Монтигомо Динамитная Бомба

У Антоши Чехонте есть симпатичный рассказ «Мальчики» — о двух гимназистиках, решивших бежать в Америку, которую представляли себе по романам Майн-Рида и Фенимора Купера. Они готовились убивать тигров и дикарей, добывать золото и слоновую кость, поступить в морские разбойники и жениться на красавицах, но мечтам не суждено было сбыться — обоих героев Дикого Запада перехватила полиция и, выражаясь языком протоколов, «препроводила по месту жительства».

А я намедни задумался, как сложилась их дальнейшая судьба.

Очевидно, что Володя — мальчик увлекающийся, но совершенно домашний — оставил «американскую мечту» и вырос добропорядочным гражданином.

Иное дело — господин Чечевицын, он же Монтигомо Ястребиный Коготь. Рассказ опубликован в 1887 году; я вижу через 10-15 лет повзрослевшего Монтигомо эсером или анархистом, бомбой и револьвером утверждающим «светлое будущее трудового народа». Хотя его представления о светлом будущем (и о трудовом народе) достаточно туманны: в пороховом дыму, в крови и гари терактов и экспроприаций он видит тени героев из полузабытых книг, что когда-то поманили его в фантазийную Америку, страну приключений.

Возможно, его подстрелят во время очередного «экса», или он подорвётся при самоубийственном покушении, или военно-полевой суд наденет ему «столыпинский галстук». Мёртвый и безопасный, он после победы большевиков будет объявлен «героем-революционером», его именем назовут пару улиц в уездных городах, где он никогда не бывал.

Но может статься, ему посчастливится дожить до семнадцатого года. Не хочется думать, что наш герой присоединится к «победившей революции»: мы помним, как большевики обошлись с «попутчиками». Наверное, эсер Чечевицын (более известный под диковинной кличкой «Монтигомо») придёт в ужас от того, во что ленины и троцкие превратили народный порыв к свободе. Вместо триумфа — отчаянная, безнадёжная борьба, в армии «Комуча» или в крестьянской повстанческой шайке, где бородатые партизаны, сидя вечерами у костров, будут с детским восторгом внимать пересказам «Зверобоя» и «Оцеолы». Если точку не поставит большевицкая пуля, впереди медленное угасание на чужбине, мышиная возня эмигрантских «комитетов» и «союзов» — и всполох безумной надежды спустя двадцать лет...