Про лошадок
Автор: Анна Макина
Юлия Лиморенко предложила замечательный флешмоб "Про лошадей". Кони у меня упоминаются в нескольких текстах Героиня рассказа "Белые цветы, черные корни" Кора ездит на белой кобыле Левке и привлекает внимание нехороших людей. Героя повести "Серебро и золото для убийцы" его серый конь Пепел предупреждает об опасности:
Серый жеребец Пепел резво бежал рысью. Когда-то люди вырубили деревья по обеим сторонам от тракта, но со временем лес подступил к дороге опять, ветви дубов и буков нависали над головой. Солнце припекало всё сильнее, пахло травами. Славная прогулка, вот только кто ждёт в башне?
Таинственный монах Мабон твердил о Баал Зевуве, «Повелителе мух». Это имя напомило о кровавом культе Баала в палестинском Аккароне с детскими жертвоприношениями, и вопли младенцев, которых жрецы швыряли в огонь. Если монах тронулся умом, то в бреду мог вспомнить библейского Вельзевула, но Горгия беспокоили нехорошие предчувствия. В груди словно застыла ледышка, не тающая даже под утренним солнцем.
Разрушенная башня возвышалась на невысоком холме с плоской вершиной неподалёку от дороги, и вокруг неё когда-то располагались другие постройки, но сейчас от большого господского дома, конюшен, амбаров остались только обгоревшие руины. Представив себе бушевавший здесь пожар, Горгий нахмурился. Если причиной беды стала молния, это могли истолковать как гнев богов и больше не селиться здесь. Ну или у прежнего владельца башни не осталось наследников, способных возродить это укрепление.
От тракта на вершину холма вела заросшая дорога. Горгий хотел свернуть на неё, но тут Пепел заартачился. Обычно жеребец себе такого не позволял, а тут встал и всем видом давал понять, что дальше не двинется.
— Осёл ты, а не конь! — беззлобно ругнулся Горгий, прикидывая, что могло насторожить жеребца: тот упирался, словно его тащили на съедение волчьей стае. Странное поведение коня тоже повод задуматься, что же ждёт впереди. И ведь они ещё к лабиринту не приблизились, а Пепел такое устраивает.
— Ладно, будь по-твоему, серый трус, — сказал Горгий коню, поворачивая назад.
Они въехали в лес. Там Пепел успокоился, а Горгий спешился, привязал коня к дереву, чтобы тот мог пастись на поляне, потрепал его по шее и отправился к башне.
В романе "Стрелы степных владык" с лошадьми поступают безжалостно. Наследник, рвущийся к власти, не щадит никого, тем более коней. Вот что он сделал со своим скакуном:
Сбежав из плена у юэчжей, Модэ привёл с собой двух коней. Оба оказались породистыми высокорослыми аргамаками из тех, что могли без отдыха пробежать расстояние в тысячу ли. Они отличались от обычных лошадей хунну: низкорослых, крепко сбитых, большеголовых, выносливых и неприхотливых. Зимой эти лошади сами добывали себе пищу в степях, раскапывая снег и находя траву. Капризные тысячелийные кони такого не умели, им требовалось зерно и сено, но как они были красивы!
Одного коня, буланого, Модэ подарил отцу, второго, на котором ехала Шенне, оставил себе. Все знали, что этого вороного жеребца чжуки высоко ценит и рассчитывает, что тот станет отцом резвых жеребят. Для этого вороного и отправили в табун.
Лето кончилось, настала тёплая осень. Солнце уже иссушило траву до желтизны. Во главе сотни воинов Модэ отправился к своим табунам. Там его ждали табунщики, готовые продемонстрировать выучку молодых лошадей: хорошо выезженные боевые кони должны уметь увёртываться от стрел, заслышав их свист, кусать и топтать врагов.
Несколько сотен лошадей просмотрел Модэ и остался ими доволен. На обратном пути отряд наткнулся на табун, возглавляемый вороным аргамаком. Глядя на изящного, высокого, тонконогого коня, чернотой подобного углю, Гийюй подумал, что уворачиваться от стрел его вряд ли учили, но скакун так красив, что это можно ему простить.
Краем глаза Гийюй заметил движение Модэ, повернулся к нему и оторопел — чжуки поднимал свой лук со стрелой и целился в любимого вороного. Щёлкнула тетива, засвистела сигнальная стрела и вонзилась в шею жеребца. Тот поднялся на дыбы. Мысленно Гийюй взвыл: «Зачем же убивать прекрасное животное?», но натянул лук и спустил тетиву, как делал это сотни раз.
