Куда же нам без лошадок...

Гиллис пробежал глазами документ, чтобы удостовериться, что Валентьен ничего не перепутал, и речь действительно идет о контрабанде. На подписи внизу его взгляд задержался чуть дольше.

— Почему ты не заявил о преступлении в муниципалитет Сент-Омера?

— Там же расквартирован гарнизон. Я побоялся, что влияния капитана…

— Понятно, решил пешком прогуляться до Парижа, — оборвал его майор. Ему удалось взять себя в руки окончательно, вернув лицу равнодушие, а голосу — скучающую интонацию. Аккуратно сложив документ, Гиллис спрятал его за отворот мундира. — А умнее ничего не придумал? Это почти пятьдесят льё. Думаешь, им не удалось бы тебя догнать? Сейчас поедем в Булонь, к Сульту. Ему можно доверять.

Офицер ненадолго задержал взгляд на юноше. Во взгляде его была только ледяная решимость и фатализм.

— Идем, — бросил Гиллис, быстро вышел из палатки и тут же окликнул фланкера. — Приведи Инцитата и Адель.

— Я уже расседлал Адель, мсье.

— Ну, так оседлай, черт возьми! В седле держаться умеешь? — обратился майор уже к вышедшему вслед за ним Валентьену.

— Немного, мсье.

 — Ясно, за час не доберемся. Зато лошадей не загоним, — хмыкнул майор. — Поедешь на Инцитате, он смирный.

По правде говоря, Валентьен немного боялся лошадей. Нет, он, конечно, любил их, у них в доме была пара, но лишь для того, чтобы впрягать в коляску, верхом на них никто не ездил. Все его умение заключалось в том, чтобы покрепче держаться за луку седла, дабы не упасть, потому предстоящая дорога до Булони его пугала не меньше, чем сам офицер. Через десять минут обе лошади стояли у офицерской палатки.

С Аделью Валентьен уже познакомился. Близко познакомился: от ее удара до сих пор ныло колено, и это в придачу к тому, как его отделали сослуживцы. Второй же конь Гиллиса, Инцитат, потряс юношу. Это был шоколадного цвета жеребец с белоснежными гривой и хвостом. Волнистые пряди, будучи по природе гораздо длиннее, чем у остальных лошадей, были аккуратно подрезаны. У Валентьена просто руки зачесались, так захотелось сделать хотя бы пару эскизов этого чуда, но майор опустил его с небес на землю несильным толчком в спину.

— Не ты первый хочешь моего красавца, — засмеялся он, как будто не было того странного момента в палатке. — Садись давай, у нас меньше четверти часа.

Стремя было приторочено слишком высоко. С третьей попытки подтянуться за луку, чтобы привстать на стремени, Валентьену удалось, наконец, забраться на лошадь.

— Вперед.

Гиллис тронул поводья, крепко сжимая спину лошади коленями и не давая ей ускориться, пока они находятся на территории лагеря. Инцитат двинулся вслед за хозяином, неся на себе солдата.

Чуть позже Валентьен понял, почему майор торопил его: нужно было успеть взять у полковника отпускной лист до начала построения.

Дорога до Булони показалась Валентьену сущим адом. Когда лагерь остался позади, Гиллис пустил лошадей в галоп. Уже через несколько минут юноша почувствовал, как все, что ему не успели отбить сослуживцы, с успехом отобьет Инцитат. Его трясло, словно тряпичную куклу, внутренности вот-вот готовы были оторваться. Он просто вцепился в седло, забыв про поводья и думая только о том, когда же это все закончится. Майор скакал впереди, для него, похоже, езда не была пыткой.

Случайно оглянувшись, офицер осадил Адель и перевел ее на шаг: лицо Валентьена красноречиво свидетельствовало о его состоянии.

— Ты что, первый раз в седле? Привстань на стременах. Или поясницей работай, иначе почки отобьешь. Умеешь поясницей работать? Или ты девственник? Бери Адель, она еще не познала мужчину и вы составите отличную пару.

Офицер шутил, но теперь Валентьен ясно видел, что за этими шутками скрывается не цинизм майора, а нервозность. Словно он прикрывался ими, отвлекая себя от мыслей.

В конце концов, Валентьен понял, что от него требовалось. Теперь его уже не подбрасывало в седле, и удары не отдавали болью внутри при каждом движении. Зато невыносимо болели ноги, бедра и спина.

До Булони они добрались только часа через четыре.