Ничего случайного не бывает

Присоединяюсь к медицинскому флешмобу Елены Станиславовой  и предлагаю отрывок из главы "Дом с занавесками" моего романа "Узел времён" https://author.today/work/145249  Правда, крови нет, раны как таковой тоже нет, а есть всего лишь невинное растяжение после падения с лошади.

"Домик опирался на шесты с каждой стороны света, благодаря чему прочно стоял на земле.

Уютные занавески, вывешенные в окне назло вымершему кварталу, неожиданно вселили в Ричарда уверенность, что он на верном пути, и он решительно постучал в дверь рукояткой плётки, не обращая внимания на риск быть облитым ушатом помоев в качестве компенсации за причиненное беспокойство.

Дом тут же ожил, внутри него произошло какое-то движение, громко топнули шаги совсем рядом, и на Ричарда налетела дверь, выброшенная ему навстречу.

Молодой человек пропустил дверь мимо себя, и на пороге возник человек необъятного роста и неопределенного пола.

Ричард несколько опешил, опустил глаза на землю и стал исследовать человека снизу, поднимаясь по мере прохождения осмотра. Он увидел: сапоги в шпорах, подоткнутую юбку, передник, корсаж, сорочку, усы и платок, повязанный на самые брови. В конце осмотра ему пришлось приподнять голову вверх и смотреть на странного хозяина, как на дерево, поскольку доставал он ему только до плеча.

Диковинен был Ричарду увиденный гербарий, но, подумав, он все-таки причислил хозяина к женскому полу, справедливо отметив взглядом его монументальный бюст.

Усатая великанша, похожая на пирата, подняла руку с фонарем и облила молодого человека светом с головы до ног.

Ричард выдержал этот ответный осмотр с вызывающим спокойствием: он давно привык к тому, что его рассматривают, словно экспонат в музее. Тем более, что смотреть было, на что.

Ричард был красив. Это был дар, которым его наградила мать. Наградила щедро, богато, с избытком. Если бы родилась девочка, эта красота была бы для неё бесценным подарком. Но родился мальчик, и вся материнская красота досталась ему. Неожиданная, роковая, всем на зло и на зависть. И стала для него настоящим проклятием. А однажды сыграла с ним такую омерзительную шутку, которая неизменно вызывала у него приступ тошноты.

Именно из-за этого, как только у него появились усы, Ричард стал их носить, не снимая, чтобы никакая сволочь больше не смела сомневаться в его мужской принадлежности.

Королю говорили: это ничего, это не страшно, это маленькие все такие хорошенькие, а вот вырастет, и станет обычным, как все. Но сильные материнские гены надёжно хранили внешность Ричарда от возраста. Самый красивый мальчик превратился в самого красивого молодого человека и обещал стать самым красивым мужчиной в королевстве.

Король начинал испытывать комплекс неполноценности при виде собственного сына, который с каждым годом становился все больше похожим на мать.

Он имел сложный хромосомный набор, который состоял из отваги викингов, гордости испанцев и нежной симфонии чувств. Качества воина и поэта, помноженные друг на друга, сделали его человеком редкого сорта – рыцарем, даже не считаясь с его собственными желаниями.

Ричард уже приготовился задать главный вопрос по поводу места для ночлега, но монументальная хозяйка его опередила:

- Заблудился?..

«Попался!..» - почему-то послышались молодому человеку.

- Мы заблудились, - поправил он, - с д-другом.

Он слегка посторонился и за спиной у него обнаружился вороной конь, заботливо накрытый плащом.

- Этот друг?.. – удивилась хозяйка.  

- Да.

Хозяйка пожала плечами и молча проследовала куда-то вглубь двора, где маячили руины каких-то построек, за ней, стараясь хромать как можно незаметнее, неспешно двинулся Ричард, за которым ковылял понурый конь.  

Руины оказались вполне сносным сараем, который когда-то, видимо, был конюшней, где даже имелось какое-то подобие яслей с намеком на сено, и Ричард вздохнул с облегчением, убедившись, что ночлег Марсу обеспечен. Конь был устроен с максимальными удобствами в минимально подходящих условиях.

После этого хозяйка занялась Ричардом.

