Кидаю вверх помидорки и жду, пока упадут обратно

Леди и джентльмены, а если писать в манере моего нынешнего произведения, то, милостевые мои государи и государыни, сижу и ломаю голову. Хочется вас немного пораспрашивать. Но сначала небольшое лирическое отступление.

Сейчас некоторые фыркнут, мол автырь совсем под читателя погибается, а то и вовсе вместо помидорами швырнут чем-то потяжелее. Но я  хочу чтоб книги приносили удовольствие не только мне, как графу Ману (то бишь любописцу), но и читателю. Поэтому не гнушаюсь спросить у читателя совета и мнения (моя мания величия смотрит на это снисходительно), фильтруя полезное для творчество, и порой читатели подкидывают весьма хорошие идеи. Да, весьма.

И вот тут подходим к сути блога.

В ходе написания книги "Охотники на попаданцев" столкнулся с некой вещью, как медленное развитие сюжета. Хотелось бы сделать интереснее, сочнее (эсли это нужно, конечно). Я могу всё, идеи ворох, да и читатели помогают.

Самый главный вопрос блога. Мне дописать книгу в этом стиле, и потом перелопатить, или поставить на паузу и переработать уже написанное? Будете ли вы просматривать изменения или вас устраивает то, что есть?

С  уважением к вам, наше писательское величие, графоМан Осипов.

Ну и на закуску небольшое переработаное (но не вставленное) для ознакомления - после эпизода со смертью дикаря.

https://author.today/work/22010

Я положил маску назад. После осмотра тела специалистами барона заберу. В ней явно не будет никакого научного интереса.
– Ждем, Ваня. Скоро подъедут за ним.
– Долго? – спросил Бычков.
– С полчаса, – ответил я, направившись к обшарпанной проходной завода. Через несколько шагов мир качнулся, словно громадный бильярдный шар, который легко толкнули кием. Пришлось остановиться, чтоб не упасть. В глазах на мгновение потемнело, а потом снова стало ярким, зато пропали цвета, уронив завод, стены и подбежавшего ко мне Ивана в серость, какая бывает на черно-белой фотографии. Боль, которую я обычно не чувствовал, ударила с десятикратной силой. Да так, что из глаз побежали слезы.
Иван стоял и что-то пытался у меня спросить, но я его не слышал, лишь видел, как он раскрывал рот с испуганным выражением лица. Вот оно, ради чего я ждал каждого пришлого, в надежде найти избавление. Мое тело не в ладах со мной же, и начнись приступ десятком минут раньше, дикарь легко расправился бы со мной. Приступы терзали меня не очень часто, но всегда оставляли после себя несколько ночей бессонницы, изматывающих похуже пытки палача.
Я тряхнул головой, чувствуя, как тупая боль чугунными шариками ударилась о стенки черепа, словно язычок в колоколе. Звуки и цвет потихоньку вернулись, а мир перестал качаться, как корабль, попавший в шторм. Остался лишь противный, медленно затухающий свист в ушах.
– Евгений Тимофеевич, с вами все хорошо?
– Да, – ответил я, сглотнув подступившую тошноту морской болезни, и притронулся пальцами раны на ноге. Боли опять не было.


*****Вариант с чудовищем*****
Нужно было дойти до автомобиля, сесть и отдохнуть, но сил на это уже не было. Проклятый приступ выжал меня, как выжимают виноград для вина, топча ногами или выдавливая прессом. Остался только жмых души. Я медленно опустился на землю, испачкав колени в грязи крови.
Мыслей в голове не было, и до меня не сразу дошло, что люди вокруг о чем-то голосят. Ко мне подбежал Иван, дотронувшись до плеча.
- Евгений Тимофеевич, - взволнованно прокричал он. – Взгляните!
Я сделал глубокий вдох и повернулся, не вставая с земли, и тихо выругался.  Рабочие, вылезшие из цехов поглядеть на убиенного дикаря, сейчас с криками разбежались по углам, а по двору завода ползло нечто. Огромная ажурная и стеклянистая  раковина с точащими в разные стороны тонкими шипами и длинные полупрозрачные тентакли, которыми тварь слепо ощупывала землю перед собой,  делали создание похожей на смесь морского ежа и осьминога. Тварь, внутри которой просвечивали бьющиеся сердца и пульсирующие пузыри, имела размеры большой собаки и поочерёдно выбрасывала свои щупальца, а потом подтягивала себя вперёд.
Из-за своей полупрозрачности казалось, что сущность была сродни холодцу или желе, решившему полакомиться поваром.
Я вздохнул. Конечно было неприятно, что вместе с очередным потеряшкой к нам попала эта мерзость. Святые отцы заклеймили их ярлыком бесовских отродий и демонической заразой, а учёные мужи называли сущностями, живущими между мирами. Но никто не знал, что это было на самом деле. Но по большому все равно. Твари всегда были голодны и безумны. Часто пожирали бедных потеряшек, имевших несчастье оказаться с ними в одном месте. А через месяц подыхали почти так же как больные бешенством звери и люди – в муках и ярости.
Они всегда были разные, и нам не повезло в том, что пробой не был чистым, но повезло, что тварь не самая опасная. Порой приходилось гоняться за ними по всему городу.
- Просто пристрели это, - протянул я выдохе, вставая с колен.
- Я не смогу, - растеряно ответил Иван.
Я скривился и протянул руку.
- Дай мне револьвер.
Приняв оружие, я шагнул к твари, выглядывая, куда лучше всадить пулю. Тем временем создание в очередной раз выбросило тентакли вперёд. Одно из щупалец задело мою ногу и стало резво обвивать голень.
Я поднял револьвер, прицелился и выстрелил. Тварь беззвучно задёргалась и начала втягивать отростки под раковину. Они всегда все делали беззвучно. Даже умирали.
Я выстрелил ещё раз. Свинцовая пуля калибра три линии пробила ажурный панцирь, оставив внутри след из  вспененной плоти, и разорвала в клочья одно из сердец. Тварь снова задёргалась, а я выделил второе сердце и нажал на спусковой крючок. Выстрел отскочил эхом от стен завода и тварь обмякла. Через час она протухнет и начнёт таять. Через день от неё не останется ничего, кроме стеклянного панциря.
Я закрыл глаза. Я устал, а ещё нужно отчёт делать, описывая все в красочных словах. Не любил я этого.