Древние ритуалы
Автор: Анна МакинаЕлена Веленская запустила новый флешмоб. Описываются:
ритуалы и обряды. Возможно магические: гадания, заклинания, готовка зелий. Или это могут быть обряды, которые характерны для народа, проживающего в мире Вашей книги.
Первый ритуал мог существовать в действительности. Второй век до нашей эры, народ хунну, "Стрелы степных владык".
По древнему обычаю три раза в году, в Первой, Пятой и Девятой лунах, родовые князья съезжались в ставку шаньюя, чтобы поклониться Великому Небу, богам и духам предков. Настал месяц Пятой луны, и главы родов собрались в ставке — никто не смел пренебречь священным долгом.
В честь князей Модэ задал большой пир. В ставке резали скот, жарили мясо, разливали кумыс и айран. Для развлечения устраивались скачки, состязания в ловкости и силе, когда батыры боролись или поднимали и бросали через плечо тяжёлые камни. По вечерам у костров пели сказители. Народ от души веселился.
Модэ радушно приветствовал гостей, преподносил им прекрасных скакунов, дорогое оружие, яркие шелка. Главы родов отдаривались в ответ. Шаньюй с гордостью продемонстрировал превосходную выучку своих воинов, а их у него было больше десяти тысяч. Имея под рукой такое войско, Модэ мог позволить себе миролюбие по отношению к затаившим на него злобу князьям.
После пира настал черёд посещения святилища. На одиноко стоящую священную гору поднимались только шаманы, шаньюй с князьями и несколько доверенных воинов, гнавших к месту жертвоприношения скот и пленников. Одним из таких воинов стал Гийюй.
Вершина горы была почти плоской. Здесь стоял грубо обтёсанный серый каменный идол выше человеческого роста. Впервые увидевший святилище Гийюй загляделся на бесстрастное лицо идола, думая о том, сколько поколений людей прошло перед его равнодушными глазами. Отсюда открывался потрясающий вид: с трёх сторон вдаль уходили необъятные степные равнины и лишь на севере вдали синели горные хребты. Здесь дул ветер и дышалось особенно легко, а над головой плыли белые облака.
Ритуал начался. Загорелся священный огонь, вокруг которого заплясали шаманы в причудливых пёстрых одеждах и звериных шкурах, с раскрашенными лицами, в увенчанных рогами или перьями головных уборах. Гулко стучали бубны. Вторя им, завывали шаманы.
Первым в жертву принесли золотисто-рыжего жеребца — шаман перерезал ему горло так, чтобы кровь хлынула на идола. Затем шаньюй с князьями собственноручно резали глотки другим жертвенным животным: быкам и баранам. Туши разрубались на части и раскладывались вокруг идола, как угощение для духов. Запах крови кружил голову не меньше, чем дым от ароматных сухих трав, которые бросали в костёр.
Когда с животными покончили, наступила тишина. В молчании воины вытолкали в центр площадки, поближе к идолу, трёх пленных юэчжей. На границе земель хунну и юэчжей нередко случались стычки, и те и другие не брезговали набегами на соседей. Этим юэчжам не повезло.
Пленники, угрюмые густобородые мужчины средних лет, держались достойно, не молили о пощаде, не кричали. Видимо, за время плена они смирились со своей участью. Гийюй спрашивал себя, смог бы он сам покорно принять такую судьбу и не показывать врагам свой страх. Потом эту мысль вытеснила другая, заставившая похолодеть от предчувствия ужасного. Руки стали влажными, сердце заколотилось.
Выстроившись в ряд, предводители родов подняли луки, готовясь расстрелять врагов — так хунну приносили человеческие жертвы перед грядущей войной. У большинства князей имелся повод презирать или ненавидеть шаньюя. Что если им придёт в голову проделать с Модэ то же, что он совершил со своим отцом?