Множество стрел вонзилось в коня — он, всхрапнув, рухнул наземь. Не все воины отряда отважились выстрелить в вороного. Повинуясь взмаху руки чжуки, его воины окружили, спешили ослушавшихся приказа, и Модэ сухо произнёс:
— Те, кто не выполняет мои приказы, должны умереть.
Десятку ослушников отрубили головы, невзирая на их мольбы и оправдания, мол, не могли они стрелять в любимого княжеского коня.
После этой выходки люди в уделе Модэ вновь начали болтать о том, что восточный чжуки повредился в уме. Гийюй, как мог, пресекал такие разговоры, намекая на то, что с болтунами чжуки тоже церемониться не станет. Проверка верности воинов была жестокой, но Гийюй надеялся, что на этом Модэ остановится.
А так с любимым отцовским конем:
Ближе к закату Модэ приказал оседлать коня и уехал прогуляться, взяв с собой охранную сотню.
В степи ему повезло. Они повстречали воинов, которые поймали в табуне и вели в ставку знаменитого белого жеребца шаньюя. На охоту Тумань выедет на этом коне. Судьба опять благоволила Модэ — требовалось последнее испытание верности воинов, и он крикнул людям отца:
— Эй, вы! Это же конь шаньюя?
Ему ответили утвердительно, и тогда Модэ натянул лук и выстрелил. Ошеломлённые воины шаньюя ничего не успели понять, как раздалось пение сигнальной стрелы, а вслед за ней засвистели обычные. Белый жеребец взвизгнул и свалился на землю, утыканный стрелами, как щетиной.
Глядя на этого чудовищного ежа, люди шаньюя оцепенели: свершилось что-то непонятное. Воины пришлого отряда хранили молчание. Шестеро из них подъехали к коню и принялись вытаскивать из него стрелы. Когда один из шаньюевых людей опомнился и, запинаясь, спросил, что это значит, ему посоветовали закрыть рот, пока князь не приказал сделать то же самое с ним. Воины шаньюя с опаской косились на предводителя пришельцев — Модэ наблюдал за происходящим молча. За его спиной догорал закат.
Когда воины Модэ закончили собирать и пересчитывать стрелы, Гийюй бесстрастным голосом доложил:
— Здесь все до одной.
Модэ поднял своего рыжего коня на дыбы и поскакал в закат, навстречу небесному пламени. За ним следовали его люди — теперь он не сомневался в их верности.
в рассказе "Уик-энд в Шотландии" появляется пони:
Это озеро считалось одним из красивейших в шотландском графстве Перт. Располагаясь посреди высоких холмов и леса, оно напоминало голубой аквамарин на зеленом бархате, картинку с открытки или из буклета для туристов. Белоснежные облака медленно плыли по ярко-синему небу. Прохладная вода озера в этот жаркий день манила к себе, и пятеро детей из соседней деревни пришли сюда искупаться. Самому старшему из них, Джейми, было одиннадцать лет, а самой младшей из детей, его сестре Лоре — семь. Вообще-то им запрещали ходить сюда одним, но дети ослушались.
С визгом поплескавшись в воде, теперь они играли на лужайке. Джейми показывал Стивену и Иану приемы борьбы, которые узнал от старшего брата. Элис, десятилетняя сестра Стивена, возилась с мальчишками, а маленькую Лору боевые искусства не интересовали. Она строила замок из жёлтого песка у самой воды, украшая его голубыми колокольчиками с опушки. Цветы у нее кончились, и Лора опять пошла к лесу.
На полпути она остановилась в изумлении, открыв рот. Из-за бронзовых сосновых стволов навстречу ей бесшумно вышла маленькая лошадка, вороной пони с длинной гривой. Вплетенные в его гриву зелёные ленточки напоминали водоросли. Наверное, на таком же пони, с большими тёмными глазами и пышным хвостом, ездил маленький лорд Фаунтлерой. А ещё лошадка была гораздо красивее других пони, которых Лора видела раньше — чистенькая, идеальная, сказочно милая, словно герои мультфильма «My Little Pony»
Совершенно очарованная, девочка подошла к пони, погладила его. Тот потёрся головой о её плечо. Джейми оглянулся и, увидев сестру с её находкой, позвал остальных. Окружив лошадку, дети гладили её, перебирали густую и слегка влажную гриву. Своим дружелюбием смирный, ласковый пони покорил всех.
