Хобби одного ельфа и одного психопата

За компанию жид повесился. Вот и я...

Ланэйр Ирдалирион, лориэнский посол, увлекается переписыванием книг. У эльфов с типографиями не очень: ценится ручная работа, а времени у бессмертных достаточно, можно по буковке переписывать. 

Похоже, он видел спиной:
— Рад, что ты проснулась пораньше, Блодьювидд. Это очень кстати.
Я помолчала, размышляя, что, пожалуй, не хочу просвещать его, что только кое-куда сбегать собиралась и снова лечь. Непрошеные ассоциации уводили в непристойные воспоминания: как шуршали и разлетались камушки под его струёй в том подземелье, где опасно было отойти подальше и приходилось справлять нужду рядом друг с другом. И я пыталась давить эти воспоминания, совсем не к месту они были: прекрасный эльф, сияя, уже подходил, чтобы помочь выпутаться из лиан, и куртуазно указывал на стол:
— Божественная, это «Хроники Войны Кольца», написанные нашим уважаемым летописцем, эру Инглорионом. Я переношу их со свитков в книгу, — он светло улыбался, и я торопливо перевела взгляд на стол, стараясь не выдать себя и всё равно думая… не про книги.
Объект думок смотрел чистыми глазами. Кое-как сглотнув слюну, попыталась сфокусироваться на свитках, а смотрела всё равно на совершенную кисть, которой он повёл над столом:
— Свет раннего утра хорош для создания миниатюр, цвета видятся очень чистыми, это важно, и краски должны быть свежерастёртыми… смотри, пурпурная делается из рачков с Пеларгирского побережья, а лучезарный аурелион из крылышек бронзовок…

Как и многие вещи эльфов, книга была слишком хороша для этого мира и почти ужасала не только своим великолепием и тонкостью деталей, но и пониманием, сколько времени и труда в неё вбухано. Во всяком случае, я как человек ужасалась. А так-то да, куда ж спешить бессмертным…
Витиеватое письмо на роскошной, чуть шероховатой бумаге цвета топлёного молока; тончайшие миниатюры, сияющие алым, синим и зелёным — о, такие чистые глубокие краски можно увидеть разве что на крыльях насекомых, из которых многие краски и делались. Бедные рачки и жуки)
Филигранная вязь киновари и золота на фронтисписе, виньетках и колонтитулах — да, Ланэйр никуда не торопился, создавая шедевр. Мне было страшно дыхнуть рядом с бесценным раритетом, но хотелось потрогать его; к тому же стало очень любопытно, как Войну Кольца видят эльфы.

Ну что: в эльфийском варианте, само собой, войну выиграли эльфы, причём действия Митрандира разумно и мудро направлялись эльфийскими государями; общая пафосность изложения не мешала в сносках цитировать паскудные анекдоты про того же Митрандира. То есть дедушку Гэндальфа.

А вот психопат, очень увлечённая и многоплановая личность, балуется и алхимией, и медициной:

— Это прозекторская. Я, знаете ли, не чужд науки и прогресса, — гостеприимный жест и улыбка гения медицины кого хошь насторожили бы; знакомые же с нравом Локи фрейлины и вовсе напугались.

Дамы подозрительно оглядывались: холодный яркий свет, неуют кафельных стен и металлического пола со стоком для крови смущали их. Локи оглядел лица придворных гиен и возрадовался — в кои веки они тушевались.

— Рад обществу столь просвещённых особ. У меня как раз для такого случая припасён труп закка. Я сам проведу вскрытие. Очень любопытные рептилоиды, с пятью желудками.

Поражённо молчавшие экскурсантки вдруг начали подпрыгивать и взвизгивать.

— Дамы, что вы! Это всего лишь миньоны. Они будут ассистировать: подавать инструменты и тому подобное, — Локи, уже снявший камзол и оставшийся в штанах и рубашке, привычными движениями облачался в клеёнчатый передник и закатывал рукава.

Миньоны тем временем выкатывали из холодильника массивную тушу закка и водружали на стол для вскрытия. Когда закончили, один миньон, вооружённый молотком, влез на стол и встал рядом с трупом наготове.

Принц, не теряя времени даром, надел резиновые перчатки и вдохновенно взмахнул скальпелем.

Орудуя им, пояснял:

— У закков интереснейшая система усваивания пищи, с помощью симбионтов. Эти падальщики имеют пять желудков потому, что меньшим количеством дрянь, которую они едят, не переварить. Чувствуете, какой отвратительный запах?! А ведь это только первый желудок! Изумительно! Я, признаться, знал всё это только в теории. Истинно восхищён, что имею возможность разделить с вами, дамы, счастье неизведанного.


Дамы молча прикрывались платочками. Взглянув осторожно на принцессу, Локи увидел в её глазах хорошо спрятанную насмешку, и, ободрённый такой реакцией, продолжил потрошить рептилоида, вытаскивая желудок за желудком и складывая в подносимые миньонами кюветы.

— И, обратите внимание! — сейчас будет самое интересное: симбионты, живущие в пятом желудке, до сих пор живы и весьма агрессивны!

И правда, сквозь неразрезанную оболочку, истошно скрипя, пытались прорваться черви с зубами. Миньон бодро поколотил по ним молотком, и шевеление утихло, после чего Локи вскрыл кишащий агонизирующими симбионтами желудок. Раздался глухой стук: одна из фрейлин упала в обморок.

Миноны засуетились, последовательно похлопав пострадавшую по щекам, побрызгав водичкой и натерев виски нашатырём.

Локи был само сочувствие:

— Да как же так-то! В самом начале экскурсии! — и, пощёлкав миньонам пальцами. — Быстрее, быстрее! Пряничков! В них глюкоза, хорошо помогает.

Один из приспешников уже мчался с подносом, позитивно вереща: «Банана!» и предлагая дамам откушать. Глянув на прянички, в обморок упало ещё двое. Принц, сам пощупав пульс и послушав дыхание, огорчённо сообщил:

— Живы, — и обернулся к гвардейцам, — стало быть, здесь оставлять их не будем. Вы трое — отнесите дам наверх и позаботьтесь о них; позовите врача.

И с удовольствием укусил пряничек, вызвав ещё один обморок.