При Сталине был порядок?

Довольно часто при обсуждении каких-то современных событий – особенно вопиющих примеров бардака, бесхозяйственности и прочего – можно услышать фразу «А вот при Сталине был порядок!». И в самом деле, казалось бы – о каком беспорядке может идти речь, когда за любой неправильный чих стр-рашное НКВД тут же отправляло проштрафившегося в GULAG.

Однако изучение  документов того самого НКВД наводит на мысль, что в жизни всегда есть место всему.

Мы строили, строили и, наконец, построили!

Одним из объектов внимания НКВД были укрепления т.н. «Линии Сталина». Хотя по некоторым слухам, это была совершенно неприступная цепь укреплений, способная защитить СССР от любого вторжения, мнение чекистов по этому поводу было заметно более пессимистично. Например, в докладе о состоянии  Киевского укрепленного района сообщалось:

«Из 257 сооружений, имеющихся в районе, только 5 готовы к боевому действию. Левый и правый фланги укрепленного района не защищены и имеют свободный проход для противника (левый 4 километра, правый 7 километров). В центре зоны укрепленного района (в Белоградском узле) образован мешок (разрыв в 7 килом.), через который открыт свободный проход противнику вглубь укрепленного района к г. Киеву.»

Далее сообщались «леденящие душу» подробности об отсутствии в сооружения КиУРа отопления «Установлено паровое отопление на 4-х сооружениях, которое не работает», отсутствии в ДОТа-х воды (питьевой, а вот просачивающиеся сквозь «бетонные» стены воду кое-где приходилось регулярно откачивать). Отдельной вишенкой на торте стала история про строительство плотин для заболачивания подступов к переднему краю укрепленной полосы. 

«В 1931-1932 гг. было построено для этой цели 3 плотины. В 1933 г. во время паводка плотины были размыты (убытки 1200000 рублей). Впоследствии была восстановлена одна Демидовская плотина, которая вторично размыта в 1935 г. Для восстановления Демидовской плотины в 1937 г. было ассигновано 250.000 рублей (по заключению специалистов требуется 2 миллиона рублей), которые израсходованы не по назначению. Штаб КИУР'а с целью снятия с себя ответственности в августе мес[яце] 1938 г. передал плотину для ремонта Ушосдору, но не отпустил средств для ее ремонта. Ушосдор работ никаких не провел и передал обратно КИУР'у.»

Судя по всему, в штабе Киевского укрепрайона попросту решили: «А зачем их строить, все равно же снова размоет?» Об источниках своих знаний товарищи из НКВД скромно заметили «по агентурным данным» – но можно предположить, что это были попросту жалобы тех красноармейцев, которым выпало в холодное время года сидеть в неотапливаемых и заливаемых водами бетонных коробках, прикидывая «а как нам тут еще и воевать?»

Более южный укрепрайон – Тираспольский – находился, как явствует из его названия в Молдавии. Анекдоты про бригаду молдаван еще не были в ходу, но читая о ходе строительства и состоянии укрепрайона, товарищи чекисты наверняка представляли нечто похожее.

 Например, приданный укрепрайону отдельный артиллерийский дивизион имел на вооружение 155 м/м пушки французского образца, но снаряды к ним почему-то были отправлены в город Кременчуг, находящийся, скажем так, немного в другой части Украины. Часть, которая должна была обеспечить пехотное заполнение укрепрайона, по плану отмобилизовывалась за 24 часа и все бы ничего, но происходило это не в Молдавии, где и был укрепрайон, а в той самой Одессе – откуда еще надо было добираться «своим ходом».

Еще один укрепрайон, Могилев-Ямпольский,  очень хорошо соответствовал своему названию – в том смысле, что куча государственных денег там была зарыта то ли как в яму, то ли как в могилу:

«В связи с происходящим переоборудованием огневых сооружений, артиллерийских полукапониров на территории УР в казематах царят хаос и беспорядок…

Электропроводка во многих ОПК перепутана и совершенно не обеспечивает их электроосвещение…

Полукапонирная артиллерия в огневых сооружениях находится в неудовлетворительном состоянии.

Все пушки собраны из некомплектных деталей разных пушек. Формуляров на пушки не имеется.

Пушки, находящиеся в сооружениях 1932 г., только в 1937 г. подверглись разборке и чистке, вследствие чего вся матчасть пушек внутри имеет следы ржавчины.

Пружины накатников пушек большей частью собраны неправильно (вместо левой поставлена головная правая пружина), что при стрельбе приводило к самоотвинчиванию головки цилиндра компрессора и ствол пушки после нескольких выстрелов мог сойти с установки.»

Вообще проблема «куда бы деть деньги?» в СССР местами была весьма острой.  Например, из средств, выделенных на оборонные мероприятия, в первой половине 1939  года Харьковская область сумела израсходовать  лишь 24,1%.  Некоторые предприятия ну очень плохо представляли –  как бы им потратить выделенные средства?

«Пивной завод полугодовой план оборонительных мероприятий выполнил только на 9,8%, уксусный завод – на 10% и фабрика «Красный кондитер» на 24,3%»

…тут так и хочется добавить: «а мясокомбинат сегодня нарядов не прислал!». 

Как известно, одной из причин больших потерь советской авиации в первые дни войны был недостаток аэродромов в западных округах, на которые можно было бы рассредоточить самолеты. За строительство аэродромной сети отвечали также органы НКВД – но судя по приказу от 9 мая 1941 года, с порядком в этом процессе было как-то не очень.

«О ходе работ на площадках строительства аэродромов.

