Сны главного героя о войне

Это был один из тех ночных кошмаров, за которые Графен был так благодарен своему застарелому посттравматическому синдрому, заработанному ещё во Вторую хеленмарскую войну. От таких кошмаров бывалые ветераны просыпаются среди ночи с криком боли и ужаса, среди пропитанных потом простыней, а потом ещё долго плачут, сжимая подушку и убеждая себя, что всё кончилось, всё позади: война, смерть друзей, необходимость драться за свою жизнь и забирать чужие… Графен никогда не просыпался от таких кошмаров – он всегда досматривал их до конца, порой даже улыбаясь во сне – со слов жены.

Шампанское, выпитое вечером, послужило тем катализатором, что добавило новые краски и глубину в картину сна. Фантасмагория войны накрыла с головой.

Их юношеский дисциплинарный батальон отступал через какой-то финский город. В батальон курсант Графен попал, потому что ударил офицера, который жульничал при делёжке трофеев. Раненых расположили на автостоянке – прямо под открытым небом, чтобы вывезти вертушками – как только, так сразу. Между поставленных рядами носилок ходили финские врачи и за деньги предлагали свои услуги – обработку ран, укол наркотического обезболивающего, несложные операции, которые можно сделать прямо здесь – финские эскулапы уже развернули в разграбленном супермаркете походную операционную, чтобы спасать тяжело раненых – всякий русский достоин, чтобы его лечили, если он в сознании и способен провести оплату с телефона. Собственных военных врачей не хватало – шли тяжёлые бои за Осло, а точнее за то, что осталось от города после термоядерного удара, так что почти всех врачей перекинули в Норвегию – вслед за самыми боеспособными частями, что позволило хеленмарским войскам перейти в наступление и частично вернуть свои позиции в Финляндии.

Графен купил новую кожу на обгоревшее плечо, и переживал, что она не выращена из биоматрицы, а снята с трупа, потому что на ней была родинки и волоски. Мимо автостоянки проехал гусеничный бульдозер с перемазанным кровью отвалом. К стреле экскаватора вместо ковша крепился промышленный огнемёт, чтобы сжигать трупные кучи.

Безо всякого перехода, как это бывает только во сне, Графена внезапно кинуло прямо на поле боя – он сидел в окопе и через оптику прицела смотрел на наступавшую «Небесную бригаду», набранную на захваченной Хеленмаром Украине. Впереди ехали танки. Сопровождавшая технику пехота была прикована к броне длинными цепями с ошейниками, чтобы не разбежались. Тела убитых автоматчиков волочились за танками по грязи.

Графен посмотрел на небо – внезапно он был уже на заброшенном хуторе, в доме без крыши – вжавшийся в угол, раненый и без оружия. Над деревьями безмолвно парили чёрные фигуры, едва различимые в утреннем тумане – это хеленмарские каратели прочёсывали белорусскую землю. Александру было страшно – он был маленький и слабый. Почти всех товарищей убили ещё на Титане, а теперь он здесь… И вот он уже едет на броне танка, в составе колонны, месящей грязь среди городских развалин. У танка, едущего перед ними, сзади висит бревно, и на нём белой краской написано «НАТАША». Графен знает – так правильно, это традиция. На их танке на бревне написано «МАРИНА». А на всех танках сбоку написано «В РАЙ», и он знает – это хорошо, только так и надо.

Прямо над колонной на бреющем полёте проходит ЛМП – летающая машина пехоты – и Графен чувствует дуновение тёплого сухого ветра на лице. Гиперзвуковая ракета, выпущенная по ЛМП, промахивается и втыкается в центр колонны. У неё кинетическая боеголовка – никакой умной шрапнели, просто кусок обеднённого урана. Танк перед ними сплющивает словно ударом невидимого молота – во все стороны летят осколки корпуса и куски людей. Кровавая изморось опускается на лицо Графена, и он морщится от холода, и, не просыпаясь, убирает ногу назад под одеяло.

Вечер в лагере – по малолетству он кашеварит, пока другие воюют. Он слышит ритмичные скрипы и топот – это в лагерь вбегают экзоскелеты, неся в себе мертвых бойцов. Графен идёт освобождать их от окровавленной ноши. Он уже знает, что у экзоскелетов есть режим носилок – если бойца внутри ранили или убили, устройство переходит на автобег и возвращается в лагерь. Когда Графен подрастёт, он тоже сможет залезть в экзоскелет. Пока что он ходит в простых стрелках – к стволу его автомата ближе к дулу приварен заступ как у лопаты, чтобы без лишних усилий добивать лежачих противников, продавливая штык им в грудь – просто наступаешь и дело сделано.

И вот он уже в Москве, в увольнительной по ранению, едет пригородной электричкой. Вдоль вагона плетётся изломанная фигура, только отдаленно напоминающая человеческую. Генетический уродец рывками переставляет подкашивающиеся ноги, трясёт угловатой головой и, брызгая во все стороны слюнями, полуревёт-полурыдает, выплевывая по слогам едва узнаваемые слова: «Пама-ги-те, лю-ди доб-рые! Па-маги-те, пожа-луй-ста!»

Люди жалостливо протягивают фигуре деньги, и та отвечает «Спа-си-ба!»

Когда несчастный доходит до того места, где сидит Графен, Александр ловит взгляд мутанта и с теплой улыбкой обещает: «Сейчас помогу. Потерпи секундочку».

Сунув руку за отворот куртки, он достаёт табельный пистолет и единственным выстрелом в голову убивает существо наповал.

Но за мгновение до того, как пуля входит в череп уродца, тот превращается в Астру, и Графен вздрагивает – откуда она здесь? Как она смогла вторгнуться в его святая святых – кошмары о войне – и осквернить их своим присутствием?

(вырезанный эпизод из романа "Претенденты" (2018), не вошедший в бумажную версию книги)