Места

Утром не хватало света, не хватало сна, не хватало времени, похватали спешно звуки и ощущения, пожевали губами, слизнули остатки сна и крошек и забыли. Забыли выключить свет. 

И ушли. 

А свет остался и горел весь день. Днем горел. В пустоте выпавшего из времени дома.

Мы, вообще, живем где? Где-то здесь? Или что?

 Скрипят книжные полки и шкафы с бельем, бродит по светлым квартирам и домам смещаемый воздух совпадений. 

Часто не совпадаем по фазе, по предпочтениям, по мечтам, по мачтам и парусам, по воздуху и теплу. Потому и накладываемся друг на друга, как слоеный пирог, который ест время. Все время оно ест наше время.

Ты же слышишь? Не можешь не слышать. 

Пока свет истекает в брошенных квартирах. Пока течет время в оставленных объемах. Пока подтекает кран на кухне. Каплями. Медленными. Тихими. Постоянно...

О чем говорят книги? Они, вообще, хоть о чем-то говорят? Когда раскрываешь, понимаешь, что подсматриваешь, подглядываешь, подслушиваешь. Это же нехорошо? Подглядывать, выхватывать из чужого бытия свое совпадение. Чужие мысли в оставленном свете. В ночлежке нашего совместного существования. 

Иногда, в любви и согласии, иногда в ненависти и отчаянии, чаще всего в безразличии. Едва прикрытом насущным. Едва ощутимом, в вынужденном движении частиц света и тьмы. 

Тьма есть? Тьма существует? А мы, мы – есть?

Ты же знаешь, что нет в этом мире несчастия. Счастье есть, надежда есть, вера, все есть, а несчастия нет. Потому что все мы, каждый из нас, всего лишь свет. Иногда, брошенный, иногда, оставленный, иногда, истекающий. 

А место может быть любое. Места – много.

Как раз столько, сколько нужно.

Вокруг Земли прочерчены круги. 

летают небеса и самолеты.

и станции, и акварели-дни, 

когда ты знаешь, но не знаешь, кто ты.

И неба свод прозрачен и багрян,

и всей листвы оранжевые стаи

вдоль воздуха в гудящий океан

сдувает сны и перемешивает страны. 

И так легко, что кажется взлетишь

и сам в себе, кривясь и улыбаясь,

раскинешь руки, что-то насвистишь,

сквозь облака летишь, не приземляясь.

***

Я и сам прозрачен до мрачности, но, знаешь, 

когда звенит, как в голове хрусталь, 

когда хрустит и отражает небо 

не тьму души, а чувственную даль

сияющего, вызревшего света,

тогда, 

когда цветные снятся сны

и сны такие, словно не с тобою,

тогда - летишь и чувствуешь все дни, 

как выцветает небо голубое.

***

В этой 

странной 

         смеси дня и ночи 

месит 

         небо – 

кулаками бурый ветер, 

в рваных 

пятнах 

неокрашенные птицы 

наблюдают 

натяжение реки 

от хребта до трепетного моря, 

жизнь звенит и требует 

          волынок, 

и душа – растраченные кольца – 

все – считает 

в спиленных деревьях. 

В этой 

Жизни 

          Каменной и трудной, 

Каждый 

камень 

          Брошен и расчетлив, 

И легко 

          представить и запомнить 

влажный след потерянных. 

Иначе. 

Ничего. 

И. Тот, Кто это Создал 

 Поднимает волны 

            в океане 

и вращает сонмы 

            разношерстных 

Солнц, планет и каменных песчинок.