Осенний флэшмоб - бабье лето в столице Великого Ляна

Золотой водоворот парашютиков гинкго над столицей Великого Ляна означал приход теплой осени.

Романтическое настроение проникало под крыши и в окна, настраивая подданных его величества на поэтический лад и пресекая любые поползновения к трудовой деятельности.

Больше всех поддавался поэтическому настрою, конечно, левый премьер-министр Чжэн, который удрал с работы пользуясь тем, что император Ли прогуливал заседания во Дворце Советов.

Ли ЧжиФань чувствовал, что честно заслужил эту передышку.

Лиу ЧхэнФэн в кои-то веки не лез под вражеские стрелы, не скандалил в Зале Советов, не рассылал тайные приказы императорским войсковым частям, не задирал дикого маркиза, не бегал по ночам на свиданья со вторым премьер-министром, не сыпал отраву для тараканов в яблочное пюре, перепутав его со снотворным, - и все это с этим своим ясным взором каре-зеленых глаз, преданно тырясь ими в Ли ЧжиФаня.

С простреленным плечом, он сидел в постели забинтованный, замотанный в одеяло поверх трех слоев воздушных кружев и ленточек. Для верности, на одеяле были насыпаны еще пять килограммов его любимых яблок, которые правый премьер с удовольствием поглощал в свое бездонное стройное тело.

Ли ЧжиФань сторожил его днем и ночью и обеспечивал заботу о больном.

С еще большим желанием, он закатал бы своего непоседливого министра в бетон, оставив снаружи только голову... но не все желания сбываются, даже у императоров.

Ли ЧжиФань посмотрел на Лиу ЧхэнФэна.

Лиу ЧхэнФэн безмятежно грыз яблоко, поглядывая лучистыми зеленоватыми глазами на спортивную фигуру супруга, облаченную в узкое парчовое ханьфу цвета запекшейся крови и черный шелковый дачхан с золотыми драконами. Красивый император органично вписывался в пейзаж осеннего дня.

Золотой парашютик гинкго проник в комнату и принялся танцевать вокруг правителя Великого Ляна, отправляя его рабочее настроение в далекие леса, где среди реликтовых деревьев бегают друг за другом волшебные единороги. Руки Ли ЧжиФаня опустили карту, а фиолетовые глаза приняли мечтательное выражение.

Его мечты не имели никакого отношения к маркизу Цхао Маню. Он присел на кровать к Лиу ЧхэнФэну.

Лиу ЧхэнФэн жрал свое яблоко и был безнадежен.