Аквариумная рыбка

Ритуальность и прописанность привычного бытия осознаются, когда соскакиваешь с колеса. Останавливаешься, выдыхаешь; колесо продолжает вращаться, все быстрее и быстрее, пока наконец мерцание обода не предстает совершенно неотвратимым свидетельством непренадлежности. Исключенности из круга повторов и надлежащих действий. Жизнь — своя и чужая — уходит за это мерцание, за пелену, завесу — стекло, все более мутное, толстое, разделяющее мир на «там» и «здесь». Здесь — аквариум, звук глушит вода, в стекле не видно ничего, кроме твоего отражения. Все подвижное — знакомое — укатилось вместе с колесом. Ты предоставлен самому себе.

Кустик водорослей призван эмитировать разнообразие возможностей.

Тогда-то и возникают слова. Прилипшие к гортани вязкой невысказанностью, застрявшие в горле острым пониманием неизбежности молчания. Можно тыркаться в стекло, привлекать внимание, блестеть расркасневшимся от исключительных обстоятельств боком — все равно будешь плавать по кругу. Куст-камень-куст. Глухая тишина прозрачной воды.

Все заботливые слова, рука помощи, плечо в жилетке — жест сострадания к аквариумной рыбке. Люди колеса не могут — не должны — видеть и слышать тех, кто соскочил. Иначе колесо остановится, и мир в привычном его виде перестанет существовать.

Но не соскочив — хоть раз — невозможно узнать многое. Ибо, вдоволь насмотревшись в стекло, намотав бессмысленные и отчаянные круги, рано или поздно все оборачиваются. И становится ясно, что аквариуми и не аквариум вовсе, но океан. Все ответы — ответы, которые невозможно получить, оставаясь на колесе — все они на том берегу.

Остается только доплыть.