Гийюй постарался сохранить самообладание, ведь князья не выказывали волнения. Стоявший среди них Модэ в ярко-красном кафтане с золочёным поясом был совершенно спокоен, словно тот каменный идол. Только глаза молодого шаньюя блестели ярче обычного — это жертвоприношение для него первое. Кто-то из князей созерцал обречённых пленников угрюмо, кто-то деловито, как чуть раньше животных.
Данзан, глава рода Лань, покосился на Модэ и вновь напустил на себя равнодушный вид. Стоявший в отдалении от князей Гийюй понял, что в случае чего, помочь шаньюю не сможет: никто не успел бы спасти человека, в которого целят два десятка стрел. Оставалось только надеяться на милость богов и духов предков, и Гийюй мысленно вознёс им молитву, прося оставить Модэ в живых для будущих великих свершений.
По знаку старшего шамана Модэ выстрелил первым. Защёлкали тетивы луков князей, и юэчжи молча стали падать один за другим. Лицо Данзана побледнело, в сторону Модэ он старался не смотреть, одну за другой выдёргивал стрелы из колчана и пускал их, почти не целясь.
Когда упал последний пленник, Гийюй с облегчением выдохнул. Духи спасли жизнь шаньюю, значит, и впрямь ему суждена необычайная судьба. Вновь запели, заплясали шаманы, вознося молитвы. Совершив возлияния, шаньюй и князья спустились с горы и сели за богатую трапезу.
Во время пиршества Гийюй то и дело поглядывал на вершину горы, над которой кружила тёмная стая стервятников. Если Модэ сделает то, что задумал, стервятники найдут себе вдоволь поживы в степях на востоке и на землях юга.
Второй ритуал из черновиков текста "Чудовища и красавица":
Укрытие Феодора находилось в глухой тайге. На поляне среди сосен стояла маленькая бревенчатая избушка. За ней следили и подновляли, в поленнице всегда находился запас дров. Ближайшее селение чуть ли не в сотне километров отсюда, и забрести на эту поляну мог только случайный охотник. Впрочем, о незваных гостях предупредили бы сигнальные заклинания.
Следуя указаниям Феодора, собачьи трупы побросали метрах в двухстах от избушки. Потом ими займётся лесное зверьё. Рустам мрачно подумал: «Настоящие волки обрадуются такому подарку».
Оборотни разделись до пояса и обработали друг другу раны. От собачьих зубов никто серьёзно не пострадал, а неглубокие укусы и ссадины должны были вскоре зажить. На холод не обращали внимания — скоро всем станет жарко.
— Эх, жаль, что женщин сегодня с нами нет, — вслух пожалел Андреас, остальные заулыбались. Рустам представил себе Волчиц топлесс, и робко спросил:
— А они тоже раздеваются?
Стоявшие вокруг расхохотались, а Андреас пояснил:
— Самые отчаянные могут и обнажиться как мы, до пояса. Но на них смотреть можно, а лапать даже не думай. Они тебе шкурку попортят, и Белый ещё добавит.
Трое мужчин разожгли в центре поляны костёр. Из избушки вынесли и пустили по кругу старинную кожаную флягу с особым отваром из десятка трав. Секрет использовавшегося на охотах зелья тщательно оберегался Стаей.
Рустам вместе с другими носил дрова и хворост, утаптывал снег вокруг костра и слушал разговоры товарищей, вспоминавших другие охоты. В Стае считали, что хищникам полезно время от времени сбрасывать напряжение в охоте за живыми жертвами, и Рустама уже успели просветить на этот счёт ещё несколько лет назад, когда он перешёл от Горгия в пятёрку Феодора.
Тогда Рустам спросил, только ли волки убивают животных, ему ответили:
— Все хищные оборотни охотятся. Если пренебрегать своей природой, есть риск, что однажды от напряжения хищнику снесёт крышу, и он накинется на коллег или обычных людей.
И Рустам поверил. Присутствовавший при беседе Феодор тогда сказал ему:
— Не стыдись. Ты не выбирал себе обличье, но если уж тебе выпало стать волком, живи как у нас принято...
