Рябые дни

Немного осени в раскрытое окно,

немного синевы над головою,

большое небо, выпуклое дно,

орнамент с позолоченной каймою.

Всю ночь мы целовались, до зари.

Заря пришла, как в яму с синяками,

губами, что кусали до крови

обычными, ненужными словами.

И надо встать и двинуть в мистицизм,

и как-то жить, и где-нибудь работать,

и ручкою заполнить чистый лист

с небрежно проштампованной субботой.

Прикрыть свой номерочек на ноге

носком, ботинком, тихим, легким шагом,

и в листопад, начавшийся уже,

и в звезды, что остались над закатом.

Как этот август, краскою густой

закрашивает дыры и пустоты,

раскрашивая небо над собой

в случайные и глупые узоры.

***

Слепящий шар, большой и на полночи,

Мол, Смерть твоя, Любовь, и все, что хочешь,

Садись – пиши, пока возможность есть

И не утрачены слова и миражи.

В трусах и майке с мятою постелью,

Где ты ночуешь, сраный карандаш,

С прилипшею бумажкой карамельной

И справедливой надписью «Тираж»?

О, Эврика, точнее, я – нашел

Свою иголку в этом стоге сена,

Иголкой красный пальчик уколол

И расписал, что натекло под дверью. 

Вот. На стене еще одно письмо.

А, хочешь, я его с-час прочитаю:

тут… вспышка. И подвисло ми и о...,

И покатилось. С краю и до краю.

***

В полночь приходят дети

в пижаме и босиком.

"Папа, а расскажи сказку

о чем-нибудь ни о чем".

Ветер ревет и дует

смыслами из окна,

из темноты колдует

каждый свой вдох Луна.

"Сказка о белых барашках,

бегущих по синей траве,

пьющих сырую воду

и пастухе-Луне..."