой помогает уцелеть лучше, чем хладнокровная осторожность. Асгрим никогда еще не видел, чтобы пешие воины атаковали большой конный отряд, но спустя несколько сумасшедших мгновений он уже стоял в «стене щитов» между Эйнаром Черным и Хельми Вестгейрсоном, отделавшись лишь парой помятых ребер. Остальные викинги тоже втиснулись в «стену», громогласно издеваясь над печенегами и суля им скорую смерть.

Хельми дико ухмыльнулся скальду окровавленным ртом: на лице старшего брата Вестгейрсона красовался глубокий разрез от виска до угла губ, его рыжая борода покраснела и слиплась, глаза сверкали сумасбродным весельем. Эйнар молча кивнул Асгриму. В левой руке ярл сжимал потускневший от крови Гамаюн, на его правой руке еле держался расщепленный почти надвое щит.

– Печенеги решили поберечь своих драгоценных лошадок, – хохотнул Хельми, подмигнув Асгриму. – Испугались, что вы перекусаете коней, и они взбесятся! Но скоро ублюдки очухаются, и тогда…

– Щиты! – крикнул Эйнар и, пригнувшись, неловко вскинул разбитый щит над головой.

За тупым стуком втыкающихся в дерево стрел раздались стоны и крики тех, у кого щитов не было, и тех, кого не спасло прикрытие из липовых досок; и почти сразу все прочие звуки заглушил визг атакующих степняков. 

– Держитесь! – сквозь зубы сказал Рауд, пошире расставив ноги и уперев в землю тупой конец копья.

Печенеги мчались в атаку с воплями и визгом, втыкающимися в голову, как стрела. 

Над Асгримом мелькнули копыта вставшего на дыбы коня, скальд тоже заорал, не слыша своего голоса, и ударил из-за щита на всю длину руки и клинка. Он попал во что-то упругое, но коня, скорее всего, завалил Рауд Вестгейрсон, всадивший в конское брюхо копье. Оглохнув от истошного ржания, Асгрим двумя ударами прикончил упавшего всадника, предоставил Рауду добивать лошадь и огляделся в поисках новых врагов.

В яростный визг степняков теперь вплетались душераздирающие конские крики: лошади падали, сбрасывая седоков, скакали прочь с пустыми седлами, бесились от боли, получив удар секирой или копьем. Но и в «стене щитов» появились окровавленные бреши; несколько всадников рубились с гардами уже у самого знамени, древко которого сжимал обеими руками Некрас.

– Сомкнуть щиты! – проорал Эйнар. – Еще немно…

Налетевший сбоку печенег нанес удар, доканавший-таки обломки щита на руке Эйнара. Ярл откинулся назад, почти потерял равновесие, но со стоном выпрямился и сделал выпад Гамаюном.

Печенег оказался проворнее. 

Даже сквозь страшный шум битвы Асгрим услышал звон столкнувшихся клинков, услышал шорох, с каким Гамаюн скользнул по металлу чужого меча, и понял, что сейчас произойдет. Он почти всегда предугадывал, что в следующий миг сделает Гамаюн.

– Нет!..

Крик скальда затерялся в оглушительной сумятице битвы.

Время внезапно замедлило бег, и за несколько коротких мгновений Асгрим увидел, как рукоять Гамаюна вырывается из ладони Эйнара… Как меч взлетает выше налитых кровью глаз вороной… Как изогнутый клинок степняка устремляется вниз…

Асгрим бросил щит и сделал отчаянный выпад, опасно приоткрыв голову и плечо, одновременно вскинув левую руку навстречу падающему Гамаюну. 

Знакомая рукоять впечаталась в ладонь Асгрима, время вновь понеслось сумасшедшим галопом.

Гамаюн вспорол бедро печенега, но, почти упав на шею лошади, степняк все же нанес удар. Оказавшийся в руке Эйнара скрамасакс не смог ни отразить, ни отклонить изогнутый клинок, и острие, разрубив звенья кольчуги, глубоко врезалось под ключицу ярла.

Мгновение спустя Асгрим секанул двумя мечами крест-накрест, сметя хлещущий кровью труп с седла. Раненая вороная помчалась прочь, Эйнара подхватил Рауд Вестгейрсон…

И тут вокруг стало очень тесно.

– Святослав! За Святослава!..

– Один!..

– Перун!..

– «Змей»!..

Десятки воинов, рвущихся убивать печенегов, сделали то, что не смогли сделать сами печенеги – сломали «стену щитов», налетев на нее сзади, прорвали ее и с ходу обрушились на врага.

Но битва не состоялась.

– Они бегут! Они бегут! – громовым басом орал бородач, чья могучая грудь распирала посеребряную кольчугу, сработанную явно на великана Сурта. – Трусы бегут! 

Печенеги и впрямь бежали, заворачивали лошадей, мчались прочь по дымному полю, втягивая в свой отряд все новых и новых беглецов. За ними никто не гнался: что толку пешему гнаться за конным? 

Под знаменем с раскинувшим крылья вороном перемешались викинги, гарды, русичи, люди Одина и люди Перуна, в победные крики на трех языках вплетались хвалы разным богам и радостные возгласы, когда земляки встречались с земляками, когда викинги находили товарищей по хирду.