Carol 1 Колокол

Некоторые колокола чем сильнее в них бьешь, тем мощнее звук. До такой степени, что даже сам человек начинает звучать внутри и снаружи. А есть колокола другие. Вот лесной пруд с песчаным дном заполненый талой водой. Весной если прийти к нему на закате, то сквозь хор лягушек можно услышать тихий гул, тонкий и заунывный. Майскими ночами под этот гул очень хорошо выкладывать свои желания зеленоватыми гнилушками в свежих мхах. Волшебно, радостно, жутко. Слушаешь этот  то ли стон, то ли свист, и думаешь, что где-то там волшебная флейта играет. В конце лета пруд почти пересыхает и уже не свистит. А потом умолкают даже лягушки и комары, а желания из гнилушек больше не отличить от других почерневших сучков и коряг. Тихо. Плохо. Страшно. И если прийти туда к середине осени и сесть на краю, сначала не услышишь ничего. А потом поймешь, что никакой флейты и не было, это колокол. Вот она, его чаша, раскрывается все шире и все дальше, дальше, захватывает тебя, лес, города. Колокол не раскачивается, он летит в темноте и в тишине бесконечными кругами и звучит всей этой тишиной мира, всем тем, что происходит между элементарными частицами там, где нет еще ни названий, ни света, ни звука, они появятся дальше, накапливаясь понемногу. Как накопится по весне талая вода в чаше. И зажгутся звезды-гнилушки. И желания. И все зазвучит уже явно. Начало этому не тогда, а сейчас. Слушай, слушай, как ты звучишь. Не хорошо, не плохо. Как надо.