- Идём со мной, - сказала она и запросто взяла его под руку.

Ричард задохнулся от неожиданности, но оказывать сопротивление этой пусть странной, но все-таки даме было глупо, и, подумав, он согласился на этот оригинальный плен. Тем более, что с её помощью идти было гораздо легче, и он не стал спорить.

Все происходящее казалось ему каким-то нереальным сном, от которого он никак не может проснуться. Все было совсем не так, как должно быть.

Он вдруг поймал себя на мысли, что ситуацией полностью командует вот эта странная усатая великанша, которая даже не спрашивает его разрешения, а просто делает с ним то, что считает нужным, и только удивлялся, как так получилось, что он стал ей подчиняться, а самое главное, — когда?..

Её поведение было полной противоположностью заторможенных часовых у ворот, от которых он никак не мог добиться самого простого: чтобы они его узнали, только и всего. Или он хотел невозможного?..

В отличие от недалеких новобранцев, усатая дама, кажется, вовсе не нуждалась в том, чтобы интересоваться именем своего ночного гостя, или, наоборот, знала его слишком хорошо, чтобы спрашивать. Разве это не то, что он хотел?.. Что его теперь-то не устраивает?..

Пока Ричард задавался всеми этими вопросами, они поднялись на несколько ступенек по покосившейся лестнице и оказались внутри ее жилища.

Осторожно раздвинув плёткой лапшу белья, свисавшего с веревок, молодой человек подумал, что он со своими кружевами и на высоких каблуках, кажется, не совсем вписывается в интерьер.

- Пришли, - сказала женщина, опуская руку на его плечо, и Ричард понял, что садится на невидимый стул. В руках у него оказался ковш с водой, и он вспомнил, что умирает от жажды.

За спиной его предательски прохрипел замок, пережевывая ключ, и Ричард понял, что пути для отступления у него больше нет.

В очаге светится красный паук огня, и ржавые тени его лап дрожали на стенах и ползли по потолку.

На полке над очагом смутно белели какие-то пятна разного размера: самый большой величиной с тыкву, самый маленький – с кулак. Ричард присмотрелся и с недоумением отделил от красной темноты несколько черепов.

«Ведьма…» - понял Ричард и невольно передернул плечами.

Тем временем, женщина зажгла свечу, согрела воду и принесла какую-то склянку, наполненную только ей одной известно, чем.

Ричард следил за всеми этими приготовлениями прищуренными от тревожного подозрения глазами. Недремлющее чувство долга твердило ему, что нельзя доверять двухметровой женщине, одетой, как разбойница с большой дороги.

Кажется, пребывание в этом колдовском логове обещало быть куда более экзотичным, чем жалкий арест, которым он довел бедных часовых до потери сознания.

Кто знает, что у неё на уме?.. Грабить его она, похоже, не собирается. Убивать, вроде, тоже. Однако, как-то слишком быстро она его впустила. Он, практически, даже сказать ничего не успел. Как будто ждала. Интересно, она всех путников так заманивает или только его?

И Ричард почти машинально провёл руками по плечам, отгоняя эти навязчивые мысли, вызывающие предательски подкрадывающийся озноб.

Хозяйка поняла этот его нервный жест по-своему, и на плечи молодого человека был немедленно наброшен какой-то старый овчинный полушубок, а в очаг подброшено несколько лишних поленьев.

- Посмотрим, что с твоей ногой, - сказала женщина, протягивая руку к его сапогу.      

Ричард ждал все, что угодно, но только не этого. К такому повороту событий он оказался настолько не готов, что мгновенно отдернул сапог от её рук и задвинул его за ножку стула – от греха подальше.

- Нет!.. – почти крикнул он, едва не срываясь на визг, чем напугал не только хозяйку, но и самого себя.

Рука хозяйки удивленно остановилась в воздухе.

- Ты что, боишься меня?.. – усмехнулась она, при этом её неопределенные глаза таинственно блеснули из-под платка, надвинутого на самые брови.

- Ещё чего!.. – возмутился Ричард, отвергая столь оскорбительное подозрение.

- Тогда покажи!..

И Ричард вдруг понял, что выхода у него нет: так ловко его развела ведьма.

