Четверная дуэль Грибоедова

Авдотья Ильинична Истомина была дочерью полицейского пристава, который спился и умер, когда девочке не исполнилось и трёх лет. Матери она лишилась тоже очень рано. В шесть лет Авдотья поступила на полный пансион в Петербургское театральное училище, где попала в класс, которым руководил Шарль Луи Дидло. Опытный французский балетмейстер сумел разглядеть в маленькой девочке задатки будущей прима-балерины и довёл её технику танца до совершенства.

Истомина дебютировала на сцене в девятилетнем возрасте: Дидло взял её в постановку балета "Зефир и Флора", где девочка была одной из сопровождающих богини Флоры. А 30 августа 1816 года выпускница театрального училища с блеском исполнила заглавную партию в балете "Ацис и Галатея". 

Юная балерина с "пленительной округлостью форм" очень быстро сделалась любимицей самых модных салонов Санкт-Петербурга. В неё влюбился штабс-ротмистр Кавалергардского полка Василий Васильевич Шереметев. Одно время балерина даже проживала в квартире этого кавалергарда. Нравы тогдашнего времени позволяли знатным господам содержать малообеспеченных артисток. Но в данном конкретном случае скорее Истомина содержала Шереметева, поскольку как прима-балерина императорского театра получала очень большие деньги.

Авдотья Истомина в сценическом костюме. Художник неизвестен. Между 1815 и 1818 годами.

То, что Истомина отличалась легкомысленностью и любезничала со всеми, кто пришёлся ей по нраву, очень злило Шереметева. А популярность Авдотьи в Санкт-Петербурге увеличивалась день ото дня. Всё больше представителей высшего света желали познакомиться с ней лично. Штабс-ротмистр регулярно устраивал своей любовнице сцены ревности и довёл дело до того, что 3 ноября 1817 года Авдотья съехала к подруге.

Александр Сергеевич Грибоедов весной 1816 года оставил военную службу и принял активное участие в культурной жизни столицы. В то время он делил жилище с камер-юнкером графом Александром Петровичем Завадовским, унаследовавшим от отца огромное состояние. В квартире, расположенной в доме Чаплиных (Невский проспект № 13), часто проходили попойки и кутежи молодых повес.

А. С. Пушкин. Портрет А. С. Грибоедова. 1823 год.

Завадовский, который тоже симпатизировал Истоминой, уговаривал своего соседа, знакомого с балериной, чтобы тот как-нибудь привёз Авдотью после спектакля. С другой стороны, родители штабс-ротмистра Шереметева просили Грибоедова хоть как-то воздействовать на их сына, чтобы тот взялся за ум и нашёл себе приличную партию, а не жил с балериной.

Узнав о ссоре бывших влюблённых, Грибоедов встретил Истомину после спектакля и предложил приехать к нему в гости. Авдотья согласилась. Вскоре в свою квартиру прибыл и Завадовский, который на радостях объяснялся балерине в любви и всячески волочился за нею. Но позволял ли себе в тот вечер молодой граф хоть что-то, что выходило за рамки его обычного поведения — неизвестно. 

Дом Чаплиных в 1830-е годы. Фрагмент панорамы Невского проспекта, созданной Василием Семёновичем Садовниковым.

Утром Грибоедов отвёз Авдотью к подруге. Через три дня в Санкт-Петербург вернулся Василий Шереметев и вскоре помирился со своей возлюбленной. А ещё через пару дней он узнал от кого-то, что Истомина провела ночь с Завадовским и Грибоедовым. Вероятно, светские сплетники снабдили своей рассказ самыми сенсационными деталями. В статье в Википедии упоминается одна из них. Можно ли верить этому — неизвестно. 

Штабс-ротмистр впал в бешенство. Он примчался к Истоминой и выпытал у неё все подробности ночи с 3 на 4 ноября, грозя застрелиться. К несчастью, очень скоро рядом с Шереметевым оказались гвардейский поручик Пётр Павлович Каверин и гвардейский корнет Александр Иванович Якубович, два знаменитых в столице бретёра. Именно эти двое добились того, чтобы 9 ноября штабс-ротмистр явился к Завадовскому и вызвал того на дуэль, причём стреляться Шереметев хотел немедленно.

Молодой граф воспринял вызов спокойно и иронично. В самых учтивых выражениях он заметил, что ещё не обедал, и попросил отсрочки хотя бы на пару часов. Спокойствие Завадовского подействовало: Якубович и Шереметев согласились, что об условиях поединка договорятся 10 ноября в 9 часов утра на квартире Завадовского.

На следующий день Якубович привёл вместе с собой гвардейского подпоручика Александра Строганова. Условились, что стреляться будут на следующий день с дистанции в шесть шагов. При этом Якубович был так резок и несдержан, что поссорился с Грибоедовым. Эта ссора превратила обычную дуэль в четверную: после Шереметева и Завадовского должны были выяснять отношения с помощью пистолетов Якубович и Грибоедов.

Пётр Андреевич Каратыгин. Портрет Александра Ивановича Якубовича. 1825 год.

На следующий день в Санкт-Петербурге и всех ближайших окрестностях шла очень сильная метель. Она закончилась только утром 12 ноября. В 2 часа того дня дуэлянты встретились на Волковом поле. Шереметев выстрелил при первой же возможности, даже не дойдя до барьера. Пуля оторвала воротник сюртука Завадовского, но не задела тела. Молодой граф сохранял полнейшее хладнокровие: он дошёл до второй черты, дождался, пока его противник, согласно оговоренным правилам, окажется на расстоянии шести шагов, прицелился и выстрелил. Но пистолет дал осечку.