Элис первой пришло в голову, что на лошадке можно прокатиться. Джейми подвёл пони к пню на опушке, встав на него, усадил на лошадиную спину сначала сестру, потом Элис. Стивен и Иан тоже захотели проехаться и препирались до тех пор, пока восьмилетний Иан не уселся позади девочек и не обнаружил, что места хватает и ему. Стивен вскочил на пони следом за ним и тоже удержался.
Пока Стивен усаживался поудобней, Джейми отступил на шаг, окинул взглядом пони и похолодел. Тело лошадки стало неестественно длинным, как будто успело вытянуться специально, чтобы хватило места всем. Будь он один, Джейми убежал бы, но на этом странном существе сейчас сидела его сестра, запустив руки в гриву, и мальчик кинулся к ней. Надо снять Лору, остальных и бежать!
Глаза пони загорелись багровым светом. Из его бока выросла почти человеческая чешуйчатая рука с кривыми когтями, схватила Джейми и швырнула на удлинившееся туловище позади остальных. Тот заорал от ужаса, дети завизжали, попытались спрыгнуть с пони, но словно приклеились к нему. Джейми почувствовал, что под его голыми ногами уже не шелковистая шерсть, а мокрая чешуя.
Повернув к детям голову, пони приоткрыл пасть с острыми, длинными клыками, совсем не похожими на лошадиные зубы. Существо громко заржало, ржание перешло в рычание. Пони стал выше ростом и рванулся вскачь, прямо к озеру, бросился в воду, и через несколько секунд погрузился с головой, унося на себе детей, которых больше никто на земле не видел.
а потом жеребец:
Туристы постояли на опушке леса, громко восхищаясь открывающимся видом, и, достав айфоны, фотографировали озеро, холмы, лес и себя на их фоне. Затем пара спустилась ниже, на покрытую мягкой травой лужайку на самом берегу. Решив, что тут самое подходящее место для того, чтобы перекусить, туристы вымыли руки в озере, расстелили на мягкой траве клетчатый плед, достали из рюкзака бутылку лимонада, пластиковые стаканчики, сэндвичи, фрукты. Подкрепляясь, парочка весело, громко болтала. Девушка по имени Белла благодарила своего спутника Дирка за то, что тот показал ей настоящую Шотландию.
— Здесь как в легенде, — восторженно говорила Белла. — Я читала старинные шотландские предания, они такие красивые и романтичные. Милый, после этого уик-энда я уже хочу поселиться в Эдинбурге. Найдём квартирку с видом на королевский замок и будем наслаждаться здешней жизнью. Только овсянки на завтрак не надо.
— Как так? В Шотландии — и вдруг без овсянки! Погоди, я тебя еще хаггисом угощу, — поддразнивал её Дирк.
— О, нет! — ужаснулась Белла. — Не надо. Читала я про хаггис, спасибо, обойдусь без него.
Дирк шутливо настаивал на своём. Белла отнекивалась и продолжала болтать о достопримечательностях Шотландии. Вдруг они замерли, увидев бесшумно вышедшего из леса на поляну вороного жеребца. Конь был красив, как мечта: чёрная как смоль, лоснящаяся шкура, тонкие точёные ноги, длинный хвост, маленькие уши. Своей грациозностью и изящно изогнутой шеей он напомнил Дирку арабских жеребцов. Грива и хвост коня казались влажными, как будто он не успел обсохнуть после купания. Парочка переглянулась, и Дирк прикрыл глаза, пряча возбуждение и предвкушение. Не зря они так долго торчали на берегу и тянули время.
— Вау, лошадка! Ой, какая красивая лошадка! Просто изумительная! — восторженно и нарочито громко взвизгнула Белла.
— Красивая, — согласился Дирк. — Вот только откуда она здесь взялась?
Белла отмахнулась:
— Неважно откуда. Наверняка из соседней деревни. Ты только посмотри, какая она изящная, холёная, породистая. Её хозяевам нужно было получше за ней присматривать.
Взяв кусочек хлеба и положив его на вытянутую ладонь, девушка подошла к лошади, приговаривая:
— Милая лошадка! Чудесная лошадка!
Дирк снисходительно смотрел на то, как сюсюкающая Белла скармливает коню хлеб, гладит его по голове, по бокам. По его мнению, подруга слегка переигрывала с восторгами. Жеребец вёл себя на удивление смирно, будто привык к вниманию и восхищению людей. С помощью ещё одного куска хлеба Белла подманила коня поближе к большому валуну у самого берега озера. Дирк и оглянуться не успел, как она взобралась на валун и вскочила на лошадь. Посадка выдавала в ней опытную наездницу. Белла продолжала ласково ворковать, гладя жеребца. Любуясь гибкой всадницей, Дирк восхищённо произнёс:
— Исабель, ты сейчас вылитая донья Исидора Коварубио де Лос Льянос.
