О взломе

Больше всего она беспокоилась не из-за случайных глаз, а из-за замка. Слишком давно не практиковалась по этой части, замки же стараниями мастеров Броккенбурга неустанно изменялись и совершенствовались. Большая часть из них все равно оставалась рухлядью, в которые вдохнута крохотная песчинка адских сил, но иногда можно было встретить чертовски неприятный сюрприз. Как встретила его когда-то Глаукома, лучшая из воровок Шабаша. Барбаросса хорошо помнила ее пронизанный болью вой – и чудовищный хлыст, тянущийся за ней по мостовой, хлыст, совсем недавно бывший ее правой рукой…

Она не собиралась делать таких глупых ошибок.

Приникнув к двери, Барбаросса не стала сразу прикасаться к стальной пластине замка, лишь щелкнула по нему ногтем. И почти тотчас ощутила, как за тонкой сталью заворочался крохотный клубок чар, распуская во все стороны тончайшие, состоящие из полупрозрачной меоноплазмы, щупальца.

В глубине души она ожидала подвоха. Кузина могла и солгать, сказав, что замок не таит опасности. То-то она покатывалась бы со смеху, если бы, второпях сунувшись в него, Барбаросса превратилась бы в щепотку пепла на крыльце. Но опасения были напрасны, демон не выглядел ни опасным, ни сулящим неприятные сюрпризы. Ничтожное существо, облеченное лишь крохотной искрой адской энергии, в своем родном мире, проникнутом смертоносными для человека сернистыми испарениями, мире, где хваленая закаленная золлингенская сталь оплывала от жара точно свечной огарок, он должен был быть низшим из всех обитающих там существ, каким-нибудь садовым слизнем. Но тут…

Барбаросса улыбнулась, мягко прикоснувшись к дверной пластике обеими ладонями. Тут его силы хватило бы самое большее на то, чтобы оторвать кому-то руку или спечь воедино пальцы, превратив их в кусок грязного шлака. Он был рассчитан не обычного взломщика, вооруженного отмычками, а не на ведьму.

- Segðu nafn! - приказала Барбаросса шепотом, вдувая эти слова в замочную скважину, - Nafn!

Она терпеть не могла демонический язык. Говорить на нем – что пить расплавленный свинец, только свинец этот не вливается тебе в глотку, а выплескивается из нее. Мучительное, тягостное ощущение. Достаточно ошибиться на полутон в интонации, исказить сорвавшимся дыханием один-единственный звук, и произнесенные тобой слова станут тебе же смертным приговором. Несмотря на то, что Гоэтию, тайное искусство управления демонами, они начали изучать лишь на третьем круге, полгода назад, у нее было чертовски много возможностей убедиться в том, как щепетильно Ад относится к подобным небрежностям. 

Одна соплячка запнулась, произнося несложную формулу инициации, запнулась лишь едва-едва, но во рту ее в то же мгновенье точно взорвалась праздничная шутиха, разорвав щеки, точно старую ветошь, и хлынув наружу водопадами багряных искр. Осталась жива, кажется, но нижняя половина ее лица навек превратилась в подобие запеченной до углей картофелины. Жалкая участь, отныне ей не суждено стать ни ведьмой, ни женой. Другая – кажется, ее звали Жабкой – случайно кашлянула, не окончив слова. Должно быть, что-то попало в горло, на миг перебив дыхание. Участь ее была легче, но лишь немногим. Ее горло превратилось в стеклянную трубку вроде тех, что торчат из алхимических реторт, зубы сделались вплавленными в челюсти осколками кварца, а язык – в длинный извивающийся ящеричный хвост.

Адские владыки не терпят небрежности – в ней они видят неуважение, а это худший из всех возможных грехов. Они дают право распоряжаться своей силой, но лишь тем, кто это заслужил долгой беспорочной службой или удовлетворением их жутких противоестественных склонностей, за неуважение же карают неукоснительно. 

Барбаросса не единожды сжигала себе глотку словами демонического языка, пока Котейшество терпеливо обучала ее тонкостям этого искусства, добиваясь идеального произношения. Демонический язык надо осторожно выдыхать из себя, как отравленный дым. Мягкими аккуратными толчками, при этом язык должен двигаться чутко и легко, как палочка дирижёра…

Демон внутри замка дернулся, отпрянув на миг. Он ощущал чужое прикосновение, не похожее на прикосновение хозяина, и силился выполнить свой долг, как и положено верному вассалу. Полыхнуть огненной вспышкой, выжигая пришельцу глаза, оповестить хозяина, поднять тревогу… Наивный малыш. Ему никогда не приходилось сталкиваться с ведьмой.

Поглаживая ладонями полированную пластину замка, Барбаросса видела его метания, как видела и сложно устроенную геометрию его невидимого тела, похожего на какое-то доисторическое насекомое – крохотные лапки трепетали, впившись в дерево и металл, крохотные щупальца метались из стороны в сторону.

Не противник. Тщедушная мелочь, с которой она совладала бы даже будучи мертвецки пьяной. 

- Panta. Flokkur eitt. Strax.

Демон покорился. Да и не мог не покориться. 

- Лемигастусомиэль, - выдохнул он, съеживаясь под ее взглядом.

Отлично. Барбаросса кивнула сама себе, не отрываясь от работы. Зная имя демона, нетрудно совладать с ним, подчинив своей воле, заперев в темнице из острого узора собственных чар. Будь этот демон по-настоящему силен, такой метод не сработал бы. Существо хоть сколько-нибудь сильное по меркам адского царства, способно скрутить в бараний рог самонадеянного заклинателя, превратив его тело в полыхающие руины, а душу – в безумный мятущийся дух. С сильными надо договариваться. Уговаривать их, унижаясь или обещая щедрые подношения, упрашивать, искать слабости и исполнять желания. Иногда – поить кровью и прочими жидкостями, которые им по вкусу. 

Со слабыми проще. Слабых просто давят ногой. 

- Opið. Þögn. Hafðu hljóð.

Демон покорно щелкнул замком, отпирая дверь. Барбаросса могла бы уничтожить его одним щелчком пальцев. Сообщив ей свое имя, демон сделался уязвим и податлив, полностью покорен ее воле. Возможно, она так и сделает на обратном пути, подумала Барбаросса. С одной стороны, ей не хотелось оставлять следов своего вторжения, с другой, если этот мелкий ублюдок запомнит ее, как знать, может какой-нибудь опытный демонолог потом сможет прочесть ее имя в ауре Лемигастосомиэля, жалкого служителя входной двери. 

Неважно. Потом.

Барбаросса осторожно скользнула внутрь, прикрыв за собой дверь.