Попадание?

Начало флешмоба у Елены Веленской - тут

Одно дело - попасть в приключение где-то в неплохо знакомом историческом периоде, имея за душой кое-что в виде знаний общебытовых, технических, да даже просто банальной эрудиции, опережающей время "попадалова"! И другое дело - попасть в... ппц. А именно - в период, о котором у тебя нет даже зачаточных представлений. Да ещё и "время перемен", когда и у местных-то мозги плавятся от происходящего, а смерть косит каждого третьего! Но именно в такую ситуацию попадает Макс Калаш в романе "Каменная Вода" 

Однажды он "попадёт" в мир условно-средневековых отношений, другого климата и строительных возможностей, но с магией и технологиями, нам недоступными. А ещё - с миллионом загадок, разгадки которых на поверхности, но эта поверхность слишком замусорена традициями, обрядами и предубеждениями... 

А как попадает? Ну, собственно, тут особой магии-то и нет. :-) Иногда достаточно просто... проснуться. 

Он с трудом открыл глаза и болезненно зажмурился. В носу хлюпало тяжёлой массой. Гной на веках склеил ресницы так, что простое движение отзывалось мукой. Белыми пульсирующими звёздами под черепной коробкой. Хотел поднять руку и очистить глаза, но лишь едва сумел дёрнуться. Ног же не чувствовал совсем. Пришлось ещё лежать, гримасничая и фыркая, чтобы прочистить лицо. 

Сколько времени прошло, так и не понял. Но когда, открыв глаза и всмотревшись, смог увидеть за разводами окружающий мир, то сразу вспомнил. Он просыпался уже здесь. Раз пять. Или десять. Уже не раз с трудом разлеплял веки и видел этот тусклый красный свет тревожной сигнализации. Эту темноту высокого, потерявшегося от взгляда, потолка. И, если ухитрялся повернуть голову, то видел и серый пластик стоящих рядом столов. И людей на них. Бездвижных голых людей. Обычно после этого слабость заставляла падать назад, на свой стол, и тут же проваливаться в беспамятство.

Но в этот раз не так. 

Что-то зашипело рядом, словно рассерженный чайник, и в плечо вонзилась игла. 

- Ом, бля, - выдохнул Макс и понял, что окончательно проснулся. 

Тело словно облили холодом. От укола во все стороны побежал леденящий поток. Задрожал, будто только вынырнул из проруби на стылый воздух. Стиснул зубы, чувствуя, что иначе попросту разобьёт. Выгнулся. 

- Йо! Ты живой?! Зачибись! 

Голос был противный. Нет, конечно, в первую очередь, голос был юношеский. Но нервическая нотка, словно вот-вот гласные уйдут в визг, делала тембр невыносимо болезненным для тяжёлой ещё головы. 

- Не дрыгайся. Сейчас зашпалю – засосёшься. 

Макс вздрогнул -  в плечо ударил второй укол. Напрягся, ожидая снова мучительного холода, но от этого укола, наоборот, стало хорошо. Ушла противная дрожь, и появилось чувство тела. 

Он осторожно повернул голову, ожидая обычную дурноту, но вместо этого понял, что вполне в силах не только на такую малость. И потому не стал себя сдерживать и рывком поднялся и сел. Голова, конечно, закружилась. Во рту тут же прокатилась волна желчи. В ушах сдавило и забилось пульсом. Схватился за раскалывающиеся виски.

- Тин! Тин! Тин! – закричал рядом кто-то, явно пытаясь остановись. – Ты – лочер, что ли?! Не дёргайся! 

А он и не дёргался. Сидел, пусто смотрел вперёд, сдавливал разрывающуюся на осколки голову и сдерживал тошноту. Кругом, куда хватало взгляда, лежали трупы. На серых пластиковых платформах-столах, словно на постаментах. И лёгкий знакомый запах пропитывал пространство. 

- Капец. Морг, - выдохнул Макс, наконец, собираясь с мыслями и силами. – Как я сюда попал? 

 Память подводила. Он помнил родителей, жену, друзей и сослуживцев, командировки, развод, станцию отряда МЧС, деревню, баньку, баб каких-то… Но всё это, проносящееся перед взглядом мутным калейдоскопом, было где-то далеко в его биографии. Он чувствовал, что всё это отболевшее, отрезанное, как тот ломоть. А вот свежие воспоминания отсутствовали напрочь. Вывод напрашивался сам собой:

- Колька-сволочь. Шутник хренов. Подлил что-то, зараза.

Но, как ни странно, хотя и голову ломило, и во рту, словно бегемот сходил по большому, но чувства, что вчера хорошо оторвался и накушался, не было. Скорее походило на лёгкую контузию. Или отходняк после наркоза. 

Внезапной дурной мыслью прошибло. А если его уже растащили на органы? Что-нибудь изъяли из тела и теперь он приходит в себя после подпольной операции? Дёрнулся, обшаривая себя в поисках шрамов. Без чего там можно ещё жить? Почки. Лёгкие. Яйца. Что ещё парное могли стащить? Но, судя по осмотру, всё было на месте, всё в порядке.

- Эй, ау! Вернись в сансару! Хорош лапаться! 

Макс медленно повернулся на обиженный голос. 

Возле его стола стоял… доктор? Юноша с нервным голосом зябко поддёрнул нелепую белую одежду на завязках, и тут же стало ясно, что совсем он не врач, а, скорее, такой же пациент, только уже получивший больничный халат.

- Вернулся, - угрюмо подтвердил Макс. – Ты кто такой? И где мы? Пироговка? Или Семашко? 

Худой невзрачный юноша с гладко бритой головой и чёрной татуировкой вместо волос, возмущённо вытянулся. И даже прихлопнул тонкой изящной ладошкой по столу. И рассерженно зашипел: 

- Пустак залоченный! Включи дрок! Дебил! Давно не шибали?! 

