Поэзия Апокалипсиса

Да, есть такая поэзия. Тексты, глядя на которые понимаешь: это какой-то край, дальше некуда, дальше нет ничего, только агуканье, гуленье, белый шум...

В общем, какой-то священный ужас охватывает. Перемежающийся – всё-таки! – сомнениями. А вдруг это всё-таки стёб? Тонкий, инфернальный. Ну нельзя всерьёз зайти так далеко – на пути к агуканью-то. Можно ли не прикалываясь – если тебе не шесть лет и не сто шесть – писать про морковки, которые полил дождичек, и про лавочку у сельпо? Я не шучу, я практически цитирую – морковки, лавочки, лески, колоски, бабочки везде...

Фактически цитирую:

Напишу письмо я лету,
Чтоб осталось без ответа...
Лето адреса не знает,
Беспризорное, гуляет.

Хотела написать «ноу комментс», но комментарий всё-таки есть.

Как-то я листала толстую советскую книжку «Домоводство». Улыбайтесь гостям, на хлеб вы можете намазать маргарин, не надевайте носки с туфлями на каблуке... И вдруг меня вот такой же ужас охватил. Шестидесятые годы издания. Есть Бернс, Вэнс, Дикинсон, Диккенс, Битлз, Дорз, Энималз и Роллинг Стоунз – а теперь есть ещё и космос! А тут какие-то люди рассказывают другим людям, куда улыбаться и как намазывать маргарин. Следующий шаг? Следующего шага нет. Больше им нечего сказать друг другу. Нечего – да и уже никак. Гу, му, невоспроизводимая игра звуков... Это конец, гейм овер.

Так и здесь. Всё есть, чего только нет – а мы всё пишем письмо лету, лето наше расписное, словно небо голубое (я не издеваюсь, я цитирую!). Какой следующий шаг?..

(предыдущие выпуски: [2], [1])