От воспоминаний отвлёк Коркут, протянувший флягу. Взяв её, Рустам глотнул горьковатый напиток, и закашлялся с непривычки. Аромат зелья смешивался с запахами крови, пота и хвои — это возбуждало. Рустам примерно знал, что последует дальше, собратья его уже кое-чему обучили, а теперь он с нетерпением ожидал начала ритуала.
Уже совсем стемнело. Над головой шумел ветер в ветвях. Его заглушали резкие голоса охотников, а лес замер, его обитатели затаились. Оборотни выстроились полукругом у костра. Белый Волк встал у огня лицом к остальным, и его обнажённый мускулистый торс позолотили отблески пламени. Все молчали.
Феодор поднял глаза на полную луну, вскинул правую руку и выкрикнул первую строку старой воинственной песни. Она была сложена на древнем наречии, которое помнили только Волки, передавая из поколения в поколение с незапамятных времён. Теперь они повторили слова предводителя, выбросив обе руки вверх, и тут же присели, вскочили, хлопнули себя по бёдрам, топнули. Танец начался.
Белый Волк страшным голосом выкрикивал одну строку за другой. Голоса оборотней повторяли за ним припев в два слова. Вместе с остальными Рустам пел, прыгал, приседал, хлопал себя по рукам, груди, бедрам. Ритмичные движения завораживали: топнуть, хлопнуть, повернуться, припасть на колено, подпрыгнуть, хлопнуть. Волки делали это слаженно и чётко, так, словно им предстояло вступить в бой. От громких синхронных выкриков звенело в ушах. Голову кружил запах крови, а может, виной тому было зелье. Отступил холод, стало жарко.
Выкрикнуть, хлопнуть, топнуть, прыгнуть — Рустам впал в транс, не думая ни о чём, кроме танца. Движение — сила! В песне — сила! Товарищи рядом — их и его сила сливается воедино. Волки готовы к битве, пусть все знают это!
Впереди командир — он тоже танцует, задаёт ритм возгласами. Отблески костра играют в его волосах и на блестящей от пота коже, синие глаза выглядят золотыми. Жёлтым горят от возбуждения глаза и других оборотней. Волки сильны, командир — могуч. За таким можно пойти куда угодно и на кого угодно. Вожак — сила! Стая — сила!
Казалось, что деревья вокруг поляны сами кружатся в хороводе. Во тьме вспыхивали красные огоньки — лесные духи пришли посмотреть на редкое зрелище. Они не подойдут ближе, побоятся такого количества магов. Прикажи сейчас командир убить кого-то, Рустам без колебаний сделал бы это. Старшие знают лучше. Старшие мудры. Сила Стаи в единстве. Стая непобедима. Сила в Стае.
Оборотни сдвинулись теснее вокруг костра. Рустам положил руки на плечи товарищей и ощутил тяжесть их рук на своём теле. Справа от него оказался Феодор. Повернув голову, Рустам взглянул командиру в глаза. Феодор улыбнулся — за его похвалу можно сделать что угодно. Старший мудр. Старший велик.
Через мгновение оборотни двинулись по кругу вокруг костра, приплясывая, ритмично выкидывая вперёд ноги. Они не разжимали рук — сейчас они одно целое. Стая едина. Стая сильна. Когда Рустам вновь спустится в Лабиринт, он пойдет туда уверенным в том, что за спиной собратья. Пусть твари бегут — волки идут!
Феодор разорвал круг и перекинулся. Его примеру последовали остальные. Вскоре все волки сидели, подняв морды к небу, и самозабвенно выли. Сверху за ними наблюдала луна, и Рустаму казалось, что это светлый лик самого Высокого. Он отец первого из волков-оборотней. Члены Стаи его служители, его отборные бойцы. На Последнюю битву Высокий пойдёт во главе Проводников, а волки за ним. Как сказал бы предводитель Стаи Гней Марций Лупус: «Ave, Anubis!»