Макс помотал головой, вытряхая из ушей истерический голос юноши, и снова всмотрелся в незнакомца. 

- Ты это…, - просипел он. – Не торопись. А то я не все слова понимаю. Пусто-что-там? 

Юноша сглотнул, от чего выраженный острый кадык дёрнулся, и посмотрел с разочарованием:

- Ты что, в реале залоченный, да? Вот тухляк!

Юноша разом поскучнел и сморщился, словно обожрался лимонов. 

Макс вздохнул и скинул ноги со стола. 

- Вот я тебя ни на грош не понял, - покачал он головой. – Вроде и по-русски оба говорим, а словно из разных палат одного дурдома. 

Юноша скривился и махнул рукой, судорожным взглядом обшаривая окружающий мир, и зашептал что-то уж совсем невразумительное. Из всего потока странных слов Макс понимал разве только междометья и союзы, но эмоции на лице бледного юноши производили впечатление, что всё очень плохо. Так, что пришлось признать – перед ним либо псих, либо суицидник. Или всё вместе.

Он огляделся ещё раз. На просто морг это уже не походило. Слишком большая площадь. Да и не бывает такого, чтобы весь морг был заставлен столами с покойниками. Там обычно всё чинно, благородно, трупаки по полкам, скрыты от глаз посторонних. А тут – на всеобщее обозрение. Да и столы всё больше походили на что-то высокотехнологичное. Мелкие лампочки, панно, отключённый сенсорный экран, непонятные символы-иероглифы. 

- Короче, Склифосовский, - поморщился Макс, отрывая юношу от бессвязных тихих причитаний. – Ты кто и мы где?

Тот вздёрнул подбородок и зашипел уже совсем зло и обиженно:

- Ты! Да я тебе!

И действительно бросился. Сложил кулак возле ключицы и с дуростью выбросил вперёд руку. И попал бы прямо в челюсть. И, наверняка, переломал себе пальцы. Если бы Макс остался сидеть, как сидел. Но вбитые в крестец рефлексы проснулись даже быстрее, чем можно было ожидать после странного сна. Он лишь слегка отклонился, перехватил по-детски неумело бьющую руку хиляка и протянул его за локоть дальше, заставляя упасть грудью и лицом в стол. А там ещё и прижал за скулу, осторожно придерживая, чтобы не рыпался. 

- Отставить цирк! – строго выдохнул Макс. – Ещё одна такая шутка и клоун пойдёт на корм зверям! Ясно? 

- Сва! Эм-Би! Эм-Би!!! – заорал юноша.

- Неясно, - поморщился Макс. – Объясняю на пальцах, – и осторожно надавил на костяшки большого пальца подхваченного кулачка. Юноша взвизгнул и чуть не подпрыгнул, забившись, как пойманный карасик. 

- Меня трогать нельзя! – внятно, чтобы дошло сразу, сказал Макс. – Совсем-совсем! Даже замахиваться. Даже в мечтах. Даже во сне. Понятно? Или на втором пальце показать?

Юноша подвывал, дёргался, и вовсю пытался кивать, оставаясь прижатым щекой к столу. Макс отпустил, и хиляк почти стёк со стола, баюкая палец, словно сломанный, и задавленно всхлипывая. 

Поморщившись, Макс отодвинулся. Возникло гадостное желание вытереть руки обо что-нибудь, чтобы позабыть само ощущение прикосновения к психу. Он прекрасно знал, что ничего дурного и непоправимого пацану не сделал. Так сломать – не сломаешь, но связки тянутся неудачно, оттого возникает обычно острая, но вполне управляемая боль. А знать, что это безопасно, юноше тогда было совсем необязательно. А теперь уже и говорить не хотелось – настоль противна казалась сама его рожа. Нытик, хлюпик, маменькин сынок, да и только. 

Ещё раз окинул взглядом огромный зал и поёжился. Почему-то снова становилось холодно. Не поверил себе и выдохнул. Прозрачно-белый клуб пара сорвался с губ и быстро растаял в воздухе.  

- Вот тебе, бабка, и дедов пень… нда, - Макс наклонился со стола и похлопал парня по плечу. Тот испугано сжался, забиваясь чуть ли не под столешницу и снизу вверх глядя широко распахнутыми глазами. 

- Парниш, где люди, знаешь? Куда идти-то? 

Тот затравленно помотал головой. 

- Так-с. Тогда пошли искать. А то к утру тут два снеговика во всём своём великолепии будут лежать...  

У Макса: 

- нет особой подготовки - только пятилетний опыт работы в поисково-спасательном отряде

- нет особых знаний - только школа плюс училище по специальности "автомеханик" (что в этом мире совершенно бесполезные знания...) ну и плюс обычная служба "срочником" - на танке механиком-водителем...

- нет опыта мечевого боя - только рубка дров топором... 

В общем-то всё то, что необходимо для хорошего выживания в другом мире - отсутствует, да. Но есть несколько "НО", с которых и начнётся для него совсем другая жизнь.

У него есть: 

- глаза разного цвета

- отличная физическая подготовка 

- умение ценить жизнь, верить людям и быть благодарным.... 

И этого будет достаточно, чтобы... 

упс. 

Дальше Шахери-кошь тихо отступит в тень ))) 

Всем - ЗДОРОВЬЯ!  

ЗЫ: Иллюстрация - Валеды Сонвариной  

И - да! На иллюстрации Макс на переднем плане, а за его спиной совсем не тот персонаж, которого Макс увидел первым, очнувшись в новом для себя мире, нет. За его спиной - телохранитель, пожалованный местным правителем. Юный мальчик, до боевых возможностей которого Максу не доползти никогда...