Бил собаку и насиловал жену: романтика в браке в XIX веке глазами очевидца

В XIX веке жил в России некий историк и переводчик Александр Клеванов (1826 – 1889). Он писал и книги – в основном, научные труды, но были и исключения. В 1869 году вышла его автобиографическая «Записки моего приятеля» (все цитаты ниже о его жене Анне и семейной жизни – из нее). Она не пользовалась популярностью ни при жизни автора, ни после нее, но зато благодаря ей сегодня есть возможность увидеть некоторые стороны быта тех времен неприукрашенными.

Раз она уезжала куда-то против моей воли, а я сердитый-пресердитый сидел и ее собачонку, подошедшую ко мне, отбросил ногою, причем она взвизгнула. Тогда моя Анна Петровна подскочила ко мне и нанесла своею маленькою ручкою пощечину, да еще какую! И то снес; что делать – не драться же самому. Только помню, раз пьяный, легши спать, я при ее обыкновенном упрямстве рассердился до того, что изорвал на ней рубашку, да кажется и ей досталось – она тотчас же уехала к отцу и жила там неделю, пока я не приехал за нею.

Карьера Клеванова блистательной не была. В юности он обвинил профессора университета в предвзятости, это переросло в конфликт, и в итоге Клеванов не имел возможности защитить диссертацию.

Истории бывали ежедневные и из пустяков – зажжет, бывало, десять свечей без всякой нужды, точно на зло: твое добро – так пропадай! Не выдержишь, скажешь: Анна Петровна, зачем зажгла ты столько свечей, довольно бы и двух (замечу, что у отца ее горели все сальные, а у меня стеариновые). Сейчас в слезы: «эх я бедная, несчастная; ты хочешь показать, что у меня нет ничего, что отец меня отдал тебе в одной рубашке. Не хочу жить с тобою, уйду.

Пойдет и велит своей приданной горничной, молодой, но невзрачной и страшно долговязой, Дуняше связать ее приданое в узелок, и пойдут обе; а если сестра тут, то и все три со двора. Ну и пойдешь догонять, ручки целовать, – останься... В виде особой милости останется. Раз я думаю себе: постой, не буду просить, пусть идет и сама вернется. Не тут-то было: такая упрямая, ведь прошла всю деревню и с одною девушкою пустилась прямо в открытое поле.

В 1853 году в возрасте 27 лет Клеванов решил стать помещиком и на наследство, оставшееся от отца, купил деревню. По соседству жил обедневший помещик Петр Зебонянов с огромной семьей, включая трех дочерей, на приданое которым не было средств. Однажды Клеванов перебрал в гостях у соседа и изъявил желание жениться на его младшей дочери, 16-летней Анне. Зебонянов охотно воспользовался случаем и поймал его на слове: Клеванов считался очень обеспеченным. 

Пьянство продолжалось далеко за полночь, но меня проводили в 11 часов в спальню, где уже дожидалась меня молодая, завернувшись вся в белое, оборотясь к стенке и притворясь погруженною в крепкий сон. Не знав до этой минуты вовсе женщин, я сам находился в каком-то тревожном и беспокойном состоянии и не знал что будет. Впрочем, дело обошлось, как водится в подобных случаях, с отговорками и просьбами с одной стороны, с настойчивостью и почти нежным насилием с другой.

До женитьбы Клеванов был девственником из-за страха перед женщинами. Но боялся он не только их: он регулярно сбегал, когда ему предстояло новое дело или не нравилась обстановка. Это происходило неоднократно перед выходом на новое место службы. Впрочем, с Анной он быстро освоился.

Я даже надоедал ей своею нежностью, и она елико возможно от нее уклонялась. Еще обнимания, поцелуи и прочее были ей не противны, но остальное, самое важное: «фи, как это гадко!» – говорила она, покоряясь против воли, и очень рада была, если ей удавалось ночевать у отца без меня, а я по делам оставался в имении.

Анна оставалась еще совсем ребенком, любила шумные посиделки и игры. Клеванову это не нравилось: он хотел, чтобы жена-подросток вела себя степенно.

Моя жена в совершенстве приобрела два таланта: прыгать на одной ножке, поджав другую, что было крайне удобно в огромных комнатах отличной квартиры, которую я занимал, и квакать по-лягушечьи; последнее она делала с таким совершенством, что замолкавшие лягушки на ее голос окликались словно своей подружке, и концерт их хором разыгрывался с новою силою. Все усилия мои обратить мысли жены на что-либо более серьезное, пристрастить к чтению, оставались бесполезными – еще с некоторым вниманием читала она только романы Жоржа Санда, они приходились ей по вкусу.