Правительством возложена на органы НКВД весьма ответственная и почетная задача строительства аэродромов. Однако данные выполнения подготовительных работ свидетельствуют, что не все начальники и главные инженеры областных управлений и объектов строительства НКВД поняли значение этого важного поручения, которое при условии крупного объема работ должно быть проведено качественно и в сжатые сроки.

…

График завоза на площади инертных материалов не выполняется, гужевой транспорт, привлекаемый к работам в порядке платной трудгужповинности, используется в ничтожных количествах и без необходимой эффективности.

Допускаются простои рабочих и автотранспорта, преступно затягивается подготовительный период и не обеспечивается равномерное развертывание работ на всех площадках области.»

Далее в документе перечислялись проценты выполнения плана, из которых следовало, что харьковский пивной завод справлялся с оборонительными мероприятиями в общем-то получше органов НКВД.

Самолетов, которые на этих аэродромах должны были находиться, НКВД, к счастью, не строили, а всего лишь осторожно интересовались, как их строят другие.Новости об  это доходили не очень утешительные. Так, на Запорожском авиамоторном заводе нашелся парторг с чувством юмора.

«Парторг ЦК ВКП(б) т. Семин, чтобы опять «расшевелить» руководство завода, позвонил 11 июля главному инженеру Кононенко [и] заявил: «...Через два дня к нам опять приезжает тов. Н. С. ХРУЩЕВ, нужно подтянуться, а то вновь будут неприятности». Кононенко, повесив трубку, тут же высказался: «Вот несчастье, что нам делать? Хорошо бы сейчас зарядить до отказа М-1 и бежать, бежать, пока бензин не кончится, а потом зарыться куда-нибудь, чтобы не нашли. Ведь ничего по его указаниям не сделано...»

В НКВД уже было приготовились выкапывать главного инженера из норы, но тому все же удалось выяснить, что парторг просто «пошутил».  А поводы убежать и спрятаться у товарища Кононенко были очень весомые – завод капитально завалил план по выпуску нового мотора М-88, а 16 июля разбился переданный заводу самолет, на котором директор завода собирался лететь в Москву для доклада о выполнении правительственного задания  о производстве нового мотора. В общем, как-то нехорошо получилось.

Кто в армии служил, тот в цирке не смееться.

Весьма печальное зрелище, по мнению сотрудников НКВД, представляла собой военизированная охрана, сторожившая объекты Наркомата связи. 

«На занятия не явилось целое отделение во главе с его командиром Агарковым, обмундирование отсутствует, спрашивается, можно ли дать бойцу винтовку, если он приходит на службу в майке.»

Аналогичные настроения имелись не только среди ВОХР-овцев, но и, например, в 10-й дивизии войск НКВД, где:

«отдельные бойцы из-за ветхости обмундирования отказывались идти в наряд, заявляя: «В наряд не пойдем, так как обмундирование и сапоги рваные».

Попытка же органов НКВД разобраться, а что, собственно, происходит с пошивом формы, выявила очередной бардак эпических масштабов:

«фабрики получили от моботдела НКАП УСССР задание на пошивку одних изделий, а УОВС РККА, руководствующийся распределением заказа моботделом НКАП СССР, требует от фабрик отгрузки совершенно иных изделий.

Это вызвало полную растерянность руководителей фабрик, которая еще больше усугубилась неожиданным поступлением на фабрики сырья, которое им не нужно. Оплата этого сырья поставила фабрики в тяжелое финансовое положение.

…

Так, бязь отбеленная в количестве 184,1 тыс. метров Калининского текстильного комбината, из которой Киевская швейная фабрика имени Смирнова-Ласточкина должна была пошивать красноармейское белье, поступила на Одесскую швейную фабрику имени Воровского, которая белье никогда не пошивала и шить не будет.»  

И ладно бы подобное происходило только формой для бойцов. Но с началом финского конфликта НКВД обнаружило, что примерно таким же образом в армии формируют целые дивизии.

«Стрелковые роты комплектуютсяпулеметчиками, а пулеметные стрелками ( 16 с[трелковый] п[олк] и др.). Стрелки направляются на должность связистов, радистов, а в роты связи направляются стрелки (283 п[олк] и др.).»

Кто-то может подумать, что составляя все эти бумаги, товарищи чекисты одновременно хватались за наганы и маузеры и бежали срочно наводить социалистическую законность. Возможно, где-то поначалу так и было – но затем народ привык, пообтерся и занимался по большей части просто фиксацией происходивших безобразий для доклада «наверх». А что еще поделать, если без бардака жить не получается. Даже при «стр-рашном» сталинском порядке.

Сезонные распродажи в гестапо! Два подпольщика по цене одного!

Ну и в заключении заметим, что вышеописанные явления всегда и везде были интернациональны. Даже у народов, известных своей любовью к орудунгу, то есть к порядку.

Например, в ходе изучения в НКВД доклада польского полковника «Мрувка», успевшего поработать в подполье оккупированной Польши, выяснились некоторые пикантные подробности немцах.

«Моральное состояние всех немцев администрации, полиции и армии чрезвычайно низкое. Понятие о немецкой честности и неподкупности рассеялось как дым. За деньги с немцами можно сделать все, причем сумма значительно ниже, чем в каком-либо другом государстве (кроме Румынии).
...
Подкуп и подхалимство дошли до такой степени, что начальные цены значительно упали, например, в декабре месяце 1939 года за освобождение политического арестованного нужно было уплатить 10-15000 злотых, в августе 1940 цена понизилась до 3-4000 злотых. Ясно, что эти деньги пошли в карманы работников гестапо – каждая рыба портиться с головы!»