Бой в Крыму, все в дыму…

Как известно многим, знакомым с историей Великой Отечественной, в разгроме Крымского фронта виноват лично товарищ Мехлис, который подмял под себя командующего фронтом Козлова и вообще.  А без него «дела на Крымфронте были несложные».

Тем интереснее посмотреть, что именно докладывали товарищу Мехлису и другим товарищам про «несложные дела» сотрудники Особого Отдела Крымского фронта. А докладов они написали много.

Болтун – находка для шпиона.

11 февраля 1942 года особисты направили в Военный Совет подборку фактов с узла связи фронта.

«помощник начальника оперативного отдела майор Новиков  11 января с.г. передавая оперсводку генштабу, сообщил, где и какие части ведут наступления в Крыму, перечислив незакодированно 302 и 63 гсд, 404 сд, 126 тб, 54 мотострелковый полк и т.д. 

12 января с.г. этот Новиков передавал какие части ведут боеразведку, называя открытым текстом  51 и 44 армии.

В этих же сводках Новиков открытым текстом сообщил данные о перевозках и разгрузках с Кавказа в Керчь и Феодосию, называя место сосредоточения и части, в частности 643 сп, 126 тб, 24 тп и др.

…

8 февраля с.г. по приказанию начальника штаба Крымского фронта генерал-майора Толбухина, начальник 1 отдела укомпектования  интендант 3 ранга Проценко  по БОДО в Тбилиси передал двумя списками полное наименование воинских частей и учреждений с присвоенной им нумерацией.

...

В этот же день по «Морзе» один из работников КВМБ, по приказанию начальника  управления тыла генерал-лейтенанта Мордвинова передавал в Камыш-Бурун распоряжения по разгрузке, погрузке и отправке судов с наименованием частей судов и др…»

Как несложно догадаться, при таком подходе к соблюдению секретности  немецкая радиоразведка вряд ли испытывала хоть какие-то трудности с подробным информированием своего командования. 

Враг не пройдет!

Впрочем, и немецкая наземная разведка тоже могла не особо утруждаться – судя по спецсообщению от 23 февраля.

«По нашим данным, охрана переднего края обороны, занимаемой 390 и 224 сд, организована исключительно слабо.  В ночь на 20/II-э.г. группа разведчиков 275 разведбатальона беспрепятственно прошла в  расположение противника и вернулась обратно, будучи незамеченной боевым охранением переднего края обороны 390 сд.

Зачастую часовые не знают паролей и никем не проверяются.

18 февраля бойцы охранения 390 сд находились в землянке, оставив оружие на крыше последней, без охраны. 

Аналогичные случаи имеют место также и в охранении обороны 224 сд. Постоянный шум и крики с переднего края нашей обороны хорошо слышны на стороне противника.

Прошу принять меры к устранению этих ненормальностей»

Судя по последующим сообщениям, положение с бдительностью на передовой, да и в тылу не особо улучшилось. Но с другой стороны, немецкой разведке обычно даже не требовалось темной ночью ползти за "языками" в советский тыл – нужных "языков" им в больших количествах регулярно доставляли прямо на позиции в ходе неудачных попыток наступления.

Подарочек на 8 марта.

Поскольку женщин в Военном Совете Крымского фронта не числилось, в очередной докладной капитан ГБ Ивашутин радовать их не счел нужным. Да и поводов к веселью не наблюдалось.

«По имеющимся у нас предварительным данным, одной из причин срыва наступления в 3-м секторе Севастопольской обороны является неумелое руководство боем со стороны командира 25 сд, генерал-майора Коломийца, который вместо оперативного управления частями дивизии отсиживался на командном пункте. 

Помимо этого, к началу наступления не все части были подтянуты к исходным позициям (79 бригада), а приданные наступающим частям в этом секторе 18 танков вышли к отведенным  рубежам без прикрытия. В результате были замечены противником  и при движении расстреляны в упор»

Танки в осажденный Севастополь доставлялись морем, с огромным трудом и ценность их для обороны города было трудно переоценить. К сожалению, в 42-м умение правильно использовать танки зачастую встречалось еще реже.

К нам подмога не пришла, подкрепленье не прислали…

Вообще ход наступления оборонявшей Севастополь Приморской армии поводов для оптимизма не давал.

«Незнание сил противника, плохая организация разведки и подчас неумение командования правильно ориентироваться в обстановке боя, приводили к невыполнению отдельных поставленных задач и большим потерям людского состава…

Перед 54 сп 25 сд, находящейся  в резерве была поставлена задача – овладеть высотой 157,5. 