Этот момент позволял завершить дуэль при доброй воле стрелявшихся, но Шереметев вёл себя очень несдержанно. Он позволил себе заявить, что пристрелит Завадовского как собаку, вне зависимости от того, выстрелит тот или нет. Граф снова прицелился — и снова была осечка. Штабс-ротмистр не унимался. Вероятно, страх развязал ему язык. С третьей попытки Завадовский попал своему противнику в живот.

Шереметев несколько раз подпрыгнул на месте, потом упал и стал кататься по снегу, чтобы не закричать от жуткой боли. К нему подошёл Пётр Каверин, уже успевший немало выпить, и шутливо спросил: "Что, Вася, репка?" (имелось в виду, что пуля так же не понравилась Шереметеву, как и нелюбимая им репа). Но шутка была неуместной — рана оказалась очень болезненной и выглядела чрезвычайно плохо.

Дуэль Завадовского и Шереметьева. Акварель конца XX или начала XXI года.

Поединок секундантов отложили, так как нужно было срочно везти раненого к врачу, а потом договориться о том, что отвечать на полицейском дознании. Через сутки штабс-ротмистр скончался.

Началось следствие, которым руководил лично обер-полицмейстер Санкт-Петербурга Иван Саввич Горголи. Грибоедова вызывали на допрос дважды, 19 и 20 ноября 1817 года. Он обстоятельно ответил на все вопросы, но сказал, что ему ничего неизвестно о дуэли Завадовского с Шереметевым. 

По результатам разбирательства Завадовскому предложили на время уехать за границу. Он перебрался в Англию. Якубовича, не скрывавшего своего деятельного участия в дуэли, разжаловали в прапорщики и отправили на Кавказ в Нижегородский драгунский полк, который охранял Лезгинскую линию.

Грибоедов же по окончании следствия уехал в Нарву. Он чувствовал вину перед погибшим Шереметевым. Оставаться в Санкт-Петербурге было ему в тот момент невыносимо.

Пётр Андреевич Каратыгин. Портрет Александра Сергеевича Грибоедова. 1820-е годы.

Осенью 1818 года Грибоедова отправили в Персию с дипломатическим поручением. По дороге он проезжал Тифлис, где оказался в тот момент и Якубович. Ссыльный прапорщик тут же наведался к Грибоедову с визитом и предложил окончить прерванную дуэль. Утверждается, что при этом он заявил следующее:

"Теперь я вижу, что вы поступили как благородный человек; я уважаю ваш поступок; но не менее того должен кончить начатое дело и сдержать слово своё, покойному данное".

Секунданты нашли удобное место в овраге за селением Куки возле дороги в Кахетию. 23 октября 1818 года состоялась дуэль секундантов. Якубович выстрелил первым, не доходя до барьера, и попал Грибоедову в мизинец левой руки. Александр Сергеевич тоже не стал подходить к барьеру и в своего противника не попал.

Стрелявшиеся вели себя крайне вежливо и корректно, в ходе поединка они продолжали беседу. После того, как лекарь обработал рану Грибоедова, договорились, что всем будут рассказывать, что они были на охоте и Александр Сергеевич упал с лошади. А та, по неудачному стечению обстоятельств, якобы наступила своему упавшему седоку на мизинец.

Николай Александрович Бестужев. Портрет Александра Ивановича Якубовича. 1831 год.

Якубович прославился на Кавказе своей храбростью и дослужился в 1824 году до капитанского звания. Но в следующем году он сблизился с членами "Северного тайного общества" и принял участие в восстании декабристов. И хотя 14 декабря он метался между сторонами и вёл себя крайне непоследовательно, его признали преступником первого разряда и приговорили к смертной казни. После помилования и смягчения участи Якубовича сослали на вечную каторгу на Петровский завод и Нерчинские рудники.

Рана Грибоедова быстро зажила, но у него навсегда остался сведённым мизинец. 7 января 1819 года Александр Сергеевич написал из Тбилиси: 

"Объявляю тем, которые во мне принимают участие, что меня здесь чуть было не лишили способности играть на фортепьяно, однако теперь вылечился".

Утверждается, что именно благодаря изуродованному мизинцу удалось опознать тело Грибоедова, убитого 30 января 1829 года в Тегеране.

Авдотья Истомина долго оплакивала убитого возлюбленного. Но жизнь продолжалась, а Дидло ставил всё новые спектакли. Вот только после восстания декабристов этот балетмейстер оказался в числе тех людей, которых власти подозревали в вольнодумстве. В начале тридцатых годов XIX века Дидло поссорился с директором императорских театров князем С. С. Гагариным, попал под арест и был вынужден подписать прошение об отставке.

После его увольнения Истомина стала реже получать роли. К тому же она располнела и потеряла былую лёгкость в танце. Последнее её выступление состоялось 30 января 1836 года. Полной роли для её прощального выхода не нашлось — знаменитая в прошлом танцовщица исполнила только русскую пляску, партнёром по которой выступил драматический актёр Павел Семёнович Экунин, первый исполнитель роли Скалозуба в грибоедовском "Горе от ума". 

Покинув театр, Истомина вышла замуж за молодого и красивого актёра Василия Васильевича Годунова. Но в 1840 году тот умер от тифа. Следующим мужем Авдотьи Ильиничны стал Павел Экунин, который всегда поддерживал Истомину во всех тяготях последних лет театральной жизни.

Фёдор Иванович Иордан. Авдотья Истомина в костюме Флоры. 1820-е годы.

Авдотья Ильинична Экунина скончалась от холеры 26 июня 1848 года. А 10 января 1849 года от той же самой болезни умер и Павел Семёнович Экунин. Они оба похоронены на Большеохтинском кладбище в Санкт-Петербурге.