Просите мира

Вавилонская башня рухнула в феврале.

Мы сперва не заметили – мало ли что рассыпается по земле.

Были навеселе, целовались в парадных, копили на ипотеку,

Зажигали фонарь и ходили гуськом в аптеку,

Словно перипатетики или придурки-ролевики.

Снег затмевал нам волосы и сыпался из руки,

Мы плескали в бокалы шато Тамани

И не замечали, как сугробом нарастает не-по-ни-ма-ни-е.

Не бордюр и поребрик, не урода и красотуля,

Не невеста, что по-турецки сидит на стуле.

Слово «мир». Слово «правда». Слово «тебе кохаю» -

Вроде все правильно, но подзвучка, увы плохая.

Запретили писать стихи на родимой мове.

Запретили беззвучной речи учить немого.

Запретили плясать на крыше, играть спектакли.

Запретили считать иначе.

Я прав, не так ли?

Прав, когда говорю, что в аду горите –

И неважно, на русском, на квенья, хоть на иврите.

Вы предатели и враги, чужеродные элементы –

Помните, ваше море всегда мементо.

Вы такие! Сякие! Не человеки!

К черту эллинов с иудеями, просто жиды и греки,

Рак вам в руку, горите… Уже сказали?

Собирайте чемоданы, встречаемся на вокзале.

Сами знаете, куда из Варшавы поедет поезд,

Колыхаясь на рельсах, не парясь, не беспокоясь.

Слово «друг» актуально в цветах мундира.

Всех недружных скушает крокодила –

Ишь по Невскому гоголем стерва ходит…

На полях под Нарвой по новой гулять охоте

Но никто не придет на зов, и никто не встанет.

Вавилонская башня смешала кресты Казани

Полумесяц и желтые звезды Бахчисарая.

Выбирая слова, я не знаю, что выбираю.

Я не знаю имен, я не знаю других наречий,

Я впадаю в одну из множества глупых речек.

Я шепчу – и слышу далекий шепот.

Нам, поэтам, пространство речи стихами штопать,

Не по чатам, милые, не по залам и по салонам –

В красном поле сличать кирпичики башенки Вавилона.

И просить – неумолчно, жарко, неутолимо:

Мира, Господи.

Мира, Господи!

Мира, Господи!!!

Мира Ерусалиму…