В наступление пошли два батальона, которые попав под ураганный огонь противника, 28/II понесли потери до 30%.

Создалась угроза окружения. На сообщения командира полка – полковника Матусевича о том, что подкрепления нет и соседние части задерживаются, командир дивизии Коломиец  никаких мер не предпринял и обнаружил при этом полное незнание  обстановки, т.к. считал, что высота уже занята 2-м Перекопским полком.

Благодаря незнанию подлинной обстановки со стороны командования, полк не имел возможности своевременно получить боеприпасы и питание, в результате чего батальоны вынуждены были 1/III отойти назад. При этом, отдельные группы попадали в окружение, под перекрестный огонь противника, потеряв убитыми, ранеными и пропавшими без вести 595 человек и большую часть вооружения».

Конечно, при взгляде "в масштабах глобуса" совместное наступление от Севастополя и Керчи должно было раздавить части Манштейна как зажатый в тиски орех. Но на практике орех оказался более прочным, чем думали, а вот тиски подкачали.

Танки справа!

Конечно, основным объектом интереса Особого Отдела Крымского фронта были 51-я и 44-я армии.  Например,  одно из февральских наступлений 44 армии заставило заместителя ОО Крымфронта Ивашутина написать шестистраничный рапорт Военному совету фронта.

«Дойдя до юго-восточных и северных скатов высоты 66,3 войска натолкнулись на минное поле противника и дальнейшее продвижение было приостановлено, в дивизию же было доложено о занятии высоты 66,3.

…

Дивизионная артиллерия, по приказанию нач.арта майора Гусева начала передвигаться одновременно всем полком и, застряв в грязи, не могла вести огня.

…

Начальник штаба артиллерии армии полковник Степанчиков своим делом не занимался, пьянствовал.»  

Впрочем и мартовское наступление частей Крымского фронта тоже отличилось не особыми успехами – а вот у особистов тоже нашлось о чем написать.

«Отдельные лица командно-начальствующего состава, вследствие трусости, пытаются в пьяном состоянии руководить боевыми операциями.

Начальник штаба 291 гсп 63 гсд, капитан Мальцев, 17-ого марта был назначен командиром усиленного отряда для захвата безымянной высоты с двумя домиками. До начала операции, Мальцев напился пьяным и в таком состоянии повел бойцов в атаку. Однако, увидев  на правом фланге 5 наших действующих танков, принял их за танки противника и побежал обратно. В результате отряд разбежался, огнем противника было убито 12 человек, ранено 51 ч. Только через 3 часа удалось собрать часть отряда и занять исходные позиции.

Ранее в этой же дивизии подобную «операцию» проводил, в пьяном состоянии, подполковник Ермаков».

Имелись претензии и к самим танкистам.

«Со стороны отдельных экипажей были проявления трусости и неуверенности в свою материальную часть.

При наступлении почти во всех случаях танки отставали от пехоты, двигаясь со скоростью 4-5 клм. в час в то время как при возвращении на исходные рубежи уходили со скоростью 15-20 клм. в час»

Одна из последних проверок была проведена особистами Крымфронта в ночь на 27 апреля 1942 года.

«Выяснилось, что между расположением 825 и 827 полков находящихся на переднем крае обороны, имеется разрыв до 1000 метров, который прикрывается только вторым эшелоном.

…

Станковый пулемет обслуживался одним красноармейцем Артамоновым, который беспрепятственно подпустил к себе проверяющих.  У пулемета находилась одна только лента патрон, сам пулемет был со снятым щитком.

У второго станкового пулемета дежурил подносчик патрон, красноармеец Ткаченко, который вообще пулемета не знает и стрелять из него не может. »

Конечно, не следует думать, что лишь рапорта особистов были единственным "светом в окошке" для командования.  В конце апреля был даже выпущен отдельный доклад на 110 страниц, с красноречивым названием "О некоторых итогах боевых действий войск Крымского фронта с 27.2 – 25.4.42 года".  Там было и то, про что писал ОО НКВД и много чего еще."Опыт боевых действий войск Крымского фронта вскрыл ошибки, типичные для необстрелянных частей первого периода войны" – подвели итог на одной из последних страниц.  Более того, там же указывалось на возможность контрнаступления заметно усилившегося противника. 

Но в конце апреля 1942 года времени на устранение всех этих ненормальностей у Крымского фронта уже не осталось. 

И любая рокировка в высоких штабах очень мало что могла бы изменить.

Андрей Уланов.