Клеванов был мелочен и скуп. Покупая платья в подарок невесте, а затем жене, он радовался, что они втрое дешевле, чем те, что носят соседки. Кроме того, Клеванов был патологически ревнив и следил за каждым шагом Анны.

Изловчилась моя Анета устраивать свидания: жили мы в Столешниковом переулке, в меблированном отделении; вот она после обеда как-то говорит: мне нужно сходить к моей портнихе платье примерить. И с этими словами, накинув салоп, как сидела в дезабилье, извинительном только для мужа или для друга, ушла. Сестра ее осталась дома. Проходит много времени – нет Анеты; наступил вечер, его сменила ночь, а ее все нет. Я еще не совсем потерял веру в жену мою и ее слова, и думая , что она у модистки, не знал как объяснить такое долговременное отсутствие и послал человека моего Алексея: ступай к мадам Ф* (а она в этом же переулке была) и проводи оттуда барыню домой; она там засиделась, а уж ночь.

Алексей приходит назад и говорит, что Анны Петровны вовсе не было у мадам Ф* нынешний день. В виду такого явного обмана со стороны жены моей, я рассердился крайне, так что сестра ее испугалась и пошла за нею; знала ли она – где ее найти или просто она дождалась ее на улице, чтобы все-таки свидетельствовать в ее пользу. Как бы то ни было, обе сестры вернулись вместе. Что вы думаете, почтенный читатель, Анета моя сконфузилась, сознала себя виновною? Не тут-то было; она же на меня накинулась с бранью и выговорами: «о, я несчастная! Меня не только подозреваю т, но и людей посылают подсматривать. Меня окружают шпионы»! и прочее. Видите, она будто все сидела у мадамы и видела, как приходил человек за нею, но что бы наказать меня за ревность, просила мадам сказать, будто ее совсем не было. Сестра все, конечно, подтвердила, что она будто Анету застала у мадам и привела ее оттуда.

Девушка в слезах регулярно сбегала в дом отца. В итоге муж увез ее подальше от родительского дома – в Москву.

Три года спустя 19-летняя Анна ушла от мужа. Клеванов считал, что она состоит в связи со своим дальним родственником, в конце концов это перестала отрицать и Анна. 

Анета, всегда со мною далеко не нежная, в последнюю ночь, проведенную нами водной комнате, но не вместе, сама предлагала мне свои ласки. Было ли это сожаление позднее о мне, минутная прихоть (несовместная, впрочем, с ее страстью к Полю) или глубокий расчет – последствия связи с Полем взвалить на меня как ответственное по закону лицо— судить не берусь. Скажу только, что в то время, по моему нравственному о жене убеждению, ее ласки были для меня противнее ласок последней продажной твари в городе; с худо скрытым негодованием и презрением я отказался.

Через несколько месяцев после ухода она родила мальчика. Ребенок умер через три дня после рождения, и почти сразу от осложнений после родов умерла и Анна.

Еще до ее смерти Клеванов начал сожительствовать с крепостной девушкой, которую высмеивал за невежество. 

Неопытна и необразованна она была до того, что смешно было. Я ее с собою возил в карете в губернию и другие места; вдруг смотрю в карете Прасковья разулась. На вопрос, для чего? – Ноги тоскуют, был ее ответ. В губернском городе купил я ей апельсинов; она укусила совсем с корою и, поморщившись, бросила, сказав: что это господа за дрянь едят, у нас и свиньи не станут. Когда ей был куплен зонтик, то она отправилась с ним гулять по городу, распустив его, несмотря на отсутствие солнца и то что было пасмурно, разумеется, к большой забаве горожанок, для которых это надолго было неистощимым поводом для смеха. Постоянно несмотря ни на какие приказания, она предпочитала сидеть в кухне и людских, чем в комнате.

В дальнейшем он женился повторно, но и второй брак удачным не стал. Клеванов преподавал историю в гимназиях и занимался переводами. Ближе к 60 годам он, близорукий с детства, ослеп почти полностью. Клеванов умер в возрасте 62 лет, проведя последние годы жизни в нужде.

Фото тематические, к Клеванову и его жене не относятся.

Виртуальные знакомства в XIX веке: рассказ очевидца