Многоликая любовь

Любовь. Какое многоликое слово.

Что только за ним не прячут.

Я люблю тебя.

Можно ли считать любовью почитание мужа, который бъет жену и детей?

Я люблю тебя...

Любила...

Хочу любить...

Я хочу тебя видеть в ином свете.

Это любовь?

Не застывшей в поклоне — а стройной, высокой, выпрямившей спину.

Разогнись

Распрямись.

Встань.

Подними голову.

Ты можешь быть гордой. Ты можешь быть красивой. Ты можешь быть богатой. Ты вообще можешь практически все. Только сама об этом не знаешь.

Твои дети — разные, и среди них немало тех, кем можно гордиться. Пусть за других будет стыдно, но воспитала ты и тех, у кого есть ум, тех, у кого есть талант, тех, у кого есть сердце. И все они — это тоже ты, плоть от плоти твоей, кровь от крови твоей.

Посмотри. Нет, не исподлобья. Нет, не свысока. И не подобострастно, заискивающе, снизу. Распрями плечи, подними голову — и взгляни вокруг. И — в воду, отражение свое поймай. Разве такая, в полный рост — ты не самая красивая? Та, у которой не сидят на плечах толстые тени, пригибая к земле? Та, которую не одели в рубище, не связали, не терзали? Здоровая, румяная, чистая, в богатом платье — разве не такой ты должна быть?

Красит ли голод?

Красит ли грязь?

Красят ли побои?

Или расцветает женщина от доброго слова, комплимента, уважительного обращения?

Но разве не расправившая плечи достойна уважения?

Но разве можно расправить плечи, коли связаны руки, изломано тело?

Где она, эта истина? Куда спряталась? Найдешь ли? Найдешь? Или и пытаться не станешь?

Слышишь, я тебя любила.

Я по тебе плакала.

Я хочу тебя видеть другой.

Это ли грех? Желать тебе богатства, красоты, силы, достойной жизни? В этом ли виновата?

Если да, то что же тогда такое любовь? Если не желание добра и процветания? Что?

Что есть любовь, если не честность? Когда видишь болячку и говоришь: вот она, вот, срочно надо лечить! Смотри, смотри: ты больна, а я хочу видеть тебя пышущей здоровьем! Ну смотри же, здесь болит, здесь кровит, а здесь уже и отмерло! Ну, смотри же!!! Ты же себе хуже делаешь, давай полечим! Ну зачем же ты руку в огонь суешь — будет больно, страшно и кто знает, как заживёт, и заживёт ли вообще! Вот тот палец, до него ещё не добралось пламя, давай спасём, давай вытащим плоть из пекла! Ну, смотри же, ты же себя губишь!

И говорить: смотри! — даже если она над тобой смеётся. Не верит? Не чувствует этой боли? Делает назло? По глупости? По какой другой причине...

А что, если обидится и даст пощечину? Толкнет в грудь?

Любить?

А если и сама груба в попытке указать на болезнь? Если слова — острие, которым хочется ткнуть в нарыв, выпуская гной?

Имею ли право говорить?

А имею ли право молчать?

И если в болезненном бреду отвергнешь, обиженная резкостью, если будешь бережно лелеять свой сепсис — любить?

Я не знаю, буду ли я тебя любить когда-то потом.

Но сейчас я ещё в тебя верю. На грани невозможного, на границе со сказкой, наверно, вопреки логике. Но надеяться на разум и сердце ещё никто не запрещал.

А дальше рассудит время.