При этом ему стало неожиданно смешно от того, что он так глупо себя ведёт, и он сначала улыбнулся, а потом и вовсе рассмеялся.

В самом деле, что тут такого, если она посмотрит его ногу? Да, неожиданно, необычно и непривычно. Ну и что?.. Не по этикету?..       К черту этикет!.. Неприлично предстать перед незнакомой дамой без сапог?..

Ричард покосился на возрастной эльбрус хозяйки, который уже явно перевалил за пятьдесят, и пришёл к выводу, что она годится ему если не в бабушки, то уж в матери точно.

Стал бы он стесняться собственной матери?.. Да, матери, пожалуй, стал бы. Это святое. А кормилицы?.. Кормилицы, пожалуй, бы не стал. Кормилица ведь видела его во всех видах: и в одежде, и без, купала, пеленала и все такое. Так что от кормилицы у него никаких тайн быть не может.

Что, если представить на время, что эта женщина – его кормилица?.. Тогда все встанет на свои места, и морального напряжения удастся избежать.

И договорившись так с самим собой, Ричард медленно достал из-за ножки стула спрятанную ногу, закинул её на другую, и разрешил сначала самому себе, а затем и хозяйке приступить к медосмотру.

У Ричарда была аллергия на докторов.

Лечили они его давно и долго, но вылечить так и не смогли, чем внушили полное отвращение, презрение и ненависть к медицине. Люди в белых халатах вызывали у него ужас, а клятва Гиппократа казалась смертным приговором.

Поэтому его пальцы на всякий случай нашли сиденье стула и врезались в него так, что побелели ногти. Ричард уже приготовился закусить губы, чтобы не вздрогнуть и не вскрикнуть, но все эти предосторожности ему не понадобились.

Ведьма была мастером своего дела. Её сильными руками Ричард был освобожден от сапога так осторожно, словно был стеклянный. Нога уже, действительно, начала отекать в районе лодыжки. Пальцы ведьмы ловко ловили пострадавшую ткань и разминали ее незаметными плавными поглаживаниями.

Её прикосновения были почти невесомыми, они мягко скользили по коже едва уловимыми движениями, выравнивая его лихорадочно скачущий пульс и приводя в равновесие взвинченные нервы.

От этого озноб его начал постепенно таять, и на его место приходило приятное успокаивающее тепло, которое плавно разливалось по всему телу сладкими волнами.

Захотелось закрыть глаза и слушать только её руки, погружаясь в эти манящие волны и плыть по ним без конца…

Старый тулуп тоже начинал делать своё дело, нелепая дурнота отступала, в печи энергично трещал поленьями паук-огонь…

Ведьма, тем временем, вдруг каким-то неуловимым движением повернула его ногу так, что вся боль пропала в один миг.

Ричард поднял веки и посмотрел на женщину, невольно приоткрыв рот от удивления.

- С-спасибо, - потрясённо прошептал он.

- На здоровье, - улыбнулась хозяйка и ласково подмигнула ему, - до свадьбы заживет!..

Она ещё что-то делала с его ногой, чем-то мазала, потом туго перевязывала, потом долго искала, что дать ему надеть вместо сапога, чтобы не тревожить утихшую лодыжку узким взъемом.

Эта добрая суета, поднявшаяся вокруг него, продолжалась всего несколько минут, которые показались Ричарду настоящим блаженством.

Внимание хозяйки, проявленное к нему, неожиданно наполнило его сердце давно забытым чувством беззаботного покоя, которое бывает только в детстве. Только там можно было насладиться ощущением безграничного умиротворения и тихой безмятежной радости, не омраченной ничьим враждебным присутствием.

И все это смогло вернуться к нему сейчас благодаря стараниям этой удивительной женщины.

И хотя это было всего лишь сладкое воспоминание, нечаянно скользнувшее по краю его памяти, оно заставило его сердце на несколько минут замереть от восторга, как бывало на качелях, когда он летел на них вниз с головокружительной высоты.

Он не знал, как она умудрилась воскресить в нем это потрясающее настроение, но ей это удалось. Даже, несмотря на то, что это его настроение было создано искусственно, это было сделано гениально".