— Не припомню, кто это? — откликнулась Белла.
— Героиня романа Майн Рида «Всадник без головы».
— Не читала такого. Но я тоже могу зваться доньей. У меня, кроме индейских, есть и испанские предки. На ранчо моего отца в Мексике было много лошадей, и вороные тоже, но такой не было. Ну разве он не прекрасен?
Тонкая рука девушки поглаживала точёную морду жеребца.
— О да! Он прекрасен, вполне под стать наезднице, — горячо поддержал её Дирк.
Белла, точнее Исабель, радостно улыбнулась.
— Да, я умею ездить верхом, — она лукаво подмигнула ему. — Милый, не хочешь ли ты тоже сесть на коня? Он выдержит нас обоих.
Словно в подтверждение её слов жеребец загарцевал, кося на людей тёмным глазом.
— Ну, не знаю, — засомневался Дирк.
Но Белла настойчиво упрашивала спутника, уверяя, что лошадь смирная, мухи не обидит, и вынесет их обоих. Быстро дав себя уговорить, Дирк с опаской приблизился к коню, взобрался на валун и сел позади девушки.
Жеребец вскинул голову, опять загарцевал, и вдруг ринулся вперед. На жёлтом влажном песке у кромки воды остался след его копыта, почему-то задом наперёд. Всадники ощутили, что их притягивает к телу вороного невидимая сила, будто приклеивая к черной, лоснящейся шкуре. Взмыв над озером, конь с плеском погрузился в воду с головой, унося с собой доверчивую парочку. Исабель коротко вскрикнула, ее спутник молчал, словно лишившись дара речи от изумления.
Еще один вороной конь появляется в рассказе "Дева и сокол".
В левую руку Пагалдай взял расписной бубен, а в правую колотушку. Глубоко вдохнув, он призвал духов-помощников, и начал камланье. Он прыгал и танцевал, все быстрее бил в бубен, кружился по юрте и пел. Вдруг он вскричал диким голосом и начал танцевать ещё быстрее, а потом, согнувшись, выпрыгнул в дверной проём. Такого прежде никогда не бывало. Собравшиеся ахнули и высыпали во двор.
Там Пагалдай продолжал танцевать, но очень странно, будто к его рукам и ногам привязали веревки и кто-то дергал за них. Его морщинистое лицо исказил ужас, глаза выпучились. Скулили забившиеся за юрту собаки. Священный конь ржал и норовил сорваться с привязи, словно завидев волчью стаю. Люди не поняли, откуда во дворе появился второй, вороной жеребец, очень похожий на Белолобого. Вот только белой звезды на лбу у него не было.
Дергаясь и нечленораздельно вскрикивая, шаман подошел к вороному коню, и, не выпуская из рук бубен с колотушкой, забрался на него. Вспрыгнул боком, как не запрыгнет на коня даже молодой охотник. Точнее, выглядело это так, словно невидимый великан взял Пагалдая за шиворот и усадил на конскую спину без седла. Зрители ахнули.
Глаза вороного заблистали золотом, он заржал и пустился вскачь. Шаман на его спине размахивал бубном с колотушкой и громко вопил. Он извивался, пытаясь спрыгнуть на землю, но держался, как пришитый. Черный жеребец канул в ночи, крики Пагалдая быстро удалялись.
Опомнившись, сыновья и соседи шамана вскочили на лошадей и пустились в погоню. Ярко светила полная луна, выйдя из-за внезапно расступившихся облаков, и вскоре, поднявшись на пригорок, все увидели скачущего во весь опор вороного с вопящим шаманом на спине. Он направлялся к горе-клыку. Грива и хвост волшебного коня пылали огнем. Видя это, многие повернули домой, но сыновья шамана и самые храбрые мужчины продолжали погоню.
Обращенный к реке склон горы был почти отвесным. Подскакав к нему, вороной жеребец резко остановился. Пагалдай перелетел через его голову и со страшной силой впечатался в камень. Торопившиеся следом люди видели его фигуру, распластанную по скале, точно огромная лягушка. Черный конь повернул к шаману голову с сияющими золотыми глазами, заржал, топнул копытом и пропал. В тот же миг исчез и Пагалдай, провалившись в скалу.
Никогда больше люди не видели шамана Пагалдая, и стали избегать гору, у которой он исчез. Говорили, что если задержаться у того отвесного склона, то можно услышать зов шаманского бубна, идущий из камня, и